Расставание отменяется - Энн Оливер

– Ты принес стекло в душевую?

– Да. Как тебе запах?

– Алкоголь. Собрался напоить меня?

– Может быть, самую чуточку. Алкоголь, – повторил он. – А теперь все нюансы, прошу.

Она задрожала от волнительного предвкушения.

– Спирт. Ром? И мята. Наверное, крепкое, возможно, летальное.

– Попробуй. – Он наклонил бокал у ее рта, она попробовала на вкус несколько капель. – Что еще?

– Лайм? Или лимон.

– Хорошо.

Она отпила еще немного.

– Приятно. Чувственно. Можно теперь открыть глаза?

– Пока нет. Еще глоток. Это мой мятный коктейль «Голубая лагуна».

– А, твой особый коктейль. – Она, как он и просил, отпивала маленькими глотками и прислушивалась, как мягкая на вкус льдисто-холодная жидкость проскальзывает в горло. – Что же там еще?

– Попробуй догадаться. Вот. – Он убрал стакан от ее губ, она услышала, как он поставил его на низкий туалетный столик, что-то звякнуло о мрамор. – Держи глаза закрытыми, слышишь.

Он приоткрыл ей рот пальцем и вставил в губы напитанную коктейлем ягоду клубники. Она неспешно разжевала ее, наслаждаясь контрастными ощущениями.

– М-м-м, вкуснятина. Совсем иной коленкор.

– Как и у тебя.

Она почувствовала, как он за ее спиной перебрался в душевую кабинку. Щедрое пространство вполне вмещало двоих, можно мыться, не соприкасаясь, однако ее чувствительная кожа вздрагивала под каждой каплей воды.

– Положи ладони на плитки прямо перед собой, – велел он. – Будь готова к сюрпризу.

Едва не лихорадило от напряжения, все тело как натянутая струна. Волнительное предвкушение. Он провел чем-то холодным и скользким по ее затылку, она взвизгнула от внезапного испуга и неожиданно пленительного контраста горячего и холодного.

– Лед? Так?..

И приумолкла, обдумывая, каково ему держать лед в обеих ладонях под горячей струей воды, пока он проглаживал ее позвоночник, неспешно массировал поясницу, продвинулся вниз к ногам, к нежным местам под коленями. И снова вверх, к затылку.

Она слышала, как хрустнул лед на его зубах, после чего он начал поглаживать ледяными губами и языком ее плечи, уши, шею.

Она подумала, что сейчас растает как льдинка, схлынет вместе с потоком в какой-нибудь мутный отстойник, однако он уже склонился ближе, прижался к ее спине и двинул бедро между ее ногами, чтобы поддержать.

Она услышала его шепот:

– Раздвинь ножки, прошу, – и судорожно вздохнула. Его крепкое тело сочувственно облекало ее, пока он водил скользким холодом по ее соскам, они затвердели и напряглись невероятно, она вздрагивала и стонала.

– О боже… – Она восторженно изогнулась к нему, вздохнула и благоговейно примолкла, пока он медленно входил в нее сзади. Продолжал раскатывать кусочки льда по ее коже, но ей было томно и жарко. Горячо и холодно, как на скользкой глади катка. Приземистая толстая свеча, которую она держала в ванной, насыщала пар возбуждающим ароматом сладкой ванили.

Все выдержано в чувственных контрастах и несет новые открытия, как он и задумывал ради нее. Сладкая дрожь, раскручиваясь спиралью, рвалась из ее нутра наружу. Воздух влажен и нежен, стремительный горячий дождь стегает по ее плечам. Его прохладно-льдистые губы касаются шеи.

Ее плоть пружинисто подается его натиску.

Она всегда твердила себе «держись», но сейчас так приятно было отдаться на волю его волны.

– Откинься назад и держись за мой затылок, – велел он. – Я хочу почувствовать, как ты кончаешь.

– Да! – Сцепив руки в замок на его затылке, она задрожала, внутренние толчки сотрясали тело. Она почувствовала его биение, дыхание, учащенное и жесткое, он излился в нее. Ее тело потянулось к нему, мускулы судорожно сжались, требуя, чтобы он втянулся глубже, дотронулся до утробы, до сердца.

Закатное солнце окрашивало небо золотым багрянцем, они лежали в обнимку на кровати, влажные после душа.

– Девятый час, – лениво заметила Оливия. – Обед, наверное, истомился тебя ждать.

– У меня заготовлено кое-что для начала. Порадуемся вместе.

– Еще? – Она дотронулась до него под простыней. – Действительно, умеешь ты изумить.

– Не так уж изумительно, по крайней мере сейчас. – Он привстал на кровати, усмехнулся, поцеловал ее нос. – Подожди здесь.

На этот раз она не заснула, поджидая его. Он вернулся с подносом – напитки и тарелка с клубникой. Она чувствовала себя как кошка, объевшаяся сметаны.

– Мятный коктейль «Голубая лагуна»?

– Хотел, чтобы ты распробовала его как следует, не спеша, поэтому заранее приготовил еще пару порций. – Он вручил ей бокал, взял второй, и они отпили по глотку.

Он медленно покачивал бокал и смотрел на нее.

– Когда впервые увидел тебя, сразу обратил внимание на твои глаза.

– Разве не на грудь?

– Ну, тоже рассмотрел, но потом. Дело в том, что я почувствовал твой взгляд, когда спускался по лестнице. И как только увидел твои глаза, сразу припомнил этот напиток. Зеленоватые, как море, с прохладной голубой лагуной и теплыми песчаными отмелями. И понял, я подкуплен и пленен.

– Русалкой. – Она отсалютовала ему бокалом, хмельная от счастья. – Не пиратом.

– Русалками. – Он взял ее бокал, поставил на прикроватную тумбочку вместе со своим, прилег рядом с ней. Легонько водил пальцами по ее животу, зачарованно наблюдая за нисходящим движением, пока они не коснулись края ее бедер. – У них нет того, чем обладаешь ты.

Она усмехнулась:

– Знаешь, во время регаты мне приснился эротический сон про пирата.

Он взглянул на нее с интересом:

– Надеюсь, ты не поддалась на его нечестивые поползновения.

– Эх, поддалась, это был капитан Джетт Блек. Так-то.

– Ах, ну да.

Джетт вспомнил, как застал ее в кубрике, растрепанную и смятенную донельзя, в последний день их плавания. Он знал, она тогда думала о своей маме, Брианна сказала. Капитан не желает носиться с ним, разве не ясно?

– Ты так рассвирепела, думал, тебе хотелось послать меня куда подальше.

– Это был эротический сон, Джетт, конечно же я желала тебя из того далека. Так неловко.

Она покраснела, он просиял улыбкой:

– Ты хочешь сказать, что была?..

Ее подбородок вздернулся.

– Тебе это знать не дано, капитан Блек. – Тем не менее сменила собачий гнев на человеческую милость и приклонила голову на его плечо. – Ты сердишься из-за того, что я спросила твою фамилию?

– Нисколько. Просто нахлынули воспоминания о том дне, когда я повстречался с отцом.