Девушка у обрыва - Вадим Шефнер

– Но ты веришь, что всё обойдётся благополучно?

– Сказать по правде – не очень, – ответил я. – Андрей – неудачник. До этого у него были неудачи маленькие, средние и большие. Теперь, вероятно, его ждёт полное крушение. Но когда у друга беда, надо быть с ним рядом.

– Да, ты прав, – сказала Надя сквозь слёзы. – Но я верю, что всё кончится хорошо.

– Будем надеяться, – ответил я. – Если же со мной что-либо случится, то постарайся, чтобы работу над СОСУДом продолжил достойный преемник. Что касается корректуры «Антологии», то все надежды я возлагаю на тебя и на твою память.

Вскоре прибыл легколет. Надя улетела на нём одна. Нина лететь отказалась, несмотря на то, что присутствие её на острове моего имени было теперь не только не обязательно, но и просто бессмысленно.

Когда Надя села в кабину рядом с ЭОЛом, я шепнул ей:

– Пожелай нам удачи.

– Ни пуха ни пера, – громко сказала Надя.

– Убирайся к чёрту! – ответил я.

Нина с Андреем удивлённо посмотрели на меня.

– Это так полагается, – пояснил я им. – В данном случае это не ругательство, а нечто вроде заклинания.

Вскоре мы с Андреем отправились в Главную Лабораторию, а Нина пошла домой. Она решила прилечь. Выглядела она совсем неважно.

Без десяти минут десять я сел за дубль-пульт. Андрей пошёл в другой конец огромного зала, чтобы занять место у главного пульта.

В 10:00 я включил первую кнопку. Она была зелёного цвета. Весь зал наполнился глухим вибрирующим гуденьем. УЛИССы, стоящие у приборов, на минуту подняли вверх металлические руки – в знак того, что системы действуют нормально. ЭРОТ легко спланировал откуда-то из-под стеклянной крыши, где извивались бесчисленные трубопроводы и кабели, и, встав на мгновенье перед пультом, расправил крылья, которые светились зеленоватым светом.

– Неполадок в узлах нет, – доложил он и опять взвился вверх.

Затем из круглого люка в полу выполз механизм, какого я никогда и не видывал. Он был облицован пластмассовой чешуёй и полз, как змея. На хвосте у него был крючок. Плавно извиваясь, подполз он к подножию пульта и поднял голову; за металлической обрешёткой головы светился круглый зелёный глаз.

– Подземное хозяйство в порядке, – отрапортовал агрегат-змея. – Вводы силовых кабелей в порядке, контакты группы бета в порядке. Распоряжений нет?

– Раз всё в порядке, то какие могут быть распоряжения, – резонно ответил я. – Можете ползти обратно.

Через восемь минут после включения первой кнопки я, согласно лежащей передо мной схеме, нажал вторую – белую. Гуденье в зале перешло в другую тональность. За хрустальным щитком какого-то огромного агрегата, вмонтированного в пол неподалёку от пульта, заметались синие молнии.

В эту минуту я услыхал мыслесигнал Андрея.

– Ну как? – поинтересовался Андрей.

– Всё в порядке, – ответил я. – В этой работе действительно нет ничего сложного. Я не против неё, но удивляюсь, почему ты не поручил это дело какому-нибудь там ЭРОТу или УЛИССу.

– Дело слишком ответственное, – ответил Андрей. – Человек – это Человек, а агрегат – только агрегат.

– Мне вообще не совсем понятен этот принцип дубляжа, – сказал я. – Ведь у тебя точно такой же пульт и те же самые кнопки, что и у меня. Только не подумай, что я хочу уйти на попятный двор, как в старину говорилось. Просто мне это странно. Или это перестраховка? Было в древности такое понятие.

– Не перестраховка, а страховка, – ответил Андрей. – Процесс преобразования, как я тебе говорил, длится сорок пять часов тридцать девять минут. За это время кто-то из нас может устать, сделать ошибку из-за невнимания. Но так как нас двое, то ошибка почти исключена.

– Что ж, один ум хорошо, а два лучше, – согласился я. – А скажи, как называется агрегат-змея, который ко мне приползал?

– ПИТОН[34], – ответил Андрей. – Всё?

– Всё. Мыслепередача окончена.

В 10:27 я нажал третью – синюю – кнопку. В 10:49 – жёлтую. В 11:04 какую-то полосатую. Всё шло как по маслу – по старинному выражению. Между нажатием некоторых кнопок интервалы были всего шесть – восемь минут, но были в сорок минут и в час десять. В один из таких перерывов я успел сходить в душ, в другой – успел пообедать с Андреем. Время от времени прямо к пульту подходил САТИР[35] и приносил еду и горячий чай. Изредка мы вели мыслепередачи с Андреем, подбадривая друг друга. Так прошёл день, и так прошла ночь.

– Сутки отдежурили, поздравляю! – сообщил мне Андрей в десять утра.

– День да ночь – сутки прочь, – ответил я старинной поговоркой. – Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо, – ответил Андрей. – А ты?

– Тоже хорошо. А как Нина?

– Сейчас говорил с ней и видел её по видеофону. Лежит. По-видимому, у неё не только сильный ушиб, но и простуда.

– Отправь её, пока не поздно, на материк, – дружески посоветовал я.

– Да разве она послушается! – ответил Андрей. – Ты же знаешь её… Всё?

– Всё. Мыслепередача окончена.

Прошёл и этот день, наступила вторая ночь нашего бдения. Было нажато уже много кнопок самых различных цветов и оттенков. В 2 часа 5 минут ночи я нажал чёрную кнопку. Следующая была красная – та, от которой зависело многое. Её надо было нажать через двадцать пять минут после чёрной.

– Ну как? – спросил меня по мыслепередаче Андрей. – Как ты себя чувствуешь? Не страшно?

– Страшновато, – ответил я. – Но что ж поделаешь.

– Мне тоже страшновато, – сказал Андрей. – Желаю счастья. Всё?

– Всё. Мыслепередача окончена.

Я не слышал, как к пульту подошла Нина. Она была бледна, но даже бледность ей шла. Удивительное дело – ей всё шло.

– Хочу посмотреть, как вы тут, – сказала она, лёгким движением сбросив на барьер пульта шубку.

– Ты выбрала самое подходящее время, – не без иронии заметил я. – И какое на тебе нарядное платье! Точно на бал.

– Еле напялила его, так плечо болит, – улыбнулась Нина. – Но как-никак – торжественный случай. А у тебя тут всё в порядке?

– Всё в норме.

– И змей-горыныч приползал?

– Ты имеешь в виду ПИТОНа? Приползал.

– Он очень смешной. Раз я нацепила ему на хвост бумажку, он так с нею и уполз в своё подземелье.

– Нехорошо издеваться над механизмами, – сделал я замечание Нине. – Механизмы служат Обществу.