Психопатология обыденной жизни. О сновидении - Зигмунд Фрейд

делаю очень часто, когда гуляю на вакациях по улицам какого-нибудь незнакомого города. На каждой вывеске, надпись на которой хоть сколько-нибудь подходит очертаниями, я вижу слово «Антиквариат». В этом прочтении сказывается зуд коллекционера.

5) Блейлер в своей важной книге «Аффективность, внушение, паранойя» (1906) рассказывает: «Однажды, когда я читал, у меня возникло умственное ощущение, будто я увидел собственное имя двумя строками ниже. К моему удивлению, я нашел только слова “Blutkörperchen” (кровяные тельца. – Ред.). Я проанализировал многие тысячи неправильных прочтений как в периферическом, так и в центральном поле зрения; но это был наигрубейший их пример. Всякий раз, когда я воображаю, что вижу свое имя, исходное слово обыкновенно гораздо больше напоминает мое имя, и в большинстве случаев каждая буква моего имени должна быть найдена близко друг к другу, прежде чем я совершаю такую ошибку. Однако в этом случае ошибочное соотнесение и иллюзию можно объяснить очень легко: только что прочитанное мною содержание было концом комментария об одном из видов дурного стиля, присущего научным трудам, – стиля, от которого я не чувствовал себя свободным»[102].

6) Ганс Сакс сообщает, что прочитал: «То, что поражает других людей, он совершенно пропускает в своем Steifleinenheit (педантизме)». Это последнее слово, – продолжает Сакс, – удивило меня, и, присмотревшись внимательнее, я обнаружил, что на самом деле говорилось о Stilfeinheit (изяществе стиля). Это место находилось среди тех замечаний автора, которыми я восхищался и которые превозносили некоего историка, лично мне не очень-то близкого из-за его склонности выказывать в своих сочинениях типичную “немецкую профессорскую манеру”».

7) Доктор Марсель Эйбеншютц[103] (1911) описывает случай очитки в ходе филологических исследований: «Я занимался изучением литературной традиции Книги мучеников, средневерхненемецкого легендарного текста, который взялся отредактировать для серии “Немецкие средневековые тексты” прусской Akademie der Wissenschaften[104]. Об этом сочинении, которое никогда не публиковалось, известно очень мало. Одна-единственная критическая работа принадлежит перу Йозефа Гаупта (1872[105]), который опирался не на саму древнюю рукопись, а на копию, на так называемый Манускрипт С. Эту копию сделали сравнительно недавно, в девятнадцатом столетии, и она хранится в Hofbibliothek (Императорской библиотеке). В завершающей части копии имеется следующая приписка: “Anno Domini MDCCCL in vigilia exaltacionis Sante Crusceptus est iste liber et in vigilia pasce anniafteris finitus cum adiutorio omnipotentis per me Hartmanum de Krasna tunc temporis ecclesie niwenburgensis custodem” (“Книга сия начата в канун Дня Святого Креста в год Господа нашего 1850-й, окончена же в Пасхальную субботу милостью Всевышнего и при посредстве моем, Гартмана из Красны, в ту пору настоятеля церкви Святого Нивенбурга”). В своем тексте Гаупт цитирует эту приписку и утверждает, что ее вставил сам копиист; следовательно, подразумевается 1350 год. Эта точка зрения объясняется постоянным неправильным прочтением даты “1850”, записанной римскими цифрами. Гаупта не смущает, что остальной текст совершенно правилен и что цифра обозначена без малейшей неточности, именно как MDCCCL.

Сведения Гаупта вызвали у меня немалые затруднения. Во-первых, будучи совсем еще новичком в науке, я полностью подчинялся авторитету Гаупта и в результате долго читал дату, указанную в приписке, именно как “1350” вместо “1850”, в точности следуя Гаупту. Я поступал так, несмотря на то, что в оригинальном Манускрипте С, которым я пользовался, не нашлось и следа какой-либо приписки, и вопреки тому, что, как выяснилось, монахов по имени Гартман в монастыре Клостернойбург в четырнадцатом столетии попросту не было. Но наконец пелена спала с моих глаз, и я догадался, что именно случилось; дальнейшее расследование подтвердило мои подозрения. Приписка, на которую часто ссылаются, на самом деле встречается только в копии, послужившей основой для Гаупта; ее оставил переписчик, П. Гартман Цайбиг, который родился в моравской Красне, был регентом августинского хора в Клостернойбурге и в качестве ризничего сделал копию Манускрипта C и добавил свое имя в стиле “под старину” в конце копии. Средневековая фразеология и старая орфография, несомненно, сыграли свою роль в том, что Гаупт всегда читал “1350” вместо “1850”; а также им двигало стремление поведать читателям как можно больше об исследуемом сочинении и, соответственно, о датировке Манускрипта С. (Таков был мотив очитки.)».

8) В «Забавных и сатирических замечаниях» Лихтенберга[106] (1853) встречается отрывок, который, без сомнения, восходит к непосредственному наблюдению и фактически подразумевает теорию неправильного прочтения в целом: «Он столько читал Гомера, что неизменно прочитывал “Агамемнон” вместо angenommen (предполагаемый. – Ред.)».

В изрядном количестве случаев именно готовность читателя видоизменяет текст и вкладывает в него читательские ожидания или занятия. Сам же текст причастен очиткам в единственном отношении: он допускает некое подобие словесного образа, благодаря которому читатель волен изменять содержание прочитанного в нужном ему смысле. Беглый просмотр текста, в особенности без вчитывания, повышает, несомненно, опасность появления иллюзий, но вовсе не является необходимой предпосылкой для них.

9) У меня сложилось впечатление, что никакие другие ошибочные действия не подвержены настолько сильно влиянию военных условий, при всей неотложности и длительности последних, как именно очитки. Я имел возможность наблюдать немалое количество случаев, но, к сожалению, у меня сохранились записи лишь о некоторых из них. Однажды то ли в дневной, то ли в вечерней газете мне попался текст крупным шрифтом: «Der Friede von Görz» («Мир в Гориции»[107]). На самом же деле в газете было напечатано: «Die Feinde vor Görz» («Враг приближается к Гориции»). Тому, чьи двое сыновей сражаются на этом театре военных действий, легко допустить подобную ошибку при чтении. Мой знакомый прочитал «старая Brotkarte (хлебная карточка)» в каком-то контексте, однако, перечитав, сообразил, что сказано иное: «старая Brokarte (парча)». Пожалуй, стоит упомянуть и о том, что в одном доме, где этот человек часто бывает желанным гостем, водилась привычка делать приятное хозяйке, которой вручали хлебные карточки. А некий механик, оборудование которого никогда не служило долго из-за сырости в строящемся туннеле, с изумлением прочитал хвалебную рекламу товаров из Schundleder (дрянной кожи). Обычно торговцы не так откровенны в своих признаниях; покупателям на самом деле предлагалась Seehundleder (тюленья кожа).

Профессия или текущая ситуация читателя также во многом сказываются на неправильных прочтениях. Один филолог, чьи последние превосходные работы привели к конфликту с коллегами, ошибочно прочитал: «Sprachstrategie (языковая стратегия)» вместо «Schachstrategie (шахматная стратегия)». Человек, гулявший по незнакомому городу в те мгновения, когда ему следовало избавиться от содержимого кишечника в соответствии с рекомендациями врачей, прочитал слово «Клозет» на большой вывеске на первом этаже высокого здания. Его удовлетворение при виде этой вывески отчасти оттенялось некоторым удивлением: как удачно, что нужное заведение находится в столь необычном месте! Однако в следующий миг