Империя наших надежд - Лина Мур

Отталкиваюсь от стены.

– Сейчас… я уйду. Просто дай мне эти преступные две минуты воспоминаний… большего я не прошу. Я достаточно принёс тебе боли, и ты ошибаешься, считая, что это твоя вина. Нет… нет, вот такая жизнь дерьмовая случилась. Всё пошло не по плану, и как изменить это я не знаю. Я проиграл, и ты должна знать, что тебя никто не спасёт от Карстена, даже твой отец. Ему нравится сама мысль… эта отвратительная мысль о том, что ты будешь с ним… ему нравится, – дрожащими руками хватается снова за голову и жмурится, отчего слёзы по его лицу скатываются быстрее.

– А я ничего не могу сделать… ничего… я не хочу так, понимаешь? Не хочу… я устал бороться против всех… а может, ну его? Ведь смысла нет… я обречён, и ты со мной… я не знаю, что мне делать… не знаю…

Он скулит, и мне невозможно страшно наблюдать за его мучениями. Ноги подкашиваются. Тянусь рукой к его лицу, но Рафаэль отбивает её.

– Не трогай меня… не прикасайся ко мне… я поверю снова в то, что мне запрещено. Я не хочу твоего тепла… я не хочу чувствовать себя словно дома рядом с тобой… я не хочу любить тебя… мне больно смотреть на тебя… больно… – он уже сипит, но вот так сдаться я не могу.

Я услышала достаточно, чтобы сделать свой вывод. Я чувствовала, насколько ему сложно, и как он меняется, но не подозревала о том, что Рафаэль тихо ломается на части один, не желая… не понимая того, что больше он не одинок.

Может быть, я безумна. Может быть, уже давно сошла с ума от чувств и страха потерять его. А, может быть, нужно сломаться один раз, чтобы снова уверенно подняться на ноги. Я не знаю ответов, но моё сердце не в силах вытерпеть это чудовищное насилие над ним.

Хватаю Рафаэля за голову, а он отбивается от меня.

– Не трогай меня… я ненавижу тебя…

Сильнее сжимаю руками его голову и прижимаю к себе.

– Не надо… хочешь, чтобы я умолял? Умоляю… не надо…

Я применяю всю свою силу, чтобы удержать его в своих руках, а он пытается вырваться из моих объятий.

– Я сдаюсь… я пал…

Мы боремся друг с другом. Я цепляюсь за его плечи, царапая их, он пытается упереться в мои плечи. Мы причиняем боль друг другу. Постоянно. Физически. Душевно. Стремительно.

– Я люблю тебя, и это не изменилось… если ты не любишь, то я отпущу, слышишь? Скажи мне отпустить тебя, и я это сделаю, – шепчу, а слёзы катятся по лицу. Я вдыхаю отвратительный аромат Саммер и хочу выбить его из нашего кислорода. Я давлюсь им до тошноты, но крепко стискиваю голову Рафаэля.

– Я…

– Говори, я приму любой ответ, потому что хочу, чтобы ты был свободен. Говори, и я сделаю так, что отец заберёт тебя отсюда. Говори… скажи правду, мон шер, и всё закончится. Если ты попросишь отпустить тебя, то я не упрекну… отпущу и любым способом освобожу тебя. Если нет, то я никогда в жизни не забуду о тебе и буду любить тебя, что бы ты ни сделал. Я не обещаю тебя простить за предательство моих чувств, но они будут… и я помогу тебе дойти до конца. Просто скажи мне… как я должна поступить? Как для тебя будет лучше? Ты не один, понимаешь? Ты больше не один… у тебя есть те, кто готов на многое ради тебя… я же готова на всё. Скажи, – обхватываю его лицо руками, поднимая к себе.

Он смотрит на меня мокрыми от слёз глазами и больше не отталкивает. Сжимает в своих руках, зарываясь носом в мою шею, и просто плачет. Плечи Рафаэля сотрясаются от рыданий, а я крепко обнимаю его, целуя в волосы.

– Не отпускай… не отпускай меня… без тебя я не выживу… ради тебя живу… прости меня… за мою слабость. Прости меня… я так боюсь… я в тупике, понимаешь? Я не знаю, что мне делать… я пытаюсь… и так больно без тебя… больно дышать… больно… мне стыдно, слишком стыдно, чтобы даже голову поднять… стыдно.

– Мон шер, тебе нечего стыдиться, слышишь? Нечего… ты столько сделал, столько прошёл… я горжусь тобой. Горжусь и тем, что ты нашёл в себе силы признаться в своих слабостях. Мне признаться… я горжусь тобой, – целую его волосы, пропахшие табаком, алкоголем и вонью Саммер. Целую и глажу ладонями по голове, спине… он делает то же самое. Его руки блуждают по моей талии, поднимаются выше. Его губы целуют мою шею, подбородок, скулу, висок.

Это словно долгожданная встреча после долгой, очень долгой разлуки с ним. И в тот раз, в отеле, всё не было настоящим… нет, возможно, тогда это казалось реальными эмоциями, но у нас они другие. Прошедшие через боль. Через отчаяние. Через ссору. Через разломы. Через препятствия. Она честная. Открытая. Родная.

Сквозь немного приоткрытое окно доносятся крики, смех и музыка из братства. А мы снова спрятались. Как тогда… он пришёл ко мне, и всё изменилось. Он пришёл, покаялся, открылся мне, и это лучшее, что могло случиться в моей жизни.

Мы оба затихаем, просто обнимая друг друга. Не помню каким-то образом, оказалась сидящей на Рафаэле, моё платье задралось, и я обхватила его ногами. Его уже более или менее равномерное дыхание согревает мою шею, а мои пальцы машинально перебирают его волосы на затылке. И так хорошо. Так спокойно.

– Я не спал с ней…

– Я это услышала, – шепчу я.

– Она хотела вскрыть замок на двери моей комнаты и якобы искала шпильку для волос… я поговорил с ней… увёл оттуда и увидел тебя. Я хотел, клянусь, хотел поцеловать её, чтобы причинить тебе боль, и ты возненавидела бы меня и, хотя бы так была от меня подальше. Мне стыдно… стыдно за всё, Мира. Я не стыдился себя ни разу в своей жизни, а перед тобой стыдно.

– Мон шер, – отклоняюсь назад и приподнимаю его лицо к себе. Опускает взгляд и качает головой, словно говоря о том, что не может посмотреть в мои глаза.

– Ты взял на себя слишком много и не хочешь этим делиться. Но так не бывает, слышишь? Я понимаю тебя и то, как себя чувствуешь, но ты забыл, что в любви существуют два человека, как и в любых событиях есть другие люди. Невозможно бороться одному, я пыталась, и у меня ничего не получилось.

– Нет, я должен что-то делать… они спрятали всё так хорошо, и я не знаю, как вытащить тебя. Я не знаю, это убивает меня и заставляет делать ошибки, из-за которых я разрушаюсь изнутри. Иногда я даже не чувствую ничего… совсем ничего, и мне страшно это потерять. Тебя потерять страшно… а это так легко может случиться. Мне негде тебя спрятать, ничего нет у меня, Мира. Ничего.

– Почему ты должен, Рафаэль? – Наконец-то, его боль и мучения сменяются полным недоумением, и он поднимает на меня взгляд.

– Почему?

– Да, почему ты должен? Ты ничего и никому не должен. Даже мне ничего не должен, ты обязан, в первую очередь, думать о себе.

– Что ты говоришь? Думать о себе? Я не буду…

– Вот в чём заключается проблема, мон шер. Ты делаешь всё наперекор себе, настраивая себя на отчаяние и потребность в постоянной беготне. Но так неправильно. Ты должен только себе. Прислушайся к себе и честно признайся, чего ты хочешь и на что готов потратить свои силы, чего на самом деле боишься, а что выдумал для себя, чтобы было легче списывать на это свои неудачи. Подумай, что тебе нужно в первую очередь?