Белая река, черный асфальт - Иосиф Абрамович Гольман

«Интересное дело, – подумала, отклонившись от темы, Шеметова. – Когда по пьяни убивают людей, все негодуют. А когда просто напиваются, многие даже сочувствуют, пытаются помочь. И анекдоты про алкоголиков вовсе не злые. Как будто это разные люди: те, кто пьет, и те, кто, напившись, убивает».

Отнимали ее время и внимание и другие дела: в общей сложности под ее опекой сейчас находилось пятнадцать подзащитных и доверителей. И это не предел: адвокатский портфель любимого-конкурента вмещал аж двадцать два дела!

В общем, вновь они сели на самолет, летящий в башкирскую столицу, лишь поздней осенью. В Москве было уже сыро и холодно. Снег выпадал дважды, но ни разу не удержался. Теплая земля его мгновенно растапливала. К тому же в столице, из-за собственного гигантского тепловыделения, всегда на несколько градусов теплее, чем, например, в дальнем Подмосковье.

Вылетели из Москвы осенью, а в Уфу прилетели зимой.

В самолете познакомились с еще одним белогорцем, молодым парнем Сергеем. Точнее, он с Шеметовой и Олегом уже был заочно знаком, ходил на два заседания суда. Они же его, разумеется, в огромной толпе никак не выделили.

– Я вас сначала чуть не возненавидел, – честно сказал Сергей. – Думал, как же надо свою карму не любить, чтоб такую сволочь защищать.

– У каждой сволочи тоже должен быть защитник, – не согласился Багров. – А то сначала изымем адвокатов у сволочей, а потом останемся без защиты сами.

– Это я понимаю, – отмахнулся парень. – Теоретически. Но убийца четырех…

– Трех, – уточнила Шеметова. Она, как любой юрист, ценила точность изложения.

– Четырех, – грустно покачал головой их новый-старый знакомец. – Вы разве не слышали, что Полина Ивашова умерла?

Это была грустная новость, хотя уже мало что меняла в юридическом раскладе. А в общечеловеческом, с учетом характера травм, бабушка надвое сказала, что лучше: умереть или выкарабкаться…

– Я тех троих только в лицо знал, – объяснил погрустневший попутчик. – А с Полиной мы вместе в техникуме учились. Теперь он колледжем стал.

– А чего ж не возненавидели? – вернулся к началу разговора Олег.

– Когда вы карту развернули, – объяснил тот. – У меня ж все-таки техническое образование. Не могли так женщины улететь после столкновения. Ну и про разные высоты бампер-ударов.

– Бампер-переломов, – машинально поправил Багров. – А как вы думаете, другие в зале тоже поняли, что виноват не Ринат?

– Не один Ринат, вы хотите сказать? – удивленно переспросил Сергей.

– Думаю, вообще не Ринат.

– Почему?

– Не готов пока объяснить, – честно ответил адвокат. – Размышляю. Но ощущение такое есть.

Ольга, наверное, не стала бы на данном этапе предполагать полную невиновность своего подзащитного. Но что-то и ей мешало принять очевидную версию следствия. Может, потому что она слишком очевидна? Или потому, что всерьез разбираться с делом никто почему-то не захотел.

Впрочем, какие могут быть интересанты в такой трагедии? Вон завгар если только. Единственное заметное, по городским меркам, лицо. Но он заведомо на стороне подсудимого.

– Короче, народ к вам стал по-другому относиться, – закончил оптимистично парень. – Видят, что не за деньги пашете, а за истину.

– И за деньги тоже, – снова не смог оставить ложное утверждение без замечания Багров.

– Ладно, не только за деньги, – рассмеялся Сергей. – Многим понравилось, что вы никого не боитесь. Стоите на своем, даже Гареев вам не указ.

– А почему вдруг судья должен командовать адвокатом? – это уже Шеметова обозначила позицию. – Процесс должен быть состязательным.

– Это понятно, – отмахнулся тот. – Но просто у нас в городке не всякий осмелится спорить с Гареевым.

– Он столь ужасен? – улыбнулся Багров белогорской наивности.

– Говорят, он хороший мужик, – не принял шутки Сергей. – Мы с ним в одной школе учились, кстати лучшей в городе. Только он сильно старше. Лично я с ним не сталкивался. Но много слышал, что он справедливо все делает. И с большими людьми при этом ладить умеет. Так что мужику предстоит серьезная карьера. Местные с ним стараются не пререкаться.

– Понятно, – вздохнул Олег. Непререкающиеся адвокаты в его представлении выглядели как… ну, допустим, акула без зубов. Или солдат без оружия. Или, наконец, глашатай без языка.

– Я еще приду на суд, – сказал перед самой посадкой парень. – Мне интересно, что дальше будет. Как детектив прямо. Хоть и не верю, что Гильдеев их не сбивал.

– Судебное решение не имеет права быть основанным на вере, – уже серьезно сказал Багров. – А может быть основано исключительно на знаниях и точной информации. Вот как-то так.

Шасси самолета стукнуло о бетон, лайнер подъехал к аэровокзалу. Народ потянулся на выход, адвокаты попрощались с попутчиком.

То, что он сказал про ненависть, перешедшую в интерес и даже в доверие, не могло не радовать. И за себя приятно. И потому, что общественное мнение в таком процессе тоже дорогого стоит. В плане определения срока наказания уж точно.

Печальной же была четвертая смерть в их деле. Как по факту, так и из-за утяжеления вины.

Да и проблема острой нехватки информации, которая, возможно, могла бы облегчить участь их подзащитного, тоже пока не поддавалась решению.

Теперь Ольга и Багров должны были купить билеты либо на маленький аэроплан, как в прошлый раз, либо на автобус. Наземный транспорт напрягал из-за обещанной в прогнозе пурги. А воздушный – потому что его уже испробовали и, говоря честно, не понравилось.

И тут они снова увидели Сергея.

– Меня папа встречает, – сказал он. – На джипе. Нас двое, вещей тоже немного. Если хотите, мы вас прихватим.

– Поехали? – спросила Ольга Багрова. Ей понравилось, как взрослый уже человек сказал «папа». Не отец, а папа. С любовью.

А еще она подумала, что раз сын любит папу, то и папа скорее всего любит сына. Не повезет же он его через пургу, рискуя жизнью!

Вот такую логическую цепочку закрутила Шеметова. Хотя на самом деле ей просто не хотелось на маленький самолет. Потому что там тошнит.

Джип оказался джипом лишь в функциональном смысле – четыре ведущих, понижающая передача и рамный кузов. Впрочем, Багрова и Шеметову УАЗом не напугать. Видали, ездили. И не сказать, чтобы не понравилось.

Отец Сергея, мужчина лет пятидесяти, был потрясающе похож на сына. Вернее, наоборот. Но не в этом дело. Он был просто вылитый сын, только как в фотошопе состаренный. И тоже как сын немедленно рассказал про эволюцию чувств на процессе Гильдеева. Папаша, как оказалось, был на всех заседаниях. Причем ходили с друзьями. Все они знали семьи погибших и горели желанием возмездия пьяному негодяю.

Схема наезда и комментарии к ней внесли сумятицу в мысли. Ненависть и горе требовали выхода, но не на первом же встречном алкаше отыгрываться!

А еще Александр Витальевич (так его звали) сказал адвокатам, что много шума наделали появившиеся в городе объявления. Значит, Ишмурзин сработал четко. Поиск свидетелей приобретал новые масштабы.

И сын, и отец в один голос говорили, что после них по городу пошли слухи о всяких новых версиях, в том числе довольно неожиданных.

– Какие именно? – сразу навострили уши защитники.

– Вроде говорят, что в ДТП участвовал кто-то крутой, кого теперь срочно выгораживают.

– А про Рината что говорят?

– Разное говорят, – ответил Александр Витальевич. – От «разорвать на куски» до «невиновен».

– Да, его отвязать от дела сложно, – вслух задумалась Шеметова.

– А вы думаете, его там не было? – не удержался младший Смирнов.

– Думаю, был, – ответила Ольга. – Гайку же от зеркала нашли. Да он и не отрицает, что проезжал перекресток. Однако, думаю, Гильдеев не сбивал женщин.

– Почему вы так решили?

– Хотела оставить для суда, – улыбнулась адвокат. – Но вам скажу. Парнишка, может, и не интеллектуал. Зато с совестью. В первой аварии был невиновен, а весь испереживался. Даже послушание брал, в хосписе работал. Не за характеристикой же пошел, его ведь тогда подчистую оправдали. А сейчас спокоен. Говорит – совесть чиста.

Они замолчали, вглядываясь в свалившуюся внезапно тьму.

«Козлик» пока несся по равнине. Гор, расположившихся впереди, из-за темноты не было видно. Однако именно впереди лежащие горы нагнетали появившееся в спартанском салоне УАЗа напряжение. Фары выхватывали по обе стороны дорожного полотна уже наметенные сугробы. Шесты с привязанными красными тряпками пока, правда, торчали еще высоко. В конце зимы их, бывало, с верхом закрывало снегом.