Зверолов - Александр Рудазов

Диспетчер облегченно вздохнул. Старушка тоже. Она поблагодарила Трооста и тут же растворилась в воздухе. Через две секунды магнитное поле отключилось, а внутри загорелся зеленый сенсор — кабина свободна, можно заходить.

Но Троост не успел сделать и шага, как поле снова включилось, а сенсор стал красным. Воздух в кабине сгустился, и появились два человека — девочка-подросток и маленький мальчик. Их соцпрофили были открыты, и Троост машинально прочел, что это Зубейда Тахти шестнадцати лет и Мохаммед Тахти шести лет. Брат и сестра.

Выходя из кабины, Зубейда вежливо кивнула Троосту, а вот Мохаммед завороженно уставился на флаер, висящий позади Эльзы. Заметив, на что он смотрит, девочка приосанилась.

— Ух ты-ы-ы!.. — протянул Мохаммед. — Твой?

— Ага! — гордо кивнула Эльза.

— Покататься можно?

— Катайся! — еще более гордо разрешила Эльза, опуская флаер.

Мальчик забрался на пилотское сиденье. Его глаза горели тем искренним восторгом, который встречается только у маленьких детей и очень непосредственных взрослых.

Зубейда посмотрела вслед улетающему брату, пожала плечами и уселась на скамейку. Ее зрачки забегали, губы чуть заметно зашевелились — девочка углубилась в инфосеть.

А Троост с Эльзой телепортировались в этнографический сектор. Даже по меркам Венерианского зоопарка это уникальное место. Ни один другой сектор не пользуется и половиной той популярности, что этнографический.

Потому что только здесь живут разумные существа. Ксеносы с семи разных планет. Все они работают в зоопарке экспонатами и получают очень немаленькую зарплату в виде ценностей, имеющих хождение на их родной планете.

Разумеется, их вольеры — это не клетки, а комфортные жилища с полной свободой передвижения. По условиям контракта их обитатели обязаны проводить шесть часов в день на глазах у публики, а в остальное время могут делать что хотят.

Несмотря на это, этнографический сектор остается постоянным предметом споров. Многие считают неправильным демонстрировать в зоопарке разумных существ — пусть даже с их согласия.

В прошлом году прямо здесь состоялась конференция, на которой этот вопрос был поставлен ребром. Этнографический сектор тогда висел на волоске — и мог быть закрыт, если бы на его защиту неожиданно не встали сами ксеносы. Одни из них согласились на эту работу из-за огромных денег, другие — изгои, которые просто не могут вернуться в свои племена, третьи — мудрецы, незаурядные личности, изучающие землян так же, как те изучают их.

Троост с Эльзой посетили волосатых, похожих на мифических йети гигантов с планеты Пан. Хрупких и удивительно красивых амфибий-симбиотиков с Альвхейма. Чудовищно жирных слизней-гермафродитов с Ямы.

Но дольше всего они пробыли возле гигантского аквариума, в котором обитали жители Посейдона. Шамиль, их духовный лидер, очень восхитился бородой Трооста и попросил того постоять неподвижно, пока он запечатлеет в янтаре интересный образ.

Аборигены Посейдона стали первыми разумными существами, с которыми встретились земляне. Это произошло в 2285 году, через четырнадцать лет после начала эпохи звездных путешествий. И первые несколько лет их, в точности как волкоглавов Килимы, принимали за обычных животных. Лишь по случайности было обнаружено, что эти курьезного вида существа — тонкие философы и умудренные геометры.

Контакт устанавливался очень долго и трудно. Планета Посейдон на девяносто восемь процентов покрыта водой, и ее жители — крохотные морские создания, похожие на маслянистые веретенца с копной длиннющих волос. Однако это никакие не волосы, а конечности — миллионы нитевидных жгутиков микроскопической толщины.

Посейдонцы общаются не вербально (у них даже нет ртов), а жестами. Сами представьте, на какие жесты способны существа с миллионами конечностей. Потребовалось двадцать лет, чтобы расшифровать язык посейдонцев, и еще столько же, чтобы создать программу-переводчик. По сравнению с этой работой Розеттский камень показался детской головоломкой.

Зарплату живущие в зоопарке посейдонцы получают… скульптурой. Изделиями из камня, глины, дерева — материал не важен, лишь бы это была ручная работа. Молекулярные реплики они каким-то непостижимым образом отличают и принимать отказываются. А вот к подлинной скульптуре относятся очень бережно и почтительно, копя ее в искусственном гроте на дне аквариума.

Один из здешних посейдонцев — как раз скульптор, и очень искусный. У себя на родине он прославился как великий мудрец, его имя показывали с великим уважением и приплывали из дальних мест, чтобы только посмотреть на его жесты.

Здесь его имя не известно никому. Точнее, известно, но… имена посейдонцев невозможно ни произнести вслух, ни даже написать. Поэтому ему предложили выбрать псевдоним — и он назвался Шамилем. В честь Шамиля Хашимова — океанолога, который первым обнаружил на дне Посейдона сложные геометрические фигуры и установил контакт с их авторами.

Уже семь лет Шамиль живет в этом аквариуме вместе с тремя своими учениками. Лететь на Землю он вызвался добровольцем — хотел своими глазами увидеть мир сухопутных кричащих гигантов. Посейдонцы не используют звуки для общения, но они не глухие — наоборот, их слух во много раз острее человеческого. И самая тихая речь землян кажется им оглушительным криком.

Именно поэтому их аквариум сделан из звукоподавляющего материала.

Первые несколько минут Эльза с интересом наблюдала, как Шамиль обрабатывает миллионами своих нанощупалец кусочек янтаря, создавая крошечное подобие ее дедушки. Но потом ей стало скучно, и она принялась бродить вокруг аквариума. Сделав десяток кругов и вновь остановившись возле Трооста, девочка спросила:

— Деда, а что такое очки?

— Очки?.. — рассеянно переспросил Троост. — Это такой старинный прибор, чтобы лучше видеть. Раньше люди не умели исправлять зрение хирургически, поэтому плохо видящие носили специальные стекла.

— И волшебники тоже носили?

— Насчет волшебников не знаю, не встречался. А почему ты спрашиваешь?

— Я книжку слушаю, пло мальчика-волшебника в очках.

— А, ну так это же сказка, наверное. В сказке что угодно может быть.

— Да, навелное, — согласилась Эльза. — А что такое телефон?

— Тоже старинный прибор. Там была трубка, чтобы в нее говорить, и колесо с цифрами, чтобы набирать номер. Если человек хотел поговорить с кем-нибудь, кого нет рядом, он звонил ему по телефону.

Эльза наморщила лоб, пытаясь представить такую концепцию. Говорить в трубку… набирать номер колесом…

— А что, плосто вызвать они не могли? — спросила девочка.

— Понимаешь, тогда нельзя было… просто вызвать. Не было мыслечипов.

— Как это — не было мыслечипов? — невольно коснулась виска Эльза.

— Вот так и не было. Не изобрели еще.

— А если узнать что-то надо? Или маму позвать? Или мультик посмотлеть? Как же в инфу-то залезть, без мыслечипа?