Смерть пиявкам! - Иоанна Хмелевская

Соус, при чем тут соус?!

От неожиданности я умолкла, но Гурский подбодрил меня взглядом.

— Ладно, пусть будет соус, тоже может быть шедевром. Представьте шеф-повара в каком-нибудь роскошном ресторане. Нашло на него вдохновение, и придумал он потрясающий соус с необыкновенным вкусом. А один из поварят, считающий себя умником из умников, решает поправить шефа и вместо какой-то важной травки пихает в соус другую специю. И получается такая дрянь, что пером не описать, не то что в рот взять. После чего нахальный поваренок уверяет, что действовал по рецепту шефа, просто чуть подправил его и упростил. И вот клиенты кривятся и перестают посещать ресторан, а шеф сваливается с инфарктом.

Гурский настолько проникся моей метафорой, что аж скривился от омерзения, словно только что самолично попробовал испоганенный соус.

— И подчеркиваю, что в обязанности подчиненных шеф-повара входило точно следовать указаниям шефа, а негодяй позволил себе… как бы это поточнее выразиться… ну, скажем, вдобавок к своим «гениальным» доработкам расфасовывать готовый соус по банкам и продавать на сторону. О результате вы уже знаете — испорченная репутация шефа и пустой ресторан.

— Возможно, вы удивитесь, пани Иоанна, но я понял ваше метафорическое высказывание, — заверил меня инспектор. — Значит, вы приравниваете соус к литературному произведению, шеф-повар — автор, а возомнивший о себе поваренок — режиссер?..

— Ясное дело, сам придумать не мог, творческая немочь его сжирает…

— …А банки, продаваемые на сторону, — широкая доступность?

— В том числе и для совершенно неграмотных, — услужливо подсказала я.

— Знаете, а мне понравился ваш пример с соусом. Совсем другая область, но очень доходчиво передает характер самого явления. А Заморского почему не…

— Что «не»?..

— Пани его не…

— Сама удивляюсь. Еще больше, чем в случае с Вайхенманном, ведь и того я тоже не… Но вот о Заморском я мало что знаю. Очень прошу вас, пан инспектор… Скажите хоть, во сколько его убили?

— Около девяти.

— Ой, нехорошо, на девять утра у меня нет алиби. Вот если бы мои кошки умели говорить… А с людьми я обычно так рано еще не общаюсь. Начинаю с десяти, не раньше. Зато сразу после десяти мне звонил журналист Островский по домашнему телефону, и я находилась дома. Это о чем-то свидетельствует? Кроме того, на ТВ не так-то легко пройти незаметно, там у них везде понатыканы камеры наблюдения.

— Верно. Кошмарное количество людей придется проверять.

— А орудие убийства?

— Пока не обнаружено. И неизвестно, что это было…

Гурский рассказал обо всем, что ему удалось узнать. Я высказала предположение, что преступник воспользовался королевским скипетром из реквизиторской. Выяснилось, что театральные скипетры не такие уж тяжелые. И все же казалось странным, что никто не обратил внимания на человека, спрятавшего под пиджаком большой и увесистый предмет. Впрочем, убийце не обязательно было выносить его из здания телецентра, он мог его спрятать где-то в помещении. Гурский откровенно заявил, что предпочел бы, чтобы это свинство вынесли, поскольку обыскивать здание телевидения — удовольствие то еще.

О секретном архиве компрометирующих материалов я имела право знать, потому и спросила без боязни, не исчезло ли оттуда что-нибудь. Дорогуша инспектор и тут не стал темнить.

— Удалось кое-что установить…

— Ну говорите же! — поторопила я. — Не томите. Что исчезло? Клянусь молчать об этом хоть сто лет.

— Вам так и следует поступить. Две кассеты.

— Какие кассеты? Что было на них?

Гурский опять немного помолчал. Сердце у меня почему-то беспокойно забилось.

— Кассеты, которыми именно вы так интересовались. В ходе допросов люди иногда невольно могут проболтаться, сказать что-то такое, чему они сами не придают значения. А тут речь идет об экранизации двух книг, копии фильмов существовали лишь в одном экземпляре. Режиссер фильмов Юлиуш Заморский.

Вот оно! Я так старательно обходила все, связанное с Эвой Марш. А тут два фильма по ее книгам, и убийца их украл… На кой черт ему понадобились ублюдочные творения Заморского?

По каким-то причинам архивистка пани Данута запомнила, где кассеты лежали, и обнаружила пропажу. Кроме того, в архиве повсюду свежайшие отпечатки пальцев Заморского, этот идиот даже и не старался скрыть, что копался в архиве. Но нашлось там и несколько следов другого человека, и тоже абсолютно свежих. Отпечатки рук в кожаных перчатках. И руки эти несомненно принадлежали убийце. Тот не проявил в архиве особой активности, не метался по всему помещению и не копался на всех полках. Создавалось впечатление, что он молча затаился и с места не сдвинулся, ожидая, пока Заморский не найдет свои творения, после чего убил его и сбежал — возможно, в спешке.

Не сомневаюсь — в спешке, раз у него за спиной валяется труп.

И в этот момент, по закону пакости, как это со мной всегда бывает, зазвонил телефон. Такое уж мое счастье…

— Говорит Якуб Седляк, — услышала я в трубке.

Господи помилуй, и что делать? Выбежать с трубкой во двор? Сказать, что ошибка? Моя ошибка. И тем самым отрезать себе всякую возможность переговорить когда-нибудь с мужем Эвы. Назвать номер телефона пана Тадеуша и попросить позвонить ему? Но ведь тот немедленно перезвонит мне и начнет расспрашивать, что к чему. Повеситься?

Гурский сидел в пяти метрах от меня, а я словно окаменела. Во что бы то ни стало мне следовало скрыть от него Эву, но как?!

О, Лялька и Кшися Годлевская! Свалю все на них.

И я почти свободно и со сдержанной радостью поздоровалась с Седляком.

— Как хорошо, что пан позвонил! — произнесла я, надеюсь, соловьиным голосом — Удивляюсь только, как вы…

Собеседник сухо перебил мое щебетание.

— Удивляетесь, оставив мне такое оригинальное сообщение? — решительно, но вежливо проговорил ортопед. — Ваш номер определился, и я позволил себе позвонить вам. Не знаю, с кем говорю, но, надеюсь, не ошибся, заговорив с вами по-польски?

Холера!… Надо же было мне звонить по стационарному телефону!

— Не ошиблись, и я очень рада вашему звонку. Ваш номер я узнала от Кшиси Годлевской, кстати, она просила, когда буду с паном разговаривать, передать вам привет…

— Благодарю, и от меня передайте.

— Но тут все дело не в Кшисе, а в Эве. Да-да, уже объясняю: ее разыскивает подруга, с которой они вместе учились в школе, а потом расстались, и она потеряла Эву из виду. И теперь ее замучила совесть, поскольку она в этом винит себя. И она хотела во что бы то ни стало разыскать старую подругу, с которой они были очень дружны, и попросила меня помочь ей в этом. Тут и пригодилась Кшися, мы с ней давно знакомы, и она подумала, что Эвин телефон я могла бы узнать у вас…