Влечение - Лиза Джейн Смит

Я взял саквояж — еще один подарок от Уинфилда, наверное для медового месяца, — и швырнул в него несколько вещей, которые считал своими. Старый костюм, немного денег, мой дневник. Я открыл страницу, на которой когда-то писал о Катерине.

8 сентября 1864 года

Она не та, кем кажется. Я должен удивиться? Испугаться? Как будто все, все что я знал, все, чему меня учили, все во что я верил семнадцать лет, оказалось ложью.

Я до сих пор чувствую след ее губ, прикосновение ее пальцев к ладони. Я тоскую по ней, хотя голос разума и вопиет, что нельзя любить вампира!

Если бы мне одну из ее маргариток, я обрывал бы лепестки и предоставил бы цветку решать за меня. Я люблю ее… не люблю…

Я люблю ее.

Да. И плевать на последствия.

Это влечение сердца? Я бы хотел иметь карту или компас, которые помогли бы мне найти путь. Она забрала мое сердце, она стала моей Полярной звездой… и остальное неважно.

Я захлопнул тетрадь, удивляясь собственной глупости. Внизу ждало настоящее — думать о прошлом было некогда. Я бросил дневник в саквояж и спустился вниз.

Но вместо Лекси там обнаружилась пустота и знакомый ужасный запах.

Смерть и разложение.

Слабый ветерок дул сквозь разбитые доски; задняя дверь была распахнута. Я невольно поежился. Тишина и отсутствие Лекси действовали как вой банши.

На полу лежал листок бумаги размером с железнодорожный билет. Я поднял его, чувствуя, как пальцы покалывает ужас.

Надпись гласила: ПЛАТЕЖ ВТОРОЙ. ЛЮЦИЙ.

13 ноября 1864 года

Я проклят. Теперь я это понял. Может быть, это и есть жизнь вампира. Может быть, ужас и зло прилагаются к голоду и клыкам; быть вампиром — это не просто питаться человеческой кровью. Это бесконечное одиночество вдали от реальной жизни и настоящих человеческих отношений. Смерть вечно будет лишать меня тех, кого я люблю.

У меня в голове список имен, и с каждым днем он становится все длиннее. Розалин была первой, кто погиб из-за меня. Катерине не понравилось, что я помолвлен, и она убила девушку. Даже кровь самой Катерины была на моих руках. Хотя она и ворвалась в мою жизнь и жизнь брата, изменив их навсегда. Она умерла из-за меня. Я никогда не пытался переубедить отца, объяснив ему другую точку зрения. Как только он меня посвятил в тайну охоты на вампиров, я сделал все, чтобы увезти Катерину из города.

Перл. Она тоже могла сбежать. Я не знаю ее истории в точности, он она кажется более мирной, нежели Катерина.

Барменша Эллис.

Люди, которыми я питался в Новом Орлеане. Их слишком много, и я не тратил время на то, чтобы узнать их имена. Им просто не повезло — они попались на моем пути, когда я был голоден или нуждался в чем-то.

Келли. Она умерла потому, что у меня хватило глупости воображать, будто ее похвалят за помощь двум вампирам.

Сазерленды.

Бриджит, Лидия, миссис Сазерленд и Уинфилд. Обычная семья, которая просто привлекла внимание безумного мстительного вампира.

А теперь Лекси. Лекси, которая должна была остаться в Новом Орлеане, в своем приюте для не-мертвых, в безопасности, в собственном мирке, где все было бы хорошо.

Она умрет следующей, если я не найду способ спасти ее.

Я провел слишком много времени в Нью-Йорке, оплакивая вою судьбу, ноя и чувствуя себя проклятым. Жалуясь, оставаясь в стороне, я позволил, чтобы вокруг меня творилось зло. Теперь пришла пора действовать. Настало время справедливости. Я должен переплавить в гнев свои одиночество и отчаяние. Я не должен больше быть тем трусом, которым был в обоих жизнях, позволив отцу устроить помолвку с девушкой, которую я не любил, позволив Дамону пытать меня и убивать тех, кого я люблю.

Никогда больше я не склонюсь перед чужой волей. Отныне я буду сражаться.

И я освобожу Лекси, даже если это будет последнее, что я сделаю.

Я скомкал листок в кулаке, чуть не рыча при этом. Как он ее унес? Я ничего не слышал, даже вампирским слухом. Слуги, мыши и крысы под полом, но ничего больше. Вампир Люций вошел в полной тишине и сумел схватить — или вырубить — Лекси прежде, чем она закричала. С какой скоростью он должен двигаться, сколько Силы иметь… Но он, со всей его древностью и адским происхождением, продемонстрировал этим клочком бумаги свою единственную слабость. Ему нужно торжествовать. Если бы на его месте был Дамон, я бы обнаружил внизу мертвую Лекси. Но он хочет, чтобы я знал, что все вокруг меня в опасности, он хочет запугать меня, прежде чем убить.

В голове осталась одна мысль. Если Лекси жива, мой долг — спасти ее. Если уже нет… я имею полное право убить прислужника Клауса и сделаю это с большим удовольствием. Клянусь.

Что он сказал в тюрьме? Око за око? Он отнял у нас с Дамоном жен и их семью, потому что мы отняли у него Катерину. Но Сазерленды были людьми, существами не слишком важными, от которых легко избавиться. Его возлюбленная Катерина сгорела вместе с церковью.

А что, если…

Мысли путались, но одна все-таки выплыла на поверхность.

Что, если он собирается убить Лекси тем же способом?

Внезапно я понял, что у меня снова появился шанс. Но в какой церкви? Их в городе не меньше нескольких сотен.

Я выбежал наружу. Запах гнили висел в воздухе, как будто Люций оставил для меня след. Я пошел по следу на юг, чувствуя, как прибавляются силы с каждым шагом по мере того, как я приближался к Лекси и к самому себе, каким я должен быть. Я пытался держаться подальше от людей, но это не сработало. Я пытался жить с ними — результаты оказались катастрофическими. Но я никогда не пробовал более скромный способ. Я никогда не стану человеком, но я могу помогать людям, как помог Бриджит в парке. Я не могу жить с людьми, но я могу найти друзей как среди людей — например миссис Сазерленд, так и среди вампиров — Лекси. Такие узы привяжут меня к этому миру и заставят быть честным.

Я забежал за кирпичный дом и выхватил голубя прямо из воздуха, впившись в его шею. Вонь стала сильнее, и я разглядел в двух кварталах ирландскую католическую церковь. Я знал, что во время религиозных бунтов в Пенсильвании люди особенно сильно беспокоились о том, чтобы эту церковь не сожги, как остальные. Но место было тихим — на передних скамьях сидело несколько старух, а запах гнили, пропитавший воздух снаружи, здесь странным образом не чувствовался. Здесь вообще не было никаких запахов, кроме запаха свечей и благовоний на алтаре.

Я сел на заднюю скамью и принялся изучать круглое окно-розетку. На лазурном фоне сияла, как солнце, Дева Мария, скорбящая, в алом платье, а за ней виднелась роза. Я закрыл глаза и задумался. Почему за Люцием тянулся этот запах? Я ошибался, считая, что он оставил мне наживку, чтобы я пришел в нужную церковь… как будто он бросил спичку в пороховую бочку. Какую церковь он выбрал — и почему?