Противостояние фюреру. Трагедия руководителя немецкого Генштаба. 1933-1944 - Вольфганг Ферстер

Предполагалось, что далее главнокомандующий сухопутными войсками должен был обосновать свою позицию следующими словами: «Как главнокомандующий и авторитетный представитель сухопутных войск, я считаю себя обязанным изложить Верховному главнокомандующему вермахта приведенный здесь ход мыслей и выводы. Я должен от него потребовать, чтобы при принятии политического решения были учтены возможность нашего ограниченного, даже вопреки исключительному напряжению сил, военного средства принуждения, недостатки нашей системы снабжения и отсутствие необходимых силовых резервов в нашем народе. Я осознаю серьезность этого требования. Делая этот шаг, я предполагаю, что нахожусь в полном согласии со всем собравшимся здесь высшим руководством сухопутных войск. Если же подобного согласия на этот совместный шаг нет, то прошу сообщить мне об этом сейчас, перед всеми присутствующими».

При условии полного согласия присутствующих генералов главнокомандующий сухопутными войсками должен был дальше сказать:

«Я доложу Верховному главнокомандующему вермахта об этом мнении руководящих генералов сухопутных войск. Я собираюсь в ближайшие дни изложить фюреру свое мнение о насильственном решении чешского вопроса и проистекающие из него требования к политическому руководству. Результат будет сообщен руководителям.

Фюрер намеревается 15 августа выступить перед главнокомандующими группами армий, командирами и генералами с речью о демонстрации сухопутных войск в Ютербоге. Для меня очень важно изложить вам свою точку зрения прежде, чем фюрер выступит перед вами. Ведь в противном случае его ход мыслей может застать вас врасплох».

Обращаясь к главнокомандующему сухопутными войсками, Бек писал: «Я прекрасно сознаю, что между вами и мной должна существовать полная честность и согласие в вопросах границы проведенных работ, по причине которых сухопутные войска оказались в их теперешнем состоянии неготовности. Я должен потребовать от вас, чтобы вы откровенно доложили Верховному главнокомандующему вермахта о представленном мною мнении и поддержали меня в этом роковом вопросе с солдатской решительностью. То же самое касается тех подчиненных вам офицеров, которые в ближайшие недели приглашены фюрером в Оберзальцберг или на борт «Грилле», чтобы обменяться с ним мнениями. Я прошу, чтобы прежде этим офицерам доложили о моих взглядах и поручили им настойчиво представить единый взгляд руководителей сухопутных войск».

Бек, далее, полагал, что Браухич должен был сказать: «Серьезное волнение, в связи с опасностью новой войны, распространяется среди нашего народа. Народ ждет от руководства сухопутных войск, что оно при принятии решения придаст своему голосу влияние, соответствующее высокой ответственности, которую оно несет за кровь пригодных к военной службе немцев, ясно сознавая, что решающим фактором для победы или поражения в войне является прежде всего сухопутная армия. Военное руководство окажется тем более авторитетным, чем единодушнее оно будет демонстрировать олицетворяемую верховными лидерами ценность военного опыта и солдатской решимости. Поэтому я должен попросить вас, господа, чтобы вы всегда стояли позади меня и безоговорочно следовали за мной по пути, который я должен пройти во благо нашей немецкой Отчизны».

Бек сделал все, что было в его силах, для подготовки запланированного действия. Так как политическая ситуация могла ухудшиться в любое время и так как нужно было считаться с возможностью, что Гитлер огласит свою военную программу во время запланированного им на 15 августа собрания руководителей, нельзя было терять ни минуты и нужно было немедленно проинструктировать генералитет и провести демарш у Гитлера. Тут и там высказывались сомнения, являлся ли Бек, человек творческий, также и человеком действия. Даже хорошо относящийся к нему посол фон Хассель – и это незадолго до решающих событий 20 июля 1944 года! – в своем дневнике назвал Бека «чистым Клаузевицем без примеси Блюхера и Йорка». Тот, кто представляет себе реальную обстановку и все хитросплетения связей, в атмосфере которых Бек был вынужден планировать и действовать, не может разделить подобных сомнений в документально доказанном здесь желании действовать. Несомненно, у Бека было сильное стремление к самоанализу, и, конечно, его чувство ответственности протестовало против любого легкомысленного безрассудства. Но его дух, сердце и воля не страшились смелого решения, поскольку он видел перспективы на успех. Именно Бек обладал в гораздо большей степени, чем остальные генералы на руководящих постах, тем, что обычно называют «гражданским мужеством».

То, что у Браухича, наоборот, это качество отсутствовало, показали дальнейшие события. В тот момент, когда главнокомандующий сухопутными войсками должен был объявить о своей причастности к делу, тщательно продуманному и разработанному его руководителем Генерального штаба, он отказался держать речь перед генералами и, естественно, вообще отверг мысль о коллективном шаге.

Однако в начале августа он собрал у себя командующих группами армий и командиров для обсуждения военно-политической ситуации. После сообщения одного из участников, генерал-полковника Адама[29], обсуждение пошло в общих чертах следующим образом.

Вначале Бек зачитал свой июльский меморандум. Он произвел на слушателей глубокое впечатление. Затем приглашенный Браухичем генерал Адам, чья кандидатура рассматривалась на пост командующего Западным фронтом, охарактеризовал неудовлетворительное состояние строительства Западного вала. Он объяснил, что немецкая оборона при тех незначительных силах, которые планируются на нее выделить (5 активных дивизий, 4 резервные и какая-то часть ландвера), будет быстро сломлена. Закончил он следующими словами: «Я ничего не преувеличиваю и изображаю черное черным, это правда!»

На это Браухич сказал: «Я полностью разделяю вашу точку зрения. Если вы в скором времени представите этот доклад фюреру, то должны будете сказать то же самое». Адам ответил: «Мне хватит на это смелости». Бек поспешил к нему и потряс ему обе руки со словами: «Я поздравляю вас, Адам». Затем Браухич обратился к присутствующим: «Вы слышали мнение Верховного командования сухопутными войсками. При столь серьезной ситуации я считаю необходимым открыто говорить с верховными руководителями сухопутных войск. Поэтому я обязываю вас со всей искренностью высказать и противоположные мнения».

Выявились лишь некоторые признаки несогласия. После недолгих колебаний генерал фон Рейхенау, тогда главнокомандующий 4-й группой армий, сказал: суждение о том, нужно ли вести войну, является делом фюрера; он конечно же примет правильное решение. После него один из командиров корпуса, генерал Буш, заговорил о повиновении, преданности и доверии к фюреру. В свете слов Адама выступления обоих казались «блеклым проявлением сопротивления». Браухич завершил обсуждение словами, что высшие руководители сухопутных войск едины в своем отрицании войны.