Абсолютно ненормально - Лора Стивен

Миссис Крэннон совершенно не знает, как поступить. Так что я соскальзываю со сцены и подхожу к Дэнни.

– Пожалуйста, скажи, что это не для меня, – шепчу я, молясь про себя, чтобы они не решили, что я эгоцентричная идиотка.

– Я думал, что ты любишь тюльпаны и мажорные шарики с «Нутеллой», – недоуменно нахмурившись, отвечает он.

– Так и есть. Но… зачем?

И я жду от него признания, что он вел себя как полнейший мудак и что, конечно же, просит прощения.

Но он сует подарки мне и неуклюже засовывает руки в карманы.

– Да просто так. Я хочу начать все сначала. Можешь забыть последние несколько недель? – Не дождавшись от меня ответа, он продолжает: – И… ну. Я хотел показать тебе, как может быть здорово. Если мы начнем встречаться.

И вот тогда я наконец-то понимаю. Это не извинение. А взятка. Я принес подарки. Пожалуйста, стань моей девушкой и взорви мой мир своими умениями в сексе. Что-то в этом роде.

– О, – говорю я. – Благодарю. Наверное.

А что я еще могу сказать на виду у толпы больших любителей драмы? Кроме того, я все еще очень обижена, что он послал меня со злобным видом.

– Пожалуйста, – с неуверенной улыбкой отвечает Дэнни. – Я завоюю тебя. Вот увидишь.

На мой взгляд, это нереально. Хотя неискушенному зрителю это может показаться милым. Я так и представляю, как он говорит: «Мне наплевать на твое решение не трахаться со мной, и я, черт возьми, буду давить на тебя, пока ты не передумаешь».

Но тут, конечно же, раздается один ленивый хлопок (спасибо Эвану Маклину), который перерастает в продолжительные аплодисменты, поскольку каждый из них [как и Аджита] считает, что это проявление романтики и привязанности, а не тонко завуалированное мужское доминирование и окончательный отказ от звания моего друга.

Я оставляю свои «подарки» на первом ряду [я наплевательски отношусь к личным вещам, кошельку, телефону и другим пожиткам, поэтому перед каждой репетицией просто оставляю их где-нибудь за кулисами] и возвращаюсь на свое место, чувствуя, как скручивает желудок. А Дэнни с вызывающим отвращение застенчивым, но невероятно гордым видом выслушивает вздохи девушек и терпит, пока парни хлопают его по плечу.

Р-р-р. Я же сказала ему, что меня не интересуют романтические отношения.

Неужели этого мало?

20:02

К концу репетиции я измучена и немного раздражена, поэтому все, чего мне хочется, – это вернуться домой к остаткам макарон с сыром и литрам горячего какао. Но нет! Это было бы слишком просто!

У школьных ворот меня поджидает Вон, перекатываясь с пятки на носок, словно торговец наркотиками. Только я собираюсь сказать, что меня интересует травка, как он с силой хватает меня за руку и бормочет:

– Мы можем поговорить в роще?

Прижимая к груди возмутительные подарки Дэнни, я следую за ним, пока мы не доходим до поляны.

– Если за нами увяжутся какие-нибудь детективы, то это точно станет похоже на неудавшуюся покупку наркотиков, – говорю я.

Он смотрит на меня так, будто у меня неожиданно вырос еще один нос. Я провожу рукой по своему лицу, чтобы убедиться, что это не так.

Вон скрипит зубами. И в этот момент, честно говоря, мне кажется, будто он не совсем удачно имитирует крупный рогатый скот. Я бы сказала ему об этом, но он и так, похоже, не слишком мной доволен.

– Это не смешно. Прекрати шутить.

– Прости. Просто я такой человек.

Только я собираюсь спросить, о чем он хочет поговорить, как наши телефоны одновременно пиликают. Это впечатляет. Но как часто два телефона невероятно синхронно издают один звонок? Разве это не должно доставить некое удовольствие? [Мой послужной список подсказывает, что должно.]

Но радость и веселье тут же испаряются, когда я вижу сообщение.

Кто-то разослал всем фотографию, где я в обнаженном виде. Ту, что я отправляла Вону.

Каждый сантиметр моего тела. Она разошлась по интернету, где ее сможет увидеть каждый.

Нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, пожалуйста, нет.

Кто бы это ни сделал, он подставил вместе со мной и Вона, потому что его имя видно сверху.

А значит, это скриншот сообщений.

И он отправлен с моего телефона. Потому что в синих пузырях – мои сообщения. Тут же и его уговоры, и фотография его члена, и остальное. Но все, что я сейчас вижу, – это мое обнаженное тело.

Дерьмо, дерьмо, дерьмо, дерьмо, дерьмо, дерьмо, неееееееееееееееееееет.

[Извини за ругательства, но больше ничего сейчас на ум не приходит.]

Мои сиськи и вагину теперь может увидеть весь мир. Я чувствую себя омерзительно.

Грудь стягивает, а сердце сжимается. Этого не может быть. Меня трясет так сильно, что, вероятно, это можно измерить по шкале Рихтера.

Вон хлопает ладонью по стволу дерева. Уверена, он пожалеет об этом сегодня вечером, потому что не сможет дрочить.

– Это ты, не так ли? Ты слила фотки. Решила, что это послужит неплохой рекламой для сценария? Ничего так не способствует карьере, как секс-скандал, верно? – Его зрачки расширены от ярости и/или наркотиков.

– Уверяю тебя, я не настолько умная, – ошеломленная, отвечаю я.

Безумная ухмылка делит его лицо пополам. [Не в буквальном смысле.]

– Ты хоть представляешь, что сделает мой отец, когда узнает об этом? Он убьет меня. – Вон выглядит так, будто сейчас заплачет. – Как заставить это исчезнуть? Как заставить тебя отвязаться от меня? – Он практически выплевывает последние слова.

А затем выхватывает тюльпаны Дэнни из моих рук, бросает на землю и начинает втаптывать их в землю, словно тараканов.

Я наблюдаю за ним, наверное, секунд тридцать, но потом все же спрашиваю:

– Чего ты пытаешься этим добиться?

Вон тут же замирает.

– Ты хоть представляешь, как все это на меня давит? Поддержи отца, поступи в юридическую школу, добейся успеха! Будь охренительно идеальным сыном с охренительными качествами и охрененно прекрасной жизнью!

– Нет, не представляю, – говорю я. – Потому что мои родители мертвы. – В ушах гудит. – И ты так меня разозлил, что я лучше уйду. Найди меня, когда успокоишься, и мы придумаем, как разобраться со всем этим. Я буду либо здесь, либо в Мексике – пока еще не решила.

20:54

Новый план: пойти домой и рассказать Бэтти о катастрофе, в центре которой я оказалась. Возможно, купить по дороге каких-нибудь овощей и съесть их, чтобы исключить хотя бы цингу из всего, что мне грозит в этой ситуации.

21:28

Бэтти выглядит сильно уставшей после двойной смены в закусочной и, честно говоря, пропахла картофелем фри, но я все равно крепко стискиваю ее в объятиях, когда она возвращается домой. Ее одежда промокла от дождя, что к лучшему, так как она не замечает следы моих слез на шерстяном желтом кардигане.