Чужая - Татьяна Губина

— Что, Танюш, потратились на праздники? — незлобливо сказала старушка. — Вот, вы, молодежь, никогда о завтрашнем дне не думаете. До зарплаты, как пешком до Костромы, а в кошельке — пустота.

Я рассыпалась в благодарностях и отправилась в магазин. Толкая перед собой полупустую тележку (на пятьсот рублей особо не разгуляешься) я встала в очередь к кассе. Передо мной, ловко выставляя на ленту транспортера всевозможные упаковки продуктов, стояла невысокая девушка в ярко-розовом пуховике и смешной белой шапочке с массой маленьких помпончиков. Кассирша пробила чек и вместе со сдачей швырнула его на пластмассовую тарелочку около кассового аппарата. Девушка взяла чек и тут же заорала:

— Твою мать! Мало того, что швыряешь мне деньги в морду, будто я б… последняя на вокзале, ты мне еще тридцать копеек недодала! — Девчонка сунула белый листочек чека в лицо ошарашенной кассирши. — Где главный менеджер?!!

Кассирша тоже не обладала воспитанностью девушек восемнадцатого века и в долгу не осталась. Через секунду разразился форменный скандал. Едва девушка с помпончиками начала скандалить, я узнала в ней Дашку, приятельницу Лельки по детсаду. Поэтому мне было искренне жаль и кассиршу, и подлетевшего менеджера. Поскольку переорать Дашку вряд ли кому удастся на этом свете.

В результате она получила не только свои тридцать копеек, но еще накатала жалобу на хамку-кассиршу, которой после этой цидули грозило увольнение. Кассирша уже чуть не плакала, просила прощения, но Дашка гордо вскинув голову, подхватила свои пакеты и быстрым шагом направилась на выход.

Пока длился скандал, я усиленно делала вид, что не знаю Дашку. И когда ее пляшущие помпончики скрылись за стеклянными дверьми супермаркета, я облегченно вздохнула. Но ненадолго. Как только я вышла из магазина, я тут же наткнулась на нервно курящую Дашку, которая аккуратно поставила сумки на парапет, решив перекурить скандал.

— Привет, Тань! — резко сказала Дашка таким тоном, будто мы с ней час назад расстались. — Нет, ну ты представляешь,…, какие придурки,…!

Я молча выслушала ее комментарии по поводу давешнего инцидента, и уже хотела распрощаться, как тут она, без перехода сказала:

— Мне с тобой перетереть кое о чем надо.

— Даш, мне некогда, — пыталась я отвязаться от наглой девчонки.

— Ничего, успеешь. Дело серьезное. Пошли! — и она подхватила свои сумки.

Я обреченно поплелась за ней. Дашка завернула за угол и мы нырнули в недра маленькой уютной кафешки. Сели за дальний столик. Дашка щелчком подозвала официанта. Я поморщилась. Ненавижу это плебейство. Дашка сама, так сказать, из народа, а строит из себя властительницу мира. Но официант, видимо, был закаленный и реально представлял себе издержки своей профессии. Тут же подскочил и принял заказ. Пока нам несли кофе и булочки. Дашка молчала, только все время курила.

— Значит так. Пархоменко, — начала она, когда чашечки с ароматным настоящим кофе уже стояли на столе. — Я прекрасно знаю, как ты ко мне относишься, и мне на это глубоко наплевать. В подруги к тебе набиваться не собираюсь, но предупредить должна. Я видела, как в начале декабря ты поздно ночью выходила из квартиры Фионовой. Так вот, советую тебе близко не подпускать эту стерву к своей семье. У нее одна, но пламенная страсть — втереться в московскую семью, обеспечить шоколадное будущее себе и дочке. Главное, себе, так как лет ей о-о-очень много. Говорю это не из злорадства или чтобы посплетничать, а имею факты. У нас во дворе ей никто стакан воды не подаст, даже если подыхать будет.

И дальше Дашка резкими фразами, пересыпанными любимой матерщиной, поведала мне забавную историю.

— У нас большая компания во дворе. С детства все в этом доме живем, все друг про друга знаем. Когда она появилась, мы ее к себе приняли, обласкали, я даже ей помогала с дочкой. И вроде все было ничего, да только однажды… — Дашка задумалась, а потом резанула. — Короче, застукала одна наша девка Нинку в койке со своим мужем. Ну, тот покаялся. Оказывается, заходила Нинка к нему не раз, то за солью, то за спичками, потом попросила что-то в доме своем сделать, и все, заметь в отсутствии жены. Дальше-больше. А мужики — кобели! Им только у морды юбкой покрути, и уже готов. Да и потом остальные ребята репы почесали да припомнили, что Нинка к ним тоже захаживала, откровенно соблазняя. Только ребята на нее не позарились, лишь один от тоски запал. У них с женой тогда разлад был, ну и трахнул с горя девочку. А тут жена не вовремя с работы заявилась! Девки мужиков тряханули, ну они и выложили все про визиты Ниночки. И про то, что она выведывала, кто сколько зарабатывает, у кого дача, машина и какие отношения в семьях. Словом, набили ей морду всем бабским миром. Мало того, что мужиков пыталась из семьи уволочь, еще и воровка.

— Про историю с кошельком мне Лелька рассказывала, — вклинилась я.

— Вот-вот, — подхватила Дашка. — Она и у ребят, когда за солью приходила, умудрялась по шкафам шмонать. А девки думали, что супружники заначки свои пропивали.

— Даш, я не понимаю, зачем ты мне все это рассказываешь, — улучив паузу в ее речи, спросила я. — Нина ко мне в гости не ходит, мы только в школе встречаемся. А тогда я к ней пошла, потому что у нее мама плохо себя чувствовала.

— Знаю я, какой у нее недуг, — хмыкнула Дашка. — И квартирантку ее, Эльку-Каланчу, я узнаю с закрытыми глазами, хоть она в монашку вырядится. Но это их личное дело, свечу не держала и чем зарабатывает на хлеб насущный Нинка, не знаю и знать не хочу. Говорю я тебе потому, что однажды сделала глупость, не предупредила одну девочку- Дюймовочку кое о чем, так потом очень жалела, да поздно было. Так что держись от этой суки подальше! — И она резко поставила чашечку на блюдце. Чашка жалобно тренькнула, но, к счастью, не раскололась.

Прозвище Дюймовочка мне показалось знакомым, но я не стала заострять на этом внимание. Мало ли. Меня тяготил этот разговор, больше смахивающий на гадкие сплетни.

— Даш, спасибо, конечно, но меня частная жизнь твоих подружек, а уж тем более Нины не интересует. — Я решительно поднялась.

— Дура! — заорала Дашка. — Не хотела тебе говорить, ну если ты намеков не понимаешь. Тебя в праздники дома не было. А ее видели выходящей из твоего подъезда рано утром шестого января! Смекаешь?!!

Я во все глаза уставилась на Дашку и уже хотела спросить, отчего Дашка решила, что Нина была именно у меня в квартире. И вообще, мы все в доме отдыха были. Но осеклась. Ник был в Москве шестого января! Далее яркими слайдами в мозгу вспыхнули картинки: я держу чужой черный лифчик в руках, пустые вазочки, неуверенный отказ Ника приехать к нам на выходные в дом отдыха. Его странное поведение в последнее время. Он был молчалив, чем-то подавлен, задерживался на работе. И главное, не спал со мной с момента моего возвращения из пансионата.

Я медленно опустилась на стул. Дашка тревожно тронула меня за плечо.

— Тань, ты чего так побледнела? Да не расстраивайся ты так. Нет на свете такого мужика, чтоб хоть раз налево не пошел. И мужик твой не виноват. Это все сука Нинка. Иди домой, вытряси душу из мужа и вышвырни Фионову из своей жизни!