Годичные кольца нашего мира - Александра Питкевич

— Откройте окно, душно, — попросила я, когда лекарь, с коротким приветственным кивком, подошел ближе.

— Что случилось, княгиня? Вчера вам уже было, кажется лучше.

— Ее высочество чуть не упала на лестнице.

— А разве я не предупреждал, барышня, что недопустимо нагружать сустав, — недовольно поджал губы пожилой мужчина.

— Но я же не могла позволить принцессе разбиться, — возмущенно воскликнула я, пытаясь одновременно и перетерпеть, и отползти подальше от проворных пальцев лекаря.

— Нет конечно. Но вы могли уступить почетное место у локтя ее высочества другой особе. А вам, если не знаете, по лестнице также полагается теперь разгуливать со служанкой. Вы, хоть примерно, знаете, сколько благородных дам ломает шеи каждый год, из-за длины собственных юбок? Командующий, обнимите свою княгиню. Я не могу так проводить осмотр, — недовольно проворчал старик, устав тянуться ко мне.

Покачав головой, князь присел рядом, крепко обернув руки вокруг меня и прижимая к груди, не позволяя дернуться. Кусая губу, я ткнулась носом в жесткую ткань его наряда, стараясь перетерпеть боль, вызываемую проворными, паучьими пальцами, впивающимися, кажется, прямо в сустав. В нос, немного щекоча и дурманя, пробрался насыщенный древесный запах.

— Ну что, княгиня? Боюсь, что теперь вам предстоит страдать в куда менее комфортных условиях, чем до этого.

— Будете бинтовать?

— Да, командующий. Еще одно-два таких рывка за руку, и могут быть совсем дурные последствия. Моя помощница поможет зафиксировать плечо. Князь, нам нужно переговорить.

Выйдя в коридор, но, не прикрывая дверь, лекарь что-то втолковывал Мадису, недовольно поджимая губы. Я не могла расслышать слов за суетой служанки и лекарской помощницы, готовящих бинты, окуная их в каком-то растворе. Но, даже не слыша слов, я видела, как вытянулось лицо супруга, как заострились его черты лица, а потом он резко кивнул. Лекарь продолжал говорить, но вызвал только короткую недовольную гримасу на лице мужчины, словно Мадис уже все понял и больше не нуждался в пояснениях.

Дверь закрылась, отрезая комнату от мужчин. Спустив сорочку, Шивин и вторая женщина стали споро закручивать мое плечо теплыми, почти горячими сырыми бинтами, сильно натягивая ткань.

— Бинтовать через два дня. Лекарь оставит травы. Рукой шевелить будет трудно, но вы уж потерпите, — тихо говорила лекарка, но я ее почти не слушала. День был таким волнительным и утомительным, что просто ни на что больше не было сил. Когда поверх, сырых бинтовразместили сухую ткань, и вернули сорочку на место, я уже почти спала. Уложив меня на мягкие подушки и укрыв одеялом, Шивин проводила помощницу лекаря, готовясь ко сну. Но мы забыли одно немаловажное обстоятельство.

Дверь распахнулась.

— Уходи, — тихо, но веско приказал Мадис, заставив служанку неуверенно кинуть на меня взгляд.

— Иди, — кое-как борясь со сном, разрешила я. Словно, можно было возразить.

Я хотел поставить к ней свою личную служанку еще утром, но решил, что барышня может не оценить подобной заботы. Нужно время, чтобы привыкла. И что же в итоге? Она на несколько декад осталась с перебинтованной рукой. Если дальше будет соблюдать правила.

С одной стороны, такая спокойная и стойкая, а с другой — хрупкая и ранимая. В этом заключалась основная сложность с женщинами: никогда не предугадаешь, где их предел. Они могут почти умирать в один день, а в другой уже хлопотать по дому, как моя кормилица. Или совсем наоборот. Как с моей княгиней.

Еще пару дней назад она была в порядке, страдая только от усталости и тягот пути, сегодня же лекарь ставит ей истощение, с угрозой здоровью. Как такое могла получиться?

— Уходи, — велел я служанке, вернувшись в спальню. Женщина открыла было рот, собираясь возмутиться, но на кровати сонно заворочалась княгиня, махнув здоровой рукой.

— Иди.

Недовольно поджав губы, Шивин прикрыла за собой дверь, оставляя нас наедине.

Я чувствовал, что за мной наблюдают, когда снимал одежду. Это ощущалось, как множество тонких, но не острых игл, легко касающихся кожи. Хотелось передернуть плечами, избавиться от этого зуда, но княгиня имела полное право на меня смотреть, и нам обоим стоило привыкнуть.

Потушив оба фонаря, в слабом свете догорающего камина, в одном белье, я подошел к кровати. В красно-оранжевых отблесках лицо княгини казалось еще более бледным, чем на церемонии. Лекарь был прав, кому-то нужно лучше смотреть за собой. Огромные, распахнутые глаза, словно я изверг какой. Кажется, боль в плече куда-то глубоко загнала всю ее смелость.

— Если вы подвинетесь, княгиня, я, возможно, тоже сумею выспаться, — фыркнул, пытаясь сдержать усмешку. Лизабет несколько раз растерянно моргнула, а потом неуклюже попыталась отползти от края ближе к стене. Покачав головой на такую корявую попытку, быстро, пока она не успела опомниться, подхватил супругу на руки вместе с одеялом, становясь коленями на кровать и опуская княгиню чуть дальше. — Вот так я должен поместиться. Правда, вам предстоит переносить мое близкое присутствие.

Лизабет только открыла и закрыла рот. Потом, на мгновение, прикрыв глаза и глубоко вздохнув, все же выдавила из себя:

— А как же… все остальное?

— И не уговаривайте, — с притворным возмущением произнес, вытягивая из женских рук край одеяла. — Вы должны меня простить, но перед такой трудной и долгой дорогой я должен как следует отдохнуть, так что выдачу супружеских обязанностей придется перенести на другое время.

Наблюдая из-под ресниц за мыслительным процессом княгини, с трудом сдерживал улыбку. Ей потребовалось пара минут, чтобы, наконец, сообразить и мне показалось, что помимо облегчения, на лице промелькнуло и некоторое сожаление. Впрочем, это-то вполне возможно. Кто знает, как она провела те три год, пока не видела первого мужа. Совсем молодая, женщина, наверняка, страдала от нехватки внимания. Впрочем, кое-чем ее я мог порадовать, не рискуя при этом нанести лишний вред.

— Доктор запретил? — вернул меня в реальность неуверенный вопрос.

— Скорее, настоятельно рекомендовал обождать, — откинув ироничный тон, спокойно ответил своей женщине. — У вас, помимо травмы, значительное истощение организма. Скажите, вы сильно похудели в этом путешествии.

— Шивин говорит, что да. У меня же самой, как-то, не слишком много времени было, чтобы разглядывать себя без одежды.

— Нужно лучше питаться и отдыхать. Теперь вы не отвечаете за принцессу и других барышень. Теперь все вокруг будут отвечать за вас. В том числе и я. Так что отдыхайте и набирайтесь сил.

— И вы не разочарованы, что мы не можем… — она запнулась, с каким-то недоумением поглядывая на меня в полумраке.

— Княгиня, вы же не подруга на одну ночь, — размещая одну руку ей под голову, а второй осторожно подтягивая ближе, отметил вполне очевидную истину. — Мы успеем насладиться друг другом, когда ваше состояние не будет вызывать у меня и лекаря тревогу.