Искушение ирландца - Кэйтлин О'Райли

В прошлом октябре они с Маргарет отправились на западное побережье Ирландии, в Голуэй, в отчаянной попытке помириться. Когда-то они провели там медовый месяц, и то время было самым счастливым в их злосчастном браке. Деклан думал, что возвращение туда с дочерью в придачу поможет им возродить чувство, которое они когда-то испытывали друг к другу, и предложил отправиться туда. Маргарет поехала неохотно и отчаянно спорила с ним, отказываясь от поездки. В конце концов она согласилась, но всю дорогу дулась и жаловалась.

Они остановились в Кенмэр-Хаусе, родовом поместье его матери. Это был большой дом, построенный из дерева и камня на высоком холме над морем. В детстве Деклан очень любил это место, потому что там было множество тайных проходов и лесенок.

А потом настала та страшная роковая ночь. Деклан пытался отстранить от себя жуткие картины огромных языков пламени и жгучего жара. Черный дым и отчаянные крики боли, которые издавала Маргарет. Еще страшнее были истерические рыдания Мары и ее застывшее личико. Девочка дрожала и звала его: «Папа! Папа!» Даже спустя несколько часов, в течение которых он не выпускал ее из объятий, Мару продолжало трясти, она рыдала и в страхе звала его. У него до сих пор стояли в ушах ее испуганные крики. Он до сего дня не мог понять, каким образом Мара так поздно оказалась в той части здания, ведь он сам уложил ее в постель тем вечером.

Но случившееся после оставалось для него загадкой. Он рассказал властям все, что знал.

А теперь Деклан получил эту угрожающую записку, вдруг появившуюся утром у него под дверью. Он взял ее и бросил в камин. Хватит с него этих обвинений! Сначала он не обращал на них внимания, потому что знал, что невиновен, и слишком был погружен в печаль, чтобы заботиться о том, что говорят о нем люди. Он сосредоточился на Маре, страдавшей больше, чем он мог вообразить. Девочка видела, как мать сгорела у нее на глазах. Господи боже! Его сердце грозило остановиться при одной лишь мысли о том, что пережила его милая дочурка той проклятой ночью в Голуэе.

Однако шли месяцы, и Деклан постепенно выходил из тяжкого горя, из потрясения от гибели молодой жены, от тоски по жизни, которая могла бы у них быть, от тревоги за бедную дочь, все еще напуганную до смерти. Именно тогда он стал обращать внимание на то, что говорят вокруг. Пока он горевал, закрывшись в Кэмелморе, сестры Маргарет помогали с Марой, но вскоре он обнаружил, что они нашептывают лживые сплетни и распространяют домыслы о том, что произошло в ночь пожара и о роли Деклана в нем. А хуже всего было то, что они пытались своим ядом настроить Мару против него.

Когда Деклан однажды случайно подслушал, как Деирдр в детской говорила Маре, что в смерти Маргарет виноват ее отец, он вышел из себя. Он выгнал свояченицу из дома и тут же решил уехать из Ирландии. Мара и так была травмирована смертью матери; не хватало ей еще услышать, что в кошмаре, изменившем ее жизнь, виноват отец.

Он не сомневался, что сегодняшнюю записку послали Деирдр или Эдейн.

Сейчас ему хотелось лишь одного: увидеть Полетту Гамильтон, – потому что только она могла прогнать гадкие мысли и воспоминания, навеянные злобным письмом. Что-то в ее натуре успокаивало его душу. Он хотел оказаться около нее, услышать ее голос, заглянуть в ее глаза. Ему нужно было оказаться рядом с ней.

Мара уже улеглась в постель: она простыла и неважно себя чувствовала, так что не будет скучать по нему, если он ненадолго отлучится.

И Деклан отправился в «Книжную лавку Гамильтона», чтобы повидать Полетту.

В лавке заканчивался очередной суетный день. Полетта помогала последней покупательнице, заворачивая томик пьес Шекспира. Лиззи ушла пораньше: у ее матери был день рождения, и она должна была готовить особый обед. Полетта снова осталась в лавке одна.

– Я не сомневаюсь, это чтение доставит вам удовольствие, – уверила она даму, заворачивая книгу в коричневую бумагу и перевязывая зеленой лентой – маркой лавки Гамильтона.

– Благодарю вас, – произнесла покупательница, направляясь ко входной двери, которая в эту минуту открылась.

Прозвенел колокольчик, и в лавку вошел Деклан Ривз. Он коснулся шляпы, пропуская выходившую даму, а затем перевел взгляд на Полетту.

При виде его ее сердце бешено забилось. Деклан не приходил сегодня в лавку, и она старалась не думать почему, но испытывала глубокое разочарование. Стоя сейчас перед ней, он казался таким высоким и красивым, что у нее перехватило дыхание. Его темно-каштановые волосы были зачесаны назад. Изумрудные глаза, окаймленные темными ресницами, пристально смотрели на нее. А рот с тонко очерченными губами, так страстно ее целовавшими, растянула ослепительная улыбка.

– Добрый вечер, Полетта, – произнес он.

– Здравствуйте, Деклан. – Она едва могла сдержать радость от встречи с ним. – Очень приятно вас видеть.

– Мара сегодня неважно себя чувствует, поэтому мы не смогли прийти к вам днем.

– О, надеюсь, с ней все будет в порядке. – От его объяснения у нее стало легче на душе.

– Всего лишь небольшая простуда, ничего страшного. Но я сегодня пропустил встречу с вами и подумал, что смогу хотя бы проводить вас домой.

Дрожь возбуждения прокатилась по телу Полетты горячей волной. Он по ней скучал! И пришел повидать ее! У Полетты от счастья закружилась голова.

– О, Деклан! Это будет чудесно! Я как раз должна закрываться. Это не займет много времени. Обещаю.

Если, конечно, она не станет подводить финансовые итоги дня. Впрочем, она может сделать это завтра. И домой ей не надо спешить. Колетта и Люсьен сопровождают Иветту на музыкальный вечер и еще несколько часов не вернутся домой. Если Полетта немного припозднится, этого никто не заметит, потому что она не раз задерживалась в лавке. Пока Полетта торопливо запирала двери, закрывала ставни и переворачивала дверную табличку на «Закрыто», она все время ощущала на себе взгляд Деклана.

– Говорил я вам, какое прекрасное впечатление производит на меня ваша книжная лавка?

Удивленная его словами, Полетта обернулась к нему.

– Нет, но судя по вашим регулярным визитам, я могу предположить, что вам здесь нравится, – кокетливо откликнулась она.

Его смех, звучный и певучий, окутал ее нежным облаком, и сердце Полетты пропустило один удар.

А Деклан продолжал:

– Я искренне считаю, что вы и ваши сестры проделали здесь потрясающую работу.

– Спасибо. – Она расцвела улыбкой удовольствия от этого комплимента. Лавка была ее гордостью и радостью, и Полетта пришла в восторг от того, что Деклан оценил, как тяжко они работали, чтобы добиться успеха, превратить ее в нечто особое.

– Вы провели здесь всю жизнь? – спросил он.

Она приводила в порядок прилавок и закрывала счетные книги, но отвлеклась, чтобы ответить ему:

– Да, полагаю, необычно жить над книжной лавкой, но отец любил книги, и я, сколько себя помню, помогала ему. Мы были счастливы здесь. Хотя нельзя сказать, что сейчас я несчастна, но иногда с тоской вспоминаю о тех днях, когда мы жили здесь: пять сестер, папа и мама.