Будешь моей - Екатерина Котлярова

и искренне, подался вперёд и легко коснулся губами кончика моего носа.

Едва мы вошли в больницу, отец Максима вдруг напрягся всем телом. Я услышала даже треск ткани пальто.

— Бать, — тихо окликнул его любимый, но мужчина вдруг побежал. Сорвался с места и кинулся бежать по коридором. А мы следом за ним, огибая испуганных людей, которые спешили убраться с пути несущегося мужчины. — Чёрт, — шипит Макс, — он потерял контроль. Он может обернуться.

— Максим! Он бежит в палату к Сене, — дёрнула за руку парня.

— Чёрт, — вскрикнули все втроём, когда отец парня распахнул дверь с такой силой, что стекло разбилось и осыпалось на пол. Но больше пугало то, что на лице и руках мужчины выступила шерсть. Рука, которой он упирается в косяк, двери оставляет глубокие борозды на пластмассе.

— Вот это подстава, — выдохнул Кир.

Глава 11

Сеня

Делаю глубокий вдох и медленно выдыхаю, пытаясь побороть тошноту. После химеотерапии всегда так. Слабость, головокружение и сильная тошнота. Посмотрела на поднос с едой, который принесла медсестра пять минут назад, и поморщилась. Знаю, что только попробую я проглотить пюре, как оно комом застрянет в горле, после чего я тут же начну икать. Я со злостью отпихнула от себя поднос, из-за чего он проехался по гладкому столу. Как же я устала болеть. Как же я устала от этих процедур, белых стен, запаха медикаментов и вечных уколов и обследований. Каждый день начинается одинаково — с таблеток, от которых постоянно кидает в жар. С осмотра врача и заверений, что совсем скоро я буду здорова. Вот только с каждым новым днём надежда угасает. Потому что с каждой новой минутой я чувствую себя всё хуже и слабее.

Зло стёрла слёзы со щёк. Я чертовски сильно устала. Устала быть сильной, устала улыбаться и делать вид, что всё хорошо, чтобы родные не переживали за меня. Я завидую собственной сестре, которая может без всякого риска ходить в университет, гулять и встречаться с парнем.

Я вскрикнула от страха и вскочила с кровати, когда услышала за спиной, как разбилось стекло. Обернулась резко, рукой схватившись за тумбочку, чтобы не упасть на пол из-за сильного головокружения. В проёме стоял невероятно красивый молодой мужчина. Чёрное пальто распахнуто, волосы на голове лежат в беспорядке. Но внимание привлекли его глаза, которые светились странным янтарным светом. Я моргнула пару раз, решив, что из-за лекарств у меня начались галлюцинации. Но мужчина никуда не исчез. Он зубами скрипнул и в палату тяжело шагнул, захлопнув за собой дверь, в которой теперь не было стекла. Я оглянулась даже назад, чтобы проверить, не стоит ли кто за моей спиной, на кого с такой жаждой и одержимостью взирает мужчина.

— Как твоё имя, девочка? — пророкотал он, наступая на меня и глядя исподлобья своими странными глазами.

— В-в-в-ы-ы-ы к-к-к-т-т-т-о-о-о? — заикаюсь спросила я, до боли в пальцах цепляясь за комод.

— Твой истинный, девочка. Твой будущий муж.

— Чего? — если бы у меня были брови и волосы, то первые непременно потерялись бы во вторых. — Вы не перепутали отделение? Психбольница в соседнем здании.

— Скажи своё имя, девочка, — он с поразительной лёгкостью перепрыгнул через кровать и навис надо мной огромной скалой. Запах морозного утра проник в нос, вытесняя прочь все запахи ненавистных медикаментов. Против воли втянула его поразительно родной и приятный аромат ещё несколько раз. Возникло желание дышать им каждое мгновение.

— Батя! — раздался незнакомый голос со стороны двери.

— Клим Александрович! — голос Кирилла.

— Сенечка, — встревоженный голос сестры.

Я попыталась выглянуть из-за мужчины, но стальные руки, сжавшие плечи, сделать мне этого не позволили. Снова требовательно, склонившись ко мне, опаляя ароматным дыханием лицо:

— Скажи своё имя.

— Вы ещё туго соображаете, Клим Александрович, — странная дрожь пробежала по всему телу. — Есения.

Завораживающие глаза мужчины торжествующе блеснули, после чего он ошарашил меня, заставил замереть в ступоре, когда склонился совсем уж низко и кратко поцеловал меня в губы. Мой самый первый поцелуй. Пусть и с красивым, невероятно привлекательным мужчиной, но! Но столь быстрый и украденный без моего спроса.

— Да ты… т-т-т-ы-ы-ы, — я набрала в грудь побольше воздуха и стала тыкать пальцем в широкую грудь, обтянутую тканью рубашки. — Да как ты смеешь? Ты кто такой? Не смей меня трогать! Кто вообще тебе позволил красть мой первый поцелуй? Я тебя сей… — в этот раз поцелуй был обжигающим. Губы мужчины с жадностью впились в приоткрытые от возмущения мои. Язык проскользнул в мой рот, по-свойски, в наглую стал оглаживать чувствительное нёбо. Я с трудом сдержалась от того, чтобы несдержанно не застонать. Это было прекрасно. Как поездка на американских горках. Даже круче. Потому что в животе творилось нечто странное. В груди мужчины, на которой лежали мои ладошки, будто кот поселился и стал тарахтеть.

Когда большие и очень горячие ладони скользнули сначала на спину, а после стали опускаться ниже, я опомнилась. Со всей силы сомкнула зубы на нижней губе Клима. Но он только лениво отстранился и окинул меня восхищённым, пылающим взглядом.

— Отпусти меня, — попыталась отстранить, чувствуя, как колотится в припадке сердце. Того и глядишь, остановится. Я в своей жизни ни разу не переживала таких острых ощущений. Чтобы земля уходила из-под ног, чтобы так тянуло дышать чужим запахом. Особенно сейчас, когда после химиотерапии тошнило и воротило даже от запаха собственного тела. — Что ты себя позволяешь? — взвилась, когда горячая рука сквозь тонкую больничную сорочку сжала мою костлявую ягодицу. — Это вообще… — в этот раз на губы легла ладонь мужчины, заставив меня в неё замычать. Я со всей силы вонзилась зубами в ароматную кожу. Рука на моей костлявой пятой точке сжалась сильнее, но ладони Клим не убрал с лица. Напротив, ещё сильнее прижал. На языке почувствовала металлический вкус крови. Сначала дёрнулась, почувствовала, как подкатывает к горлу знакомая тошнота. Но что-то резко изменилось. Кровь этого мужчины вдруг опьянила меня. И будто в странном дурмане я языком провела по его ладони, собирая выступившие капли крови. Теперь Клим так сильно не держал меня. Просто позволял вновь и вновь проводить языком по его ароматной коже. Увлечённая своим занятием не заметила, как сорочку он с плеча спустил и цапнул зубами за плечо.

— Ай, —