Корпус-3 - Грег Бир

— Почему он ушел? — спрашивает Желтый Великан. — Он же предан серой женщине.

Там, где мы вошли в зону погрузки, движется бледное пятно. Силуэт незнакомый, но, с другой стороны, «охотник» славится тем, что постоянно меняет свой облик.

— Это он? — Я показываю рукой.

Туман толкает меня назад, в потоки более чистого воздуха. Я почти ничего не вижу.

Желтый Великан вытягивается, всматриваясь в едкий мрак.

— Ага, — наконец говорит он. — Проклятый туман жжется.

Я вытаскиваю из-за пояса еще одну пустую серую сумку и протягиваю ему. Здоровяк вытирает лицо.

— Он идет сюда.

— Ты уверен, что это «охотник», а не…

Внезапно зверь уже рядом — и второпях расталкивает нас. Одного присутствия зверя — не говоря уже о прикосновении — достаточно, чтобы я застонал. Желтый Великан вытягивает длинную мускулистую руку, чтобы замедлить его полет.

— По трубе идут штуки, — объявляет зверь. — Плохие штуки.

— Люди? — спрашивает Желтый Великан.

— Черт, нет, конечно. Такие, как я, только злые.

— Скоро придут?

— Мигом. Уводи всех из-под купола, там все равно плохо — яркие туманности, все не так. Тащи их сюда — в темноте мы не заметили дверь. Возможно, там выход.

— Показывай, — говорю я, и «охотник» без колебаний хватает меня так сильно, что причиняет мне боль. Мы летим во тьму. Я беспомощен — словно попал в ураган.

Затем с удивительной ловкостью Циной вцепляется в какую-то поверхность и плавно затормаживает, после чего ставит меня перед круглым углублением, периметр которого медленно пульсирует красным.

Люк открывается.

Все еще дрожа, я вырываюсь из лап Циноя, однако рядом нет ни одного объекта, от которого можно было бы оттолкнуться. Я машу руками и ногами, шепотом проклиная все на свете, когда за спиной вдруг возникает женщина-паук. Она оттаскивает меня в сторону, и я хватаюсь за трос.

— Не делай так, — мягко укоряет женщина «охотника», словно ребенка. Зверь рычит, гремя иглами цвета слоновой кости.

Сквозь люк проходит Желтый Великан.

— Снова мертвяки, — доносится приглушенный голос с той стороны. — Совсем несвежие.

Желтый Великан выбрасывает три трупа, сухие, словно коконы. Я не намерен проверять, есть ли среди них похожие на меня. Я дотягиваюсь до люка, рывком прохожу сквозь него и медленно вращаюсь — до тех пор пока пальцы не нащупывают какую-то сеть.

Мы в летающем аппарате, который пришвартован сразу за центром управления. Небольшая кабина похожа на яйцо, обращенное острым концом к люку. Внутри мелкоячеистая сеть, которая реагирует на наше присутствие. В задней части, обнявшись, висят две мумии. Не разъединяя их, Желтый Великан толкает трупы мимо меня и женщины-паука — из люка, прочь.

Воздух сухой, чуть пахнущий смертью, — но это гораздо лучше, чем туман снаружи. Желтый Великан предлагает закрыть люк.

Сеть хочет служить нам, защищать — направлять. Она отодвигается от голубой полусферы, открывая еще один иллюминатор около метра в диаметре. Мы снова видим звезды, а километрах в пятидесяти — нос другого корпуса.

— Это «яйцо» для перевозки, — говорит женщина-паук. — Циной, ты чудо. Я совсем не обратила на него внимания.

— Времени нет, — отвечает Циной. — Штуки идут.

— Но я должна вспомнить, как им управлять, — возражает женщина.

К нам заглядывает девочка.

— Я слышу, там идет бой, — говорит она. — Дерутся по крайней мере трое. Все они умрут.

Желтый Великан рывком освобождается из сети. Девочка с улыбкой отходит в сторону, давая ему вылететь из люка. А вот «охотник» застрял — сеть не знает, как отпустить длинные иглы. Циной дергается и, в конце концов разорвав сеть, следует за Желтым Великаном. Девочка держится от зверя подальше.

— Оттуда мы могли бы управлять всем корпусом, — говорит женщина-паук и вызывающе смотрит на меня. Она прекрасно понимает, что всего несколько часов назад утверждала совсем другое.

Я выхожу. Девочка обеспокоенно следит за моими действиями — ей хочется, чтобы я остался здесь, в безопасности. Туман бьет мне в лицо; я иду по зоне погрузки, ориентируясь на цветное пятно — одежду Желтого Великана. Указывая в сторону кормы, он практически летит к нашему бывшему жилью сквозь обломки и рамы, которые удерживают на месте разрушенные корабли.

И в этот момент начинается раскрутка — разумеется, для того, чтобы нам было повеселее.

Удивительно, как хорошо я адаптировался к условиям невесомости. Все, что я успеваю в промежутках между прыжками и кувырками, — это рассчитать, как сильно я врежусь во что-нибудь, если не ухвачусь вот за эту балку или вон за тот обломок, как быстро смогу облететь вокруг троса или перил и изменить свою траекторию. По мере того как раскрутка достигает максимума, скорость полетов становится все выше, а траектория — все сложнее.

Разумеется, везет мне далеко не всегда, и поэтому дело не обходится без столкновений и синяков. При подлете к выходу из «дома» я допускаю особенно грубый просчет, после чего врезаюсь в стену и отлетаю, оглушенный, а затем медленно падаю по направлению к периферии Корабля. Удивительно сильные руки женщины-паука хватают меня за рукав и тащат к люку — а ведь до него почти четыре метра.

— Девочка права, — говорит она. — Слышишь?

Не слышу. Мои уши не настолько чувствительны. Я пристыженно благодарю женщину, и мы огромными прыжками быстро пересекаем «дом» вслед за Циноем и Желтым Великаном, а затем возвращаемся под купол, который прикрывает переднюю часть резервуара с водой. Нас подстегивают адреналин и смутное предчувствие опасности.

Женщина взмывает в воздух и мчится к огромному «глазу» резервуара. Вода плещется вовсю; волны величественно закручиваются в спираль, вздымаются, разбиваются о стены медленно вращающейся трубы. Лопающиеся пузыри создают невероятный шум, и как в нем можно расслышать хоть что-нибудь — вне моего понимания. Но прежде чем я успеваю о чем-либо пожалеть, мы — один за всех и все за одного — не обращая внимания на зудящую кожу и резь в глазах, проходим через несколько люков и одну длинную трубу и возвращаемся в большой, загроможденный сферический зал. И я готов поклясться, что в этой части Корабля я еще не был.

То, что я вижу, больше всего походит на уничтоженный лес. Я крепко зажмуриваюсь, затем плюю на рукав и протираю им глаза. Мертвые растения, вялые и хрупкие, свешиваются с перекрещивающихся тросов, и на нас медленно и торжественно падает дождь из листьев и веток — его вызвало нечто наполовину похороненное в центральном скоплении.

Изувеченное тело, ненадолго зацепившееся за мертвые ветки, медленно скользит прочь. За ним покорно тянется след кровавых капель-бусин — они текут из культи, которая раньше была ногой. Голова поворачивается, глаза мигают, и я понимаю, что существо еще живо. Это Красно-коричневый, только, похоже, женщина — или человек другой формы. Затем она выплывает на свет; я поднимаю взгляд, чтобы понять, откуда она взялась, и вижу, как из тьмы поднимается…