Пламенный цветок - Мира Ризман

голые ноги, Рениса осторожно покосилась на Данье. Тот повернулся к ней спиной и занялся свечами.

— Так что случилось с принцессой? — спросил он, когда приятный свет окутал необычную каюту.

Вспыхнули, подобно языкам пламени, алые портьеры, а со стен на Ренису воззрились множество старинных карт. В каюте было много добротной мебели, излишне вычурной и помпезной, стиль которой давно вышел из моды, и нечто подобное ныне можно было отыскать разве что в забытых демонами вампирских замках. Рениса дрожащим голосом поведала о недавних событиях и о тревожащем состоянии принцессы. Она ожидала, что Данье отчитает её за бестолковость и нерасторопность, но вместо осуждения услышала совсем иное.

— А я уж подумал, что это ваша кровь, — с явным облегчением произнёс Филипп.

Неужели он волновался о… ней? Рениса тряхнула головой и впервые взглянула на свои руки. Кровавые потёки замысловатым узором щедро украшали кожу. Она только могла предположить, как выглядит её лицо. Наверняка, тоже всё перепачкано!

— Я оставлю вам воду для умывания, но очень прошу не покидать этой каюты. Я сам навещу принцессу и займусь её ранами! — объявил Филипп, суетливо заметавшись по комнате. Он отдёрнул одну из портьер, за которой обнаружилась ниша с полками. Филипп выхватил небольшой резной сундучок, затем вытащил откуда-то снизу глубокую лохань и, выставив её на сундук, рядом с небрежно брошенным полотенцем, переставил с рабочего стола полный кувшин. На этом он торопливо откланялся и вышел. Рениса ещё некоторое время тупо продолжала сидеть в кресле, слушая его удаляющиеся шаги. И лишь поняв, что Данье спустился к грот-мачте, неохотно поднялась и поплелась к лохани.

Умывалась она тщательно. Кровь обнаружилась не только на лице, руках и шее, но и на груди и плечах. К удивлению Ренисы, после встречи с жуткими тварями у неё на теле остались только многочисленные синяки и тонкий ожог, протянувшийся по костяшкам пальцев. Но ни царапин, ни ссадин. Разве что от пережитого ещё какое-то время тряслись колени, и сердца никак не могли угомонить свой бег. Но если не считать испуга, то в остальном можно было сказать, что от встречи с монстрами она не сильно пострадала. Пожалуй, вся злость и безумие досталось именно платью. Напрасно Рениса пыталась привести в порядок юбки — длины оборванных кусков просто не хватало, чтобы прикрыть ноги. Ещё хуже дело обстояло с лифом. Пропитанное кровью платье разодрали до ниток, как и нижнюю сорочку. Стащив с себя мокрые и липкие остатки, Рениса оглянулась в поисках чего-то на замену, но кроме бесчисленных штор, в каюте не было ничего подходящего. Подумывая, не завернуться ли в одну из портьер, она подошла к ближайшей и отдернула её. За шторой обнаружился мутный иллюминатор, за которым ничего толком было не разобрать, кроме расплывчатых светящихся пятен луны и звёзд. За следующей портьерой Ренису ожидал комод, ящики которого были плотно закрыты на хитрые замки. Новая штора скрывала за собой небольшой альков с широкой кроватью, застланной алым покрывалом. Эта находка смутила Ренису, заставив резко задёрнуть портьеру и перейти к другой. Она постаралась отогнать от себя непристойные мысли, тут же ворвавшиеся в её голову. Почему-то сразу вспомнилось, как мало на ней было одежды, когда Данье подхватил её на руки. А предательская огромная Онио, зависшая в небе, светила так ярко, что едва ли он мог чего-то не увидеть! Чувство жгучего стыда заставило Ренису заметаться по каюте. Ей отчаянно не хотелось вновь предстать перед Данье с обнажёнными ногами! Но удача не спешила улыбнуться ей. За новой портьерой оказалась книжная полка, уставленная толстенными фолиантами в тёмных обложках, потом был снова запертый шкаф, и лишь спустя ещё несколько ниш Рениса, наконец, наткнулась на гардероб. Несколько самых больших сундуков оказались закрытыми. К счастью, нашёлся и тот, в котором торчал ключ. Отперев замысловатый замок, Рениса с интересом уставилась на содержимое. Немногочисленные вещи были довольно странными. Вся одежда оказалась исключительно чёрного цвета, а размер намекал о более плотно сложенном хозяине, что совсем не вязалось со стройным и долговязым полукровкой. Впрочем, Рениса не собиралась привередничать. Она потянулась за ближайшей рубашкой: её причудливый крой с завязками на груди отдавал стариной, но ткань была мягкой и гладкой, приятно прилегающей к коже. Рениса сбросила камзол и торопливо надела на себя сорочку. Она была достаточно большой, что вполне сошла бы и за платье, будь она чуть длиннее. Но, увы, сорочка доходила только до колен, потому Рениса вновь принялась перебирать чужие одежды и весьма обрадовалась, отыскав бриджи, которые всё равно оказались настолько велики, что пришлось подпоясать их атласной лентой. Подходящего пояса она так и не нашла.

Приведя себя в относительный порядок, Рениса с явным облегчением принялась рассматривать каюту. Она пощупала мягкую обивку кресла, с интересом прошлась мимо многочисленных карт и полок, пока не остановилась возле стола. Её внимание тут же привлекли сложенные в стопки судовые журналы, загромоздившие собой почти всю поверхность. Один был открыт и небрежно отброшен. Рениса наклонилась над исписанными витиеватым почерком страницами, но, не прочитав и пары слов, тут же отвлеклась на уголок алого конверта, торчащего из-под ближайшей стопки. Осторожно сдвинув журналы, Рениса вытащила послание, узнавая в сломанной печати знак демонов. Нервно развернув письмо, она уставилась на косые строчки, написанные идеальным каллиграфическим почерком.

'Планы меняются. Продолжай штудировать журналы Торика! Надо понять, что не так с третьим испытанием. Я никак не могу с ним связаться, похоже, что-то случилось, но пока нет времени разобраться. Одно могу сказать точно, теперь мы не можем отступить, принцесса обязана дойти до конца и забрать у Трёхликого Пламенный цветок! Если девчонка начнёт закатывать истерики и умирать от страха, используй Ренису. Будет надо, создай нашей сэйлини повод для преданности. Ты знаешь, как именно. Я всё ещё рассчитываю на тебя в том деликатном деле. И помни, на карту поставлены не только ваши жизни!

P. S. Касайрис нас предала, будь бдителен! Надеюсь, что смогу договориться о помощи…'

Хотя послание не было подписано, сомнений в его авторстве у Ренисы не возникало. А вот вопросов рождалось очень и очень много. Особенно беспокоило пространное выражение «нашей сэйлини», но толком поразмышлять о коварстве Аулуса она не успела. Дверь в каюту распахнулась, и на пороге появился Данье. Рениса, поняв, что чуть не попалась на месте преступления, спешно запихнула письмо в карман бридж. Теперь главное было не думать о проклятом послании, чтобы не давать Филиппу повода прочитать её мысли. Однако взволновавшие строчки упорно вертелись в голове, и чтобы не выдать себя, пришлось идти в наступление: