Ошибка предсказателя - Георгий Миронов

– Это элементарно, профессор. Вы, конечно, помните, что решающую роль в преодолении устойчивости времени (этот термин ввел как раз я) играет пентаграмма, изображение ковша созвездия Большой Медведицы. Если на рисунке ковша разместить в определенном порядке нужное число рубинов и повернуть всю композицию влево, то время пойдет вспять, назад, если вправо, по направлению часовой стрелки, то и время – вперед, милейший мой коллега: вот такой простой фокус! Чтобы не ошибиться в числе лет, которые предполагается преодолеть, на рисунке Ковша рубины располагаются из расчета: 20 красных рубинов – 200 лет. Розовые рубины, как вы знаете, играют иную, более важную роль в изменении хода времени. Вообще, с точки зрения безопасности путешествий во времени, Мишель считал оптимальным перемещение как раз на 200 лет. Чуть больше, чуть меньше – чаще случаются ошибки. А ошибки тут дело опасное. Провалитесь назад – и окажетесь французским роялистом на эшафоте. А? Каково?

– Но какая-то гарантия возврата есть?

– Только одна: провалившись в прошлое, скажем, с целью получения эксклюзивных исторических источников и собравшись назад, вы опять строите расчет, ждете четыре года, когда эта загадочная планета Глория опять пролетит в максимальной близости к Земле и…

– И снова строю композицию на пентаграмме из рубинов…

– А рубинов то у вас уже нет. Те, что были, ушли как топливо на полет сквозь века.

– Что же делать? Иметь дубликат композиции с собой?

– Естественно, сударь, естественно. И еще важный момент: из прошлого он всегда возвращался. А из будущего… Он как-то решил послать своего любимого ученика Андреа дель Чижио в будущее. И тот…

– Не вернулся.

– Вы догадались?

– Нет, я точно знаю.

– Да и Бог с ним, далеким будущим, лучше нам его и не знать, спокойнее спать будем. А прошлое – это занятно, любопытно. Полезно, наконец.

– Ну и, разумеется, там – как в музее: «руками не трогать».

– Да, с прошлым аккуратнее надо обращаться, бережнее…

В эту минуту Егор ясно увидел на лбу профессора, сидевшего лицом к окну, меленькую красную точку. Реакция его была мгновенной, и уже через секунду они оба оказались в неловкой позе на полу – ковер с длинным ворсом смягчил их «вынужденную посадку».

Хрустальный абажур на торшере за спиной де Шоймера с громким звуком разлетелся на мелкие куски.

Большинство посетителей посчитали, что лопнула лампа, и доброжелательно посмеялись над двумя иностранцами, испугавшимися этого происшествия.

– Все в порядке, – ответил Патрикеев через полминуты на телефонный звонок. – А у вас что? Взяли? Русский? Ах, он узнал меня? Выходит, популярность может спасти жизнь…

Уютно устроившись у иллюминатора в кресле VIP-салона короткого рейса Париж – Лондон, Егор Федорович Патрикеев испытал сразу два типичных для советского человека чувства: глубокого разочарования и глубокого удовлетворения.

Разочарование было связано с тем, что в этом году (на календаре, заботливо вставленном в заднюю спинку переднего кресла, было 15 декабря) он уже точно не побывает в Париже, не пройдется с Ларисой по саду Тюильри, не побродит с ней по залам Лувра…

А удовлетворение… В прошлом году он проводил операцию «Алмазная пыль» и купил на командировочные колечко с бриллиантиком в 4 карата. В позапрошлом, как комиссар Интерпола, он координировал ликвидацию французского филиала колумбийского наркоцентра, и в память об этой удачной операции купил в магазинчике в Латинском квартале ожерелье с шестью изумрудами по 2 карата.

На этот раз профильной операцией года стала многоходовая комбинация вокруг Осины, и проходила она под знаком таинственных розовых рубинов. Стало быть, он должен был подарить жене какое-нибудь украшение с этим камнем. Что, собственно, и сделал. Он был уверен, что кольцо из трех переплетающихся змеек с розовыми камнями Ларисе понравится. Змейки были платиновые, а рубины – по 2 карата. Лариса не любила крупные камни. Да будь камни крупнее, Егору и не хватило бы гонораров от Интерпола. Кроме кольца со змейками в набор входили сережки, тоже с крохотными розовыми рубинами по одному карату.

– По-моему, простенько и со вкусом, а? – разглядывая украшения, спросил Егор у Валета, тихо дремавшего в кресле рядом.

– Ну, ваще… – не открывая глаз, протянул Рассадин.

Вот уже полвека он не спорил с тремя людьми: своей женой Риммой, первым командиром по спецуре ГРУ Генштаба Юрием Федоровичем Миловановым-Миловидовым и генералом Егором Федоровичем Патрикеевым.

– Ты бы посмотрел, халтурщик. Кто же экспертизу с закрытыми глазами проводит? – притворно рассердился Егор.

– Ученого учить – только портить. А кто у нас самый большой ученый по этой части?

– Юрий Федорович Милованов по прозвищу Командир.

– А в его отсутствие?

– Ладно, открой глаза и посмотри. Если понравится – скажу, где брал. Купишь своей Римме Михайловне.

– Да она у меня к этим цацкам спокойно относится.

– Можно подумать, моя старушка с фанатизмом. Поколение такое. Скромное. Туфли вот дорогие сегодня купил, так год буду корить себя за мотовство.

– А вот этого не надо: что упало, то пропало, хуже нет жалеть о том, что нельзя поправить.

– Да, кстати, ты мне напомнил одну неприятную историю. Что у вас там произошло?

– Наши люди шли за бригадой, заказанных Осиной, уже неделю. Выяснили, что киллеры будут расставлены по всему маршруту профессора. Он нескольким людям рассказал, что намерен прогуляться от Сорбонны до Елисейских полей пешком, через сад Тюильри.

– Ну вели, вели – и что случилось в саду Тюильри?

– Первое покушение. Я сам шел за профессором. У меня, знаешь, давняя слабость – противодействие приемам с применением холодного оружия. Ну, первого киллера я принял в доброжелательные объятия: он нитки на плаще профессора разрезать не успел. За мной, по договоренности, шли уже ребята из парижской уголовной полиции и площадку аккуратно зачистили.

– А как вышло, что Жоржа чуть не убили при входе в ресторан «Парадиз»?

– Все просчитали, Егор Федорович, клянусь. Вместе с инспекторами французской полиции прочесали все этажи, мансарды, чердаки, крыши.

– Как же вышло, что не успели?

– Киллером оказался портье крохотной элитной гостиницы «Тюильри», точно напротив «Парадиза». Мы искали случайных людей, а тут – портье. Получил сигнал по телефону, прошел мимо полицейских в своей униформе, без оружия, поднялся на второй этаж отеля. Мгновенно собрал винтовку с оптикой, произвел выстрел, сбросил ствол и сразу вниз, с вазой цветов в руках – человек при деле…

– Упустили?

– Как можно… Взяли тепленьким, раскололи: оказался француз, профи, в профессии уже пять лет. Объект ранее никогда не видел. У всех участников операции были фотографии профессора.