Сердце убийцы - Челси Кейн

— Ну так что же?

— Кое у кого есть ограничения — например, запрет на вождение автотранспортных средств. Таких работяг там навалом. Бардак, в общем. Мартин проверил их по базе данных. Один нам особенно не понравился. Судился за обнажение гениталий в общественном месте.

— В какой школе он работает? — спросил Арчи.

Генри приподнял одну бровь.

— Утром в джефферсоновской, днем в кливлендской. В линкольновской тоже работал.

Да, подозрительный тип. Он, несомненно, обладал реальными возможностями подготовить и осуществить все три похищения. Но, с другой стороны, очень многие люди обладают подобными возможностями.

— С ним уже беседовали?

— Да, Клэр. Когда обнаружили тело первой девочки. Он сказал, что в момент похищения находился на работе. Несколько ребят видели его возле школы после окончания занятий. Работодатель отзывается о нем положительно.

Арчи перечитал все старые отчеты. После исчезновения Ли Робинсон оперативная группа допросила 973 человека, из них 314 допросила лично Клэр. Возможно, она поспешила, отпустив школьного подсобного рабочего.

— Когда пропала Ли, он работал в кливлендской школе?

— Да, — ответил Генри.

Детектив оперся руками о стол и встал.

— Тогда чего же мы тут сидим?

— Машина ждет на улице, — ответил Генри и добавил при виде мятой рубашки Шеридана: — Ты не хочешь съездить домой и переодеться?

Арчи отрицательно потряс головой. Некогда. Набросил пиджак, взял свой кофе и за спиной Генри успел проглотить три таблетки. Не хотелось принимать викодин на пустой желудок, но в ближайшее время завтрака не предвиделось.

За столами в рабочем помещении оперативной группы уже сидели Мартин, Джош и Клэр. Они занимались обработкой последних наводок, поддерживали связь с патрульными машинами, проверяли и перепроверяли алиби подозреваемых. Через несколько часов начнутся занятия в школах, а убийца все еще разгуливает на свободе. На стене висели часы, оставшиеся в наследство от банка. На циферблате красовался лозунг: «Время банковать с друзьями». Рядом кто-то прилепил лист бумаги с надписью: «Запомни: время — наш враг».

— Как ты догадался, что я здесь? — спросил Арчи Собола, когда они вышли из здания. Только-только начинало светать, и серый воздух оставался по-ночному холодным.

— Заезжал к тебе домой. Где ж еще тебе быть? — Он сел за руль, а Шеридан обошел машину и устроился на пассажирском сиденье. Генри продолжал сидеть, не запуская мотор. — Сколько таблеток ты принимаешь? — спросил он вдруг, сжимая руль обеими руками и глядя прямо перед собой.

— Не так много, как хотелось бы.

— Ты же вроде собирался постепенно завязать, — сдержанно произнес Генри.

Арчи засмеялся, вспомнив свой самый тяжелый период, когда его сознание застилал такой густой кодеиновый туман, что в нем, казалось, можно было утонуть.

— Я так и делаю.

У Собола побелели костяшки пальцев, а шея побагровела. Он молча поиграл желваками и процедил сквозь зубы:

— Только не думай, что ради нашей дружбы я буду закрывать глаза на то, как ты ловишь кайф на службе. Если у меня найдутся основания полагать, что ты не можешь нормально выполнять свои обязанности, я добьюсь твоего повторного увольнения по состоянию здоровья. — Он обратил на Шеридана похолодевшие голубые глаза. — Мне и так приходится покрывать тебя больше, чем хотелось бы.

Арчи кивнул своему другу.

— Я знаю.

Генри непонимающе поднял брови.

— Я знаю, знаю.

— И это твое общение с Греттен, — продолжал сердито выговаривать Генри. — Недели не проходит, чтобы ты с ней не встретился. У тебя крышу перекосило, дорогой мой! Мне до балды, сколько еще трупов она для нас отроет! Пойми, — он посмотрел другу в глаза, — ты должен остановиться, пока не поздно!

Арчи замер, боясь выдать себя. Он не хотел, чтобы Генри догадался о его чувствах. И без того доставлял ему немало беспокойства. Соболу не надо знать, как необходимы Шеридану эти еженедельные встречи. Какой необходимой стала для него Греттен — по крайней мере до тех пор, пока детектив не поймет, для чего он ей потребовался.

— Мне просто надо еще немного времени, — осторожно произнес Арчи. — У меня все под контролем.

Генри одной рукой достал из кармана кожаного пиджака темные очки, тряхнув, откинул дужки, надел и завел машину. Потом вздохнул и покачал головой:

— Надеюсь, ты не обманываешь самого себя.

Подсобного рабочего звали Эван Кент. Когда приехали Арчи и Генри, он закрашивал граффити на северной стене главного здания школы Джефферсона. Краска была слишком яркой, и красный прямоугольник цвета пожарной машины отчетливо выделялся на потускневших от времени кирпичах. Стену закрашивали неоднократно, и за многие годы она покрылась десятками заплаток разных форм и оттенков, слившимися в подобие абстрактного панно, которое по мере необходимости дополнялось новыми элементами. Кент выглядел лет на тридцать пять — спортивного телосложения, с темными волосами и тщательно подбритой бородкой. Одет в безупречно чистый синий комбинезон.

До начала занятий оставался целый час, а пока на школьной территории царили тишина и покой. Ограду из проволочной сетки перед входом украшали букеты цветов, разноцветные ленты и печального вида игрушечные зверюшки — чистосердечная дань памяти погибшей девочке. Самодельные картонные плакаты с фотографиями Кристи пестрели блестящими наклейками, рисунками рельефной краской и надписями: «Мы любим тебя», «Ты наш ангел навеки», «Господи, упокой ее душу».

Небо на востоке приобрело розовый оттенок, как у пузыря из дутой жвачки; на телефонных проводах чернели весенние птицы и мелодично щебетали. По обе стороны школы стояли патрульные полицейские машины, а возле каждого входа — по охраннику из частного агентства. На машинах были включены проблесковые маячки, что делало школу еще больше похожей на место преступления. Наступал очередной день в системе государственного образования.

— Я просто помочился! — сказал Кент навстречу приближающимся детективам.

— Прошу прощения? — непонимающе переспросил Генри.

Рабочий продолжал водить по стене набухшей от краски кистью, производя ею шлепающие звуки. Арчи заметил у него на предплечье татуировку, изображающую Деву Марию. Наколка свежая, тушь не успела потускнеть.

— Мне срочно понадобилось отлить после окончания шоу, а на меня повесили обнажение гениталий в общественном месте, — объяснил Кент. — Я, конечно, дурака свалял, но уже не мог терпеть, верите? Мне присудили штраф, и я заплатил.

— Вы не упомянули об этом при оформлении на работу, — заметил Арчи.

— Мне нужна эта работа. — Кент отступил назад и критически осмотрел результат своего труда. От надписи на стене не осталось и следа, только влажный кроваво-красный прямоугольник и резкий запах краски. — У меня философское образование, так что вариантов трудоустройства не так много. Вдобавок я диабетик. Без страховки у меня только на инсулин и шприцы уходит восемьдесят баксов в неделю.