Мексиканская готика - Сильвия Морено-Гарсия

– Если хотите, можете оставить лампу себе, – сказал Вирджиль.

– Нет. Тогда вы споткнетесь в темноте. Минутку, – сказала она и потянулась к полке у двери, где оставила подсвечник с херувимом. Взяла коробку спичек и зажгла свечу. – Да будет свет. Видите? Все хорошо.

Она собралась снять халат, но Вирджиль остановил ее, положив руку на плечо:

– Вам идет моя одежда.

Такой комментарий был неприличным. При солнечном свете, в присутствии других людей он мог бы сойти за шутку. Однако ночью, да еще таким интимным тоном… Ну нет. Как ни странно, Ноэми поняла, что не может ответить. «Не выставляйте себя дураком», – собиралась она сказать. Или даже: «Мне не нужна ваша одежда». Но не сказала ничего, потому что его комментарий был, если подумать, не так уж и плох, и к тому же не хотелось начинать ссору посреди темного коридора из-за ерунды.

– Ну, тогда доброй ночи, – сказал Вирджиль, делая шаг назад.

Он улыбнулся, держа лампу на уровне глаз. Вирджиль был привлекательным мужчиной, и улыбка была приятной – может быть, чуть дразнящей, – но в выражении его лица было нечто такое, что никак не вязалось с улыбкой. Ноэми это не понравилось. Внезапно она вспомнила свой сон, раздувшегося мужчину в кровати… И кажется, в глазах Вирджиля снова появился этот оттенок, блеск золота среди голубого.

Девушка заморгала и уставилась в пол.

– Вы не пожелаете мне доброй ночи? – изумленно спросил Вирджиль. – И никаких спасибо? Это было бы грубо с вашей стороны.

Ноэми подняла глаза:

– Спасибо.

– Получше закройте дверь, а то опять начнете бродить по дому, Ноэми.

Вирджиль снова подкрутил лампу. Его глаза были голубыми, без всякого намека на золото. Он взглянул на нее и, отступив от двери, пошел по коридору. Ноэми наблюдала, как плывет зеленое свечение, потом дом погрузился во тьму.

Насколько же дневной свет все меняет! Ночью, вернувшись в комнату, Ноэми натянула покрывало до подбородка, борясь со страхом. А теперь, глядя на небо через окно, она считала произошедшее разве что неловким.

Ее комната при открытых портьерах казалась не особо ухоженной и унылой, но вряд ли в ней прятались призраки.

Привидения, проклятия, пфф!..

Ноэми надела блузку с длинными рукавами бледно-кремового цвета и темно-синюю юбку со встречной складкой, а туфли выбрала без каблуков. Вниз она направилась раньше назначенного времени. Побродила по библиотеке, остановилась перед полками с томами по ботанике. Наверное, Фрэнсис получил свои знания о грибах, перелистывая вот эти изъеденные молью и плесенью страницы.

Вскоре появился Фрэнсис.

Этим утром он был молчалив, и Ноэми не стала его теребить. Она вертела в руках сигарету, но пока не зажигала. Ей не нравилось курить на пустой желудок.

Фрэнсис довез ее до церкви, и Ноэми решила, что, наверное, именно здесь они каждую неделю оставляли и Каталину, когда ее кузина еще ходила в город.

– Я заберу тебя в полдень, – сказал он. – Времени хватит?

– Да, спасибо, – ответила Ноэми.

Он кивнул ей и уехал.

Девушка сразу направилась к домику знахарки. Женщины, стиравшей белье в прошлый раз, не было видно, бельевую веревку покачивал ветерок. Городок еще спал. Однако Марта Дюваль уже бодрствовала: она выставляла тортильи подсохнуть на солнце, несомненно, для приготовления чилакилес.

– Доброе утро, – поздоровалась Ноэми.

– Привет. – Пожилая женщина улыбнулась. – Ты вернулась вовремя.

– Лекарство готово?

– Да. Заходи.

Ноэми зашла в кухню и села за стол. Попугая не было видно, фигурки святых никуда не делись.

Марта Дюваль вытерла руки о фартук, открыла шкафчик, вытащила маленькую бутылочку и поставила перед Ноэми:

– Одной столовой ложки перед сном для нее достаточно. В этот раз я сделал настойку посильнее, но и от двух ложек вреда не будет.

Ноэми подняла бутылочку и посмотрела на свет:

– И это поможет Каталине заснуть?

– Поможет, да. Но не решит все ее проблемы.

– Потому что дом проклят.

– Семья, дом… – Марта пожала плечами. – Разницы нет, разве не так? Проклятие, оно и есть проклятие.

Ноэми провела ногтем по стеклу.

– Вы знаете, почему Рут Дойл убила свою семью?

– Тут много ходило слухов… У вас есть еще сигареты?

– Они быстро закончатся, если я не буду их беречь.

– Бьюсь об заклад, вы собирались купить еще.

– Не думаю, что такие здесь можно купить, – ответила Ноэми. – У вашего святого вкус к дороговизне. А где, кстати, попугай?

Ноэми вытащила пачку «Голуаза» и передала Марте, та положила ее рядом с фигуркой святого:

– Все еще в клетке под одеялом. Спит. Я расскажу вам о Бенито. Хотите кофе? Без кофе неправильно рассказывать истории.

– Конечно, – кивнула Ноэми. Она не была голодна, но, возможно, кофе разбудит ее аппетит. Вот ведь дела…

Ее брат обычно шутил, что она завтракает так, словно еда вот-вот выйдет из моды и надо наесться впрок, но последние два дня Ноэми едва прикасалась к завтраку. Не то чтобы она и вечером много ела… И она не особо хорошо себя чувствовала. Так бывает, когда простудишься и вот-вот заболеешь. Но и простуженной она не была. Марта Дюваль поставила кипятить воду, поискала в ящиках и нашла жестяную банку. Когда вода закипела, она разлила ее в две оловянные кружки, добавила кофе и поставила кружки на стол. В доме сильно пахло розмарином, и его запах приятно смешивался с ароматом кофе.

– Я сама пью так, но, может, хотите сахар?

– Нет, спасибо, и так нормально, – ответила Ноэми.

Марта села и взяла чашку.

– Вам короткую версию или длинную? Длинная – значит погрузиться немного в прошлое. Если хотите узнать о Бенито, вам нужно узнать и об Аурелио. Вот так, если нужна вся история.

– Ну, у меня кончаются сигареты, – улыбнулась Ноэми, и Марта подмигнула ей:

– Ладно, слушай. Когда здешняя шахта снова открылась, это было настоящим событием. Мистер Дойл привез работников из Англии, но их было недостаточно. Одни – в шахте, другие занимались постройкой дома, всего человек шестьдесят.

– А кто до этого управлял шахтой?

– Испанцы. Но это было очень давно. Так что люди радовались, что шахта снова открылась. Это означало, что у местных появится работа. Некоторые даже приезжали из других районов, надеясь получить ее. Знаете ведь, как бывает. Где шахта, там деньги, и город развивается. Но люди сразу стали жаловаться. Работа была тяжелой, а мистер Дойл был суров.

– Он плохо обращался с работниками?