Королева мести - Джоан Швейгарт

Я оглянулась на Гуннара. Его губы растянулись в намеке на улыбку.

— И что же ответила валькирия? — нерешительно спросил Гуннар.

— Валькирия ответила, что она встретится с этим королем, и если он ей понравится…

Гуннар откинулся и громогласно захохотал. Хёгни тоже засмеялся и хлопнул Гуннара по спине широкой рукой. Я перевела взгляд на мать и увидела, что она смотрит на меня. Тогда я снова повернулась к огню.

Гуннар вскочил.

— Чего мы ждем? — воскликнул он. — Поехали к ней тотчас же! Сколько дней пути нас ждет?

Сигурд опустил голову.

— Валькирия настояла на том, чтобы я один вернулся за ней.

— Говори громче, брат!

Сигурд повысил голос, но его голова по-прежнему оставалась опущенной.

— Я сказал — она настояла, чтобы я вернулся за ней один. Не знаю, почему. Она мне не объясняла. Она ждет там же, возле кольца из повозок. Это один день пути отсюда, не более.

Гуннар резко опустился на свое сиденье.

— Почему же ты не привез ее сюда сегодня? — спросил Хёгни.

— Ей надо было обойти всех погибших и выбрать достойных Валгаллы. Это священный ритуал, и она должна выполнять его в одиночестве. Перед тем, как уехать, я вырыл могилу, а она пообещала похоронить все тела. К тому же она осталась без коня. Во время нападения римляне обрубили на повозках поводья, и лошади разбежались. А Грани и так был тяжело нагружен.

Братья замолчали, глядя каждый в свою сторону. История о валькирии вытеснила из их умов мысли о золоте. Но только на короткое время…

— А ты хорошо спрятал золото? — спросил Гуннар.

— Хорошо. Я закопал его, когда ночевал возле реки, буду рад показать вам это место. Тогда, если во время путешествия за валькирией со мной что-нибудь случится, вы хотя бы пожнете плоды моих трудов.

— А что если, — задумчиво начал Гуннар, потирая широкий подбородок, — что если мне не понравится эта валькирия? Вдруг она покажется мне некрасивой? Я не женюсь на уродине, пусть она знает все руны мира!

Сигурд от души рассмеялся.

— Брат, ей действительно известны все руны мира. Поверь, как подумаешь, какой полезной она может оказаться для франков и бургундов, так сразу все страхи исчезают. А что касается ее зида — не терзай себя сомнениями. От нее глаз не отвести. Говорю тебе, ты не будешь разочарован.

Гуннар снова откинулся, и его смех прокатился по залу.

— Тогда идем, — весело сказал он. — Мы с Хёгни выберем хорошего коня для валькирии и доедем с тобой до реки. Ты покажешь нам, где зарыто золото, а затем выполнишь просьбу валькирии, отправишься за ней один. У женщин на все есть свои причины, а валькирий надо слушать. Мы будем ждать твоего возвращения два дня. А потом на пиру, который мы устроим в твою честь, всем расскажем о твоем подвиге. До этого же времени говорить никому ничего не будем.

— Гуннар, — быстро сказала я, увидев, что Сигурд поднимается на ноги. Брат с изумлением посмотрел на меня, будто бы напрочь забыв о моем существовании. — Не лучше ли дать Сигурду отдохнуть эту ночь и отправить его за валькирией завтра? Он же только что вернулся к нам и провел ночь, сначала закапывая сокровища дракона, а затем наблюдая за отъездом римлян.

Я не стала добавлять, что на улице к тому же холодно и идет дождь, потому что Сигурд и братья не обращали внимания на подобные мелочи. Когда Гуннар не удостоил меня ответом, я посмотрела на Сигурда, ища у него поддержки. Тот, казалось, обдумывал мои слова.

— Лучше поехать сейчас, — произнес, наконец, Сигурд. — Вдруг римляне передумают и вернутся к повозкам в поисках валькирии.

— Вряд ли они это сделают, — прошептала я, думая о языках пламени, внезапно охватывающих повозки. Но Гуннар услышал меня и выступил вперед.

— Сестра! — прикрикнул он. — Не удерживай Сигурда. Его путешествие принесет удачу всем нам.

Мать, молчавшая все это время, вскочила со скамьи.

— Погодите! — крикнула она. — Если Сигурд и Гудрун поженятся, то сейчас самое время провести ритуал обручения. Это не займет много времени. Дайте нам сделать хотя бы это.

Мы все в изумлении повернулись к ней.

— В этом сейчас нет никакой необходимости, женщина! — сказал Гуннар.

— А я говорю, есть.

Мать и Гуннар неотрывно смотрели друг на друга. Гуннар сжал губы и отрывисто дышал. Его глаза сузились, а лицо покраснело от гнева. Лицо матери стало жестким.

— Ладно, — наконец произнес Гуннар. — Ритуал так ритуал. Только все надо сделать быстро. Все мелочи оставим на другое время, а сейчас — только необходимое. У нас есть более важные дела…

— Мало найдется дел, более важных, чем произнесение клятвы своему спутнику жизни, — прервала его мать, но Гуннар уже отвернулся и, громко топая, пошел на свое место. Буквально упав на сиденье, он надулся и подпер кулаком широкий подбородок, стараясь на нас не смотреть.

Ритуал обручения требует, чтобы женщина оплакала семью, которую покидает, готовясь начать новую жизнь со своим супругом. Но чаще всего обручение — радостное событие, и слезы приходится выжимать из себя силой. Мне же не пришлось этого делать. Да что там, мне надо было следить за собой, чтобы не пролить слишком много слез. Я встала и медленно расплела свои волосы. Потом расстегнула одну из брошей, державших платье, и сняла с цепочки ключ, ножницы и расческу. Придерживая платье одной рукой, я закрепила цепочку на место. Затем повесила ключ на пояс, где он и будет оставаться до конца моих или Сигурда дней. С помощью расчески я зачесала волосы через плечо, чтобы они покрывали грудь, и ножницами отстригла одну длинную прядь. После этого вернула ножницы и расческу обратно. Единственными звуками, доносившимися до меня сквозь барабанную дробь дождя, были нетерпеливые вздохи Гуннара. Сигурд встал на колено и ждал, пока я передам ему прядь своих волос. Впервые за все время с тех пор, как он вошел в наш дом, я посмотрела ему в глаза и, кажется, заметила в них тень нетерпения. Но он нежно поцеловал мою руку, принимая прядь. Гуннар, решив, что церемония закончена, вскочил на ноги.

— Подожди, — тихо сказала мать. — Ее волосы нужно связать. А Сигурд должен трижды пройти перед ней с обнаженным мечом.

— Волосы, меч… Время уходит, женщина! — крикнул Гуннар. Потом вздохнул и снова сел на место.

Мать вышла вперед, чтобы собрать мне волосы, но на этот раз не в узел, из которого они свисали свободным конским хвостом, как раньше, а тугим кольцом на затылке, открывая шею.

Когда она закончила, Сигурд встал и низко поклонился мне. Потом вынул свой меч и трижды прошел передо мной.

— Как она прелестна, — прошептала мать.

С другого конца зала я услышала одобрительный возглас Хёгни, но смотреть на Гуннара мне не хотелось.

— Я скоро вернусь к тебе, — шепнул мне Сигурд. — И мы займемся нашей свадьбой.