Пророчество Черной Исабель - Сьюзен Фрейзер Кинг

– Позвольте, я осмотрю вашу раненую руку, – попросил Джеймс.

– С ней все в порядке, – поспешно ответила Исабель. Хотя рука болела адски, девушка скорее бы умерла, чем призналась в этом: она и так слишком часто представала перед Линдсеем в неприглядном виде: вчера чуть не разрыдалась от усталости и свалилась с лошади, а ночью, наверное, по обыкновению, храпела, как наевшийся до отвала солдат; да и на ежевику набросилась так, словно у нее неделю не было во рту маковой росинки. Неудивительно, что Линдсей наблюдал за ней с таким снисходительным видом.

Нет, Исабель не хотела, чтобы он видел ее страдающей и слабой; пусть не думает, будто она снова начала ему доверять. В Аберлейди она поверила, что он пришел ее спасти, и что же? Он вывел ее из осажденного замка, но только для того, чтобы сделать своей пленницей. При мысли об этом у нее перехватило дыхание от гнева, как бывало всякий раз, когда она думала о его вероломстве.

– С моей рукой все в порядке, – упрямо повторила она.

– Вот как? – поднял брови горец. – Вы бледны, как смерть, морщитесь и кусаете губы при каждом движении – и это называется «в порядке»? Не делайте глупостей, дайте мне осмотреть ваши раны!

Он был, конечно, совершенно прав, и Исабель со вздохом подчинилась. Когда она развязала лоскутки, крепившие раненую руку к телу, Линдсей наклонился вперед – волосы у него на затылке блеснули золотом в лучах утреннего солнца – и стал ей помогать. Сняв с девушки темно-серую накидку, он осторожно закатал порванный рукав тоже серого, но более светлого платья и стал развязывать самодельные бинты. Исабель поморщилась от боли.

Бросив на нее озабоченный взгляд, горец снял последний бинт. Девушка взглянула на рану и охнула.

Картина была поистине устрашающей: зияющие раны, оставленные стрелой, запеклись, кожа вокруг них покраснела и распухла, повсюду багровели синяки. Джеймс повернул раненую руку, чтобы осмотреть внутреннюю сторону предплечья, и девушку пронзила острая боль.

– Дела обстоят лучше, чем я думал, – заметил горец.

– Вы уверены? – не веря своим ушам, воскликнула Исабель.

– Вам повезло, нет никаких признаков воспаления. Опухоль скоро спадет, боль утихнет. Правда, останутся глубокие шрамы, но и это поправимо – их можно сделать незаметными с помощью специальных притираний. А теперь посмотрим вашу лодыжку…

Линдсей приподнял раненую ногу девушки и стал снимать бинты. Лодыжка болела ужасно, и Исабель решила на нее не смотреть.

– Так, здесь тоже все хорошо, – определил Линдсей. – К тому же, как я заметил, вам стало легче ходить, хотя хромота еще не прошла. Сейчас я промою раны и перевяжу, а потом моя тетя будет лечить вас травами.

– Ваша тетя знахарка? А где она живет?

– Она не знахарка, но толк в травах знает. Правда, лечит она в основном не людей, а животных. Ее дом в нескольких часах пути к югу отсюда.

– А вы расскажете своей тете, что я заложница, за которую вы хотите получить выкуп? – медленно, четко выговаривая слова, спросила Исабель.

Не отвечая, Линдсей взял кусок чистой ткани, предварительно смоченный в холодной воде ручья, аккуратно сложил его и поднял глаза на девушку.

– Я никогда не говорил, что хочу получить выкуп, миледи, – спокойно возразил он, но в его синих глазах блеснул вызов. – Речь идет о простом обмене одной женщины на другую.

Исабель хотела продолжить пикировку, но только ахнула – горец прижал к ее предплечью холодную мокрую тряпку.

– Это уменьшит опухоль и снимет боль, – пояснил он. – Подержите примочку на ране, а мне надо ненадолго отлучиться.

Вернувшись к соколу, который при его появлении настороженно подобрался, Линдсей выставил перед ним защищенную кожаным щитком и ремнем руку и легонько подтолкнул локтем. Сокол взмахнул крыльями и нехотя перешел с насеста на самодельную «перчатку». Джеймс негромко похвалил пернатого пленника и положил у его лап кусочек мяса.

– А я думала, кроличье мясо кончилось, – заметила Исабель.

– Правильно. Я дал ястребу кусочек мыши, которую поймал для него, когда ходил за ежевикой.

Девушка брезгливо поморщилась. В глазах горца зажглась веселая искорка.

– Бедная птица тоже хочет есть, – ответил он. – Но в отличие от нас ее ягодами да орехами не накормишь, ей подавай только мясо, пусть и не такое аппетитное, к какому привыкли мы.

– Но ведь вы ее кормили совсем недавно!

– Ну и что? Пусть ест сколько влезет, это пригасит на время охотничий инстинкт, и птица не будет рваться в бой при виде жаворонков и другой лесной живности. Закончив трапезу, сокол спокойно уселся на руке нового хозяина. Похоже, он начал доверять человеку, который сначала спас его, а потом пленил.

«Вот если бы и я смогла вновь поверить Линдсею!» – мысленно позавидовала птице наблюдавшая за ней Исабель, а вслух сказала:

– Будь я на месте вашего сокола, то била бы крыльями, кусалась и царапалась до тех пор, пока вы не выпустили бы меня на волю.

– В таком случае мне очень повезло, что вы женщина, – поглядев на нее, проговорил Джеймс.

Девушка вспыхнула.

Сокол почистил перья и издал громкий крик. Линдсей поднял свободную руку и принялся медленно, плавно водить ею перед птицей, бормоча ласковые слова. Пернатый пленник, окончательно успокоившись, наблюдал за ним, как зачарованный.

– Что вы делаете? – удивилась девушка.

– Пытаюсь его слегка усыпить, – ответил горец. – Тихо, тихо, птичка, расслабься и отдохни, – и добавил: – Он забудет, что я его враг, и будет мирно сидеть у меня на руке, слушая мой голос. И в конце концов, поняв, что я не причиню ему вреда, научится мне доверять.

– Это нелегко… – заметила девушка не без иронии.

– Так обо мне говорят, – сухо заметил Линдсей, бросив на нее быстрый взгляд.

– Вы собираетесь его натаскивать? – сменила скользкую тему Исабель.

– Да, надо с ним позаниматься. Ну-ну, успокойся, славная птичка.

Горец продолжал описывать рукой круги в воздухе, и наблюдавшая за ним девушка почувствовала, что от этих плавных, навевающих покой движений ее охватывает странная истома. Тряхнув головой, чтобы прогнать это ощущение, Исабель напомнила:

– Но этот сокол – чья-то собственность.

– Он был чьей-то собственностью, – ответил Линдсей, сделав ударение на втором слове.

– Я слыхала, что соколов обычно держат для охоты крестьяне, но и рыцари, и бароны, графы и даже короли тоже с удовольствием охотятся с ними. Ваш пленник мог принадлежать кому угодно, так что, если его бывший хозяин – человек с титулом и влиянием, вы можете жестоко поплатиться за это решение. Мой совет: верните птицу.

– Разве вы забыли, миледи? Меня объявили вне закона, я – изгой, преступник, стало быть, могу делать все, что хочу. – Линдсей смотрел на птицу, продолжая водить перед ней своей большой, сильной рукой с длинными гибкими пальцами. Сокол не сводил глаз с руки нового хозяина. Девушка тоже невольно залюбовалась ею.