Попадать, так с музыкой - Михаил Гуткин

В понедельник, с самого утра, мне вдруг пришла в голову мысль, что я здорово лопухнулась. Тренирую бойцов и совершенно забыла о себе, любимой. То есть мне самой ведь тоже нужна тренировка. Конечно, спортивную форму я восстановила полностью: дыхание, пульс — все в норме. Но как быть с отработкой собственных приемов с учетом того, что не все из этих приемов можно демонстрировать посторонним? И еще одно внешнее ограничение — к моему удивлению, в роте НКВД не оказалось ни одного манекена. Нет, соломенные чучела для отработки штыкового боя, разумеется, есть. Но нужны именно манекены: определенного веса и по форме хоть чем-то похожие на фигуру человека. А как сделать такой манекен, я абсолютно не представляю. В принципе сшить из старых гимнастерок и штанов некое подобие чучела я смогла бы. Но чучело нужно чем-то набить: соломой — получится слишком легкое, песком — слишком тяжелое. Короче, изготовление чучела — тоже искусство. А бегать и искать специалиста нет ни желания, ни времени. Придется исходить из правила: лопай, что дают.

Приехала в роту и пошла к капитану Короткову:

— Здравствуйте, товарищ капитан!

— Здравия желаю, Аня. Есть вопросы?

— Да, у меня тут появилась небольшая проблема. Дело в том, что, кроме тренировок бойцов, мне нужно тренироваться и самой. Можно я отберу двух-трех человек и буду проводить с ними дополнительные тренировки, чтобы и свою спортивную форму поддерживать на уровне?

— А в какое время и на сколько ты планируешь такие тренировки?

— На такую тренировку мне нужен примерно час, а по времени — сразу после вечерней тренировки, чтобы успеть до ужина.

— Хорошо, дай мне список бойцов, и я распоряжусь.

— Большое спасибо!

— Да, могу тебя обрадовать. В конце этой недели вернется из госпиталя сержант Приходько. К счастью, первоначальный диагноз врачей оказался неточен, и сержант выздоровел значительно быстрее их прогнозов. Так что в конце недели ты сможешь передать все дела ему и больше времени уделять супругу.

— К сожалению, Антон Владимирович, по закону сохранения Ломоносова, «ежели в одном месте где чего убудет, столько же в другом месте присовокупиться должно». Применительно к моей ситуации это означает, что, когда у меня появилось больше времени, у моего мужа времени стало намного меньше, потому что капитан Григорьев уехал в Москву и оставил Васю за себя. Таким образом, просто я как бы выпадаю из общего ритма.

— Ну, ты девушка активная, найдешь себе еще работу. А сейчас иди, жду список.

Я вышла, быстренько написала фамилии трех наиболее подготовленных бойцов и отнесла список капитану. После этого в оставшееся до занятий время набросала примерный план собственных тренировок, составив его из двух частей: личная тренировка и тренировка с партнерами. Партнерам будет тяжеловато, зато научатся кое-чему дополнительно.

Пока я разрабатывала план, мне пришла в голову еще одна мысль. Через неделю я освобожусь от обязательных занятий с бойцами. А в дивизии генерала Окулова есть какой-то Аркадий, который стал призером РККА по рукопашному бою. Вот с кем нужно тренироваться. Тем более что визит туда запланирован: и генерал сам приглашал, и капитан Григорьев отнесся к этому поло житель но. Так что решено. Эту неделю: а) тренирую бойцов; б) восстанавливаю свою форму; в) занимаюсь стрельбой. А в субботу попрошу Васю позвонить Федору Саввичу и договориться на следующую неделю о моей стажировке в дивизии хотя бы на три-четыре дня. Если еще капитан Коротков мотоцикл не отберет, то вообще все будет в шоколаде.

Все, мысли побоку — пора на занятия.

Перед началом занятий один из бойцов, немного стесняясь, преподнес мне букет весенних цветов (не ботаник, что за цветы — не знаю) и поздравил от лица всего взвода. Я для вида немного посмущалась, после чего закатила им неслабую тренировку. А когда в самом конце тренировки кто-то из бойцов заскулил, что я над ними издеваюсь, нежно промурлыкала:

— Лучше я сейчас над вами поиздеваюсь вволю, но оставлю вас в живых, чем в будущем кто-то переведет вас в состояние неживых и поиздевается над мертвыми. А главной причиной перехода из живого состояния в неживое будет то, что я вас пожалела на тренировке. Кто готов погибнуть из-за собственной лени, прошу поднять руки.

Таковых почему-то не оказалось.

Вечерние занятия прошли, как говорится, в штатном режиме. После окончания тренировки ко мне подошли три отобранных мной бойца и сказали, что, согласно приказу командира роты, они будут помогать мне в моих собственных тренировках. Для начала я провела краткий инструктаж, который состоял из двух фраз:

— Во-первых, никому мои приемы не показывать и, во-вторых, во время нашей тренировки не думать, что я женщина, то есть не стесняться.

— Что, значит, и ругаться можно? — не выдержал один из бойцов.

— Если от этого вам будет легче тренироваться, то можно. — И тут для большей убедительности я пульнула в них сложной трехэтажной конструкцией. Дошло.

Мы отошли на полянку за деревьями, чтобы нас не было видно из расположения роты, и тренировка началась. Для начала я показала, как меня надо страховать при различных растяжках и прыжках. Потом стала прыгать, постепенно наращивая темп. Затем пошли связки приемов. Стала отрабатывать броски, начиная с самого легкого бойца примерно моего веса и кончая бойцом, вес которого был порядка ста килограммов, — специально подбирала таких разных. Потом бросали меня, а я уворачивалась. Один раз немного не успела, после чего минуты три ощупывала ребра и восстанавливала дыхание, а боец ходил вокруг и все время извинялся. Отдышавшись, я на него шикнула, заявив, что мне поделом, а он все сделал правильно.

Перешла к ударам. Тут у бойцов глаза полезли на лоб. Но я их успокоила, сказав, что от них такого требовать не буду, так как за месяц и даже за два такие удары не поставишь.

Короче, к концу дня я сама порядком вымоталась и только из принципа приползла на стрельбище, решив, что практика стрельбы после тяжелых физических нагрузок тоже полезна. Ограничилась двадцатью пятью метрами, но и тут из моего любимого «парабеллума» смогла попасть только в силуэт. О стрельбе по конечностям нечего было и думать: не в молоко — уже хорошо.

Кончилось все тем, что я доковыляла до каптерки и минут сорок пролежала, тупо пялясь в потолок. Потом кое-как забралась на мотоцикл и поехала домой. Вася еще не пришел, а есть одной не было ни сил, ни желания. Поэтому просто легла пластом и зашевелилась, только услышав, что муж, наконец, вернулся с работы. По методу барона Мюнхгаузена[17]взяла себя за шкирку и вытянула в горницу. Вася выглядел не лучше меня, тем более что раны хоть и немного, но давали о себе знать.

— Знаешь, Анюта. Я никогда не предполагал, что Валентин Петрович тянет такой воз всяких дел. Причем самое сложное не оперативные проблемы, а написание великого множества самых разнообразных бумаг. На своем месте я старался обходиться без писанины, а теперь вижу, что товарищ капитан просто прикрывал меня от многих бумажных проблем. Большое ему за это спасибо, но теперь я хлебаю это самое по полной программе.