Голубые ангелы - Чингиз Абдуллаев

— Мы нашли пистолет, из которого застрелен гражданинИндонезии, под окнами той комнаты, в которой вы находились, — раздался голос.

Его допрашивал офицер, видимо, неплохо владевший испанскимязыком. Двое других все время ходили по комнате.

— И вы думаете, стрелял я?

— Мы не думаем. Мы знаем. На вас показали четверонаходившихся в комнате.

— Они меня оговаривают.

— Хорошо. А чем вы объясните тот факт, что на пистолете ненайдено отпечатков пальцев? Вообще никаких.

— Никто не стрелял и никто не держал его в руках, поэтому инет отпечатков.

— Не считайте себя умнее всех, Урибе, — раздалось над егоголовой. — Не надо. Это не в ваших интересах. Он повернул голову к говорившемуофицеру.

— Но я не стрелял.

— Что вы делали в Джакарте? — спросил офицер по-испански сзаметным акцентом.

— Жил.

— Как?

— Как все нормальные люди. Ел, пил, спал…

— Где? Где конкретно вы спали?

— В гостинице. Мои вещи до сих пор там. Вы можете позвонитьи узнать о них в отеле.

— Мы уже звонили туда. Вы спали там только три дня. А доэтого? Где вы были до этого?

— Я большой поклонник женщин. — Гонсалес улыбнулся.

— Ну и что?

— Я провел ночь в одном из почтенных домов.

— Там вы тоже «гостили» со стрельбой?

— Вы напрасно смеетесь. Повторяю, я не стрелял. Это ошибка.

— Тогда укажите точно адрес. Где вы спали до того, какпереехать в отель?

Мигель отлично помнил, что спал он на явочной квартире, ноне говорить же этим ослам ее адрес.

— Я уже сказал — в одном почтенном доме. Я бы не хотел,чтобы вы тревожили эту женщину. Ее муж недавно вернулся из командировки, и унее могут быть большие неприятности. — Дурацкая выдумка, шевельнулось в мозгу.

Обжигающий удар пощечины на мгновение лишил его зрения.

— Скотина. Будешь говорить правду?

— Я уже сказал.

На этот раз удар пришелся прямо в челюсть. Мигельпочувствовал, что по подбородку стекают тоненькие горячие струйки. Он прикусилразбитую губу.

— А вот это напрасно, — проговорил он угрюмо. — Теперь я вообщене буду отвечать на ваши вопросы.

— Будешь, — пообещал один из офицеров. — Хочешь, я скажутебе правду? Ты такой же ямайский коммерсант, как я епископ. Мы давно охотимсяза людьми Ло Хсиня. Ты его человек.

— Но…

— Заткнись. Я предлагаю тебе подумать. Ты убил человека,ранил еще двоих. О том, что ты у нас, пока никто не знает. И может не узнать. Унас достаточно способов заставить тебя замолчать. Навсегда замолчать. Понял?

— Как будто.

— Я так и думал. Ты же не дурак. Подумай, что тебя ждет. Атак ты все нам расскажешь и уедешь к себе на Ямайку, — хмыкнул говоривший. —Если, конечно, захочешь.

Уеду на тот свет, подумал Мигель. Что ж, играть так играть.

— Мне надо подумать.

— Много?

— Хотя бы до завтра.

— Думай, — неожиданно быстро согласился один из офицеров,нажимая кнопку.

За спиной раздавались шаги конвойных. Идя коридорами,Гонсалес приглядывался. Охрана внушительная, отсюда не убежишь. А надо. Судя повсему, его положение безнадежно. Передышка только до утра. Может, Чанг успеетнайти его до этого времени? А если не успеет? Тогда надо будет тянуть время. Икак можно дольше.

Его подвели к одной из камер. Старший конвойный досталключи. Дверь открылась, и взгляду предстала пустая камера. Но стоявший сзадичто-то быстро сказал, старший кивнул головой и, оттолкнув от дверей Мигеля,закрыл дверь. Они сделали еще несколько шагов и остановились у следующей.Загрохотали засовы, и его столкнули вниз, не дав времени опомниться.

Сзади захлопнулась дверь. Гонсалес огляделся. Две железныекровати, привинченные к стенам, маленький столик, два стула, тоже привинченные.На столе несколько мисок и тарелок. Справа сидит высокий азиат и сосредоточенноест похлебку. На звук открываемой двери он даже не обернулся. Левое местопустовало. Это, очевидно, мое, решил Мигель, проходя к столу.

— Добрый вечер, — начал он по-испански.

Заключенный даже не повернул головы.

— Я говорю: добрый вечер, — сказал Мигель чуть громче. Иснова никакого ответа. Вообще никакой реакции. Он что, вообще ничего непонимает? Мигель сказал еще несколько фраз. Словно стена. Не пробьешь. Вотдурак.

Неожиданно заключенный поднял руку и, показывая на горло,издал какие-то нечленораздельные звуки. Ах, он глухонемой, догадался Мигель.Что ж, прекрасное соседство.

Отказавшись от дальнейших попыток наладить контакт, онпрошел к кровати и, сняв пиджак, повесил его на спинку своего ложа.Осмотревшись, осторожно прилег. Положение, невесело думал он. Вот я изаключенный. Поздравляю. Это в первый раз. Ну ничего, будем надеяться, что не впоследний. Тьфу, тьфу, чтоб не сглазить.

Заключенный, закончив есть, поднялся и, пройдя к своей кровати,лег на нее, спиной к Гонсалесу. Чертов чурбан. А детина почти моего роста.Интересно, за что он сидит? Наверно, уголовник. Ограбил кого-нибудь. Во всякомслучае, с таким лицом только двери ломать. Тоже интеллектуальный труд.

Раздался шум открываемой двери. Вошел один из надзирателей.Он посмотрел на полную тарелку Гонсалеса и показал на нее. Мигель отмахнулся.Пожав плечами, надзиратель собрал миски и тарелки. Дверь с шумом захлопнулась.Заключенный, лежавший на соседней кровати, даже не пошевельнулся, очевидно, ужеспал.

Нужно будет что-то придумать, подумал Мигель, надо что-топридумать. Иначе можем не успеть. Самое главное сейчас — это господин Муни.

Это была его последняя ясная мысль. Усталость взяла свое, ион заснул на жестком топчане, проваливаясь в небытие.

Гонсалес проснулся словно от толчка. Ему почудилось… На негонадвигалась какая-то масса. Вот совсем близко от кровати. Уже в последниймомент он спружинился и, увернувшись в сторону, поднял обе ноги, нанося удар поэтому большому темному телу. Шум падающего человека окончательно развеял всесомнения. Нет, это не сон.

Он вскочил на ноги. Глухонемой заключенный, уже поднявшись,шел прямо на него. Лунный свет позволял различать детали. В правой руке у негоблеснуло лезвие ножа. Все происходило в абсолютной тишине и поэтому было ещеболее страшно и неестественно.