Одно лето - Нора Робертс

В городе было тихо, но неспокойно. Все могло измениться в любой момент. Те, кто хотел уехать, двигались быстро, со дня на день коридор могли закрыть. В последний раз оглянувшись, Шейд пошел к машине. «Нужно сделать последний снимок, — подумал он, запечатлеть затишье перед бурей».

Колби бросил несколько беззаботных слов Дейву, и тот пошел дальше, а он встал на бордюр и вытащил камеру из чехла. Смеялся, наблюдая за тем, как Дейв ругается и пытается в одиночку дотащить весь багаж до машины. Нужно сделать последний кадр. В следующий раз камера увидит свет уже в Америке.

— Эй, Колби! — Юный веселый Дейв стоял у машины. Он был похож на студента, отправившегося на весенние каникулы. — Не хочешь отснять, как подающий надежды фотограф уезжает из Камбоджи?

Снова рассмеявшись, Шейд вскинул камеру и поймал в кадр своего ассистента. Тот стоял перед ним, светловолосый, загорелый, немного долговязый, в полинявшей футболке с символикой университета Южной Калифорнии, передние зубы были кривоваты. Шейд очень хорошо помнил, как выглядел Дейв.

Щелкнул затвор. Дейв повернул ключ в замке зажигания.

— Поехали домой! — закричал он, и через мгновение машина взорвалась.

— Шейд! Шейд! — С бешено колотящимся сердцем Брайан трясла его за плечи. — Шейд, проснись, это всего лишь сон! — Он сжал ее руку до синяков, а она все говорила. — Это Брайан, Шейд! Тебе снится сон, просто сон! Мы в Оклахоме, в твоем фургоне, — Брайан взяла в руки лицо Шейда, его кожа была холодной и мокрой. — Просто сон, — сказала она тихо. — Успокойся, я здесь.

Шейд дышал прерывисто. Хватал ртом воздух, пытаясь успокоиться. Боже, как холодно! Почувствовав ладонью тепло ее кожи, услышав голос, тихий, размеренный, успокаивающий, Шейд, со стоном откинувшись назад, стал ждать, пока уймется дрожь.

— Я принесу воды.

— Лучше виски.

— Хорошо.

В ярком лунном свете нужная бутылка нашлась быстро. Брайан налила из нее в пластиковый стаканчик. Услышала, как за ее спиной чиркнула зажигалка и зашипел огонь, принимаясь за табак и бумагу. Брайан обернулась. Шейд сидел, прислонившись к кузову фургона. Она не знала, что его тревожит, зато умела успокаивать. Не говоря ни слова, протянула Шейду виски, села рядом на скамью и стала ждать, пока он сделает первый глоток.

— Лучше?

Шейд сделал еще глоток, на этот раз больший.

— Да.

Она легонько прикоснулась к нему, но этого было достаточно для установления контакта.

— Расскажи мне.

Говорить о случившемся не хотелось. Ни с кем. Даже с Брайан. Но когда он был готов отказать ей, она крепче сжала его руку.

— Нам обоим станет лучше, если ты расскажешь, Шейд. — Брайан снова смолкла, он повернулся и посмотрел на нее. Она уже почти успокоилась и по его пульсу поняла, что ему тоже стало лучше. — Если ты что-то держишь в себе, оно никуда не уйдет.

За много лет воспоминание не исчезло и, кажется, не собиралось. Шейд все это время молчал. Но сейчас, то ли из-за позднего часа, то ли из-за того, что в тихом голосе Брайан слышалось понимание, заговорил.

Рассказал о Камбодже, и, хотя эмоций в голосе не было, Брайан увидела все его глазами. Момент перед взрывом, разрушения, злость. Долгие монотонные дни, пронизанные страхом. Шейд рассказал Брайан, как не хотел брать в ассистенты юного выпускника колледжа, но потом оценил паренька и даже полюбил его. И Сун Ли.

— Мы случайно встретились с ней в баре, где собирались журналисты, я долго не понимал, насколько ценным окажется это знакомство. Ей было двадцать. Юная и грустная, она почти три месяца сообщала нам сведения, которые, скорее всего, добывала у своего работавшего в посольстве брата.

— Ты любил ее?

— Нет. — Шейд докурил сигарету до самого фильтра. — Я просто очень переживал из-за нее, хотел помочь. Доверял ей.

Бросив окурок в пепельницу, Шейд сконцентрировался на виски. Паника утихла. Он и не думал, что когда-нибудь сможет спокойно рассказывать о Камбодже, спокойно думать о ней.

— Обстановка накалялась, и журнал решил отозвать своих людей. Мы собрались, вышли из отеля, и я, как какой-нибудь турист, остановился, чтобы сделать пару кадров. — Шейд допил виски и выругался. — Дейв подошел к машине первым. А она была заминирована.

— О боже! — Брайан инстинктивно придвинулась ближе к нему.

— Ему было двадцать три. Он носил с собой фотографию девушки, на которой собирался жениться.

— Мне очень жаль. — Она обняла Шейда и положила голову ему на плечо. — Мне очень жаль.

Колби напряг все силы, сопротивляясь волне сочувствия, которая его накрыла. Он не был готов к такому.

— Потом я пытался найти Сун Ли, но она исчезла. В ее квартире было пусто. Оказалось, что я был заданием Сун Ли. Группа, в которой она работала, допустила утечку информации, чтобы я расслабился и поверил. Они собирались заявить о себе, взорвав известного американского фотографа, но не попали. Погиб ассистент, отправившийся в свою первую заграничную командировку. И погиб ни за что.

«А Шейд видел, как взорвалась машина», — думала Брайан. Сегодня на его глазах точно так же взлетел на воздух «понтиак». Как это сказалось на Колби тогда и сейчас? Может, именно поэтому он сегодня так спокойно достал камеру и стал все снимать? Просто старался заглушить чувства.

— Ты винишь себя, — прошептала Брайан, — не нужно этого делать.

— Он был совсем ребенком. Мне следовало смотреть за ним.

— И как бы ты это сделал? — Теперь они сидели лицом к лицу. Холодные, темные глаза Шейда были полны злости и разочарования. Брайан потом всю жизнь помнила, как он выглядел в тот момент. — Как? — повторила она. — Если бы не остановился сделать кадр, ты бы подошел к машине вместе с ним. Но он все равно бы погиб!

— Да. — На Шейда внезапно навалилась усталость, он потер лицо руками. Напряжение исчезло, осталась только горечь. Наверное, именно она и отнимала силы.

— Шейд, после сегодняшней аварии…

— Забудь про это.

— Нет. — Брайан схватила его за руку. — Ты сделал то, что должен был. У тебя есть на это причины. Я сказала, что не стала бы судить этих детей, а тебе при этом вынесла приговор. Извини.

Ему были не нужны ее извинения, но она извинилась. Ему были не нужны ее утешения, но она смягчила боль. Он видел много — слишком много — негативных проявлений человеческой натуры, и эта женщина предложила ему свет. Это манило и пугало одновременно.

— Я никогда не буду смотреть на мир твоими глазами, — тихо сказал он и, посомневавшись на мгновение, сплел свои пальцы с ее пальцами. — И никогда не стану таким терпимым.

Нахмурившись, Брайан ненадолго задумалась. Они смотрели друг на друга.

— Нет, наверное, не станешь. Но тебе и не надо.