Цхинвали в огне - Сергей Стукало

– Нет, это не пуштуны. Грузины и так, как вояки – никакие, а этот ещё и трассеров через раз набил… Любят здесь эффекты да показуху – хлебом не корми!

Разряженный автомат капитан передал ближайшему стоявшему рядом офицеру. Затем достал из висевших за пазухой ножен вчерашний зверского вида нож, попробовал пальцем остроту его лезвия, удовлетворенно хмыкнул и снова склонился над ночным стрелком… Взглянув на замерших офицеров, озорно улыбнулся:

– Ну, кому ушко на память? – и, увидав расширившиеся глаза товарищей, рассмеялся: – Поверили? Зря... Я, хоть и отмолотил в Афгане два срока подряд, до такого не опускался. Это духи так баловались, и менты грузинские не брезгают... За доблесть у них считается над мёртвыми поизгаляться. Такого здесь понавидался – почище Афгана – даром, что бывший Союз.

Он ловко отпорол грузинскому милиционеру погоны, бросил их под ноги и втоптал в глину.

– Разжалован! У офицерского собрания возражений нет? И это правильно!!! На повестке дня два вопроса: что это за сволочь, и куда её теперь девать? Полюбопытствуем? – спросил он Сан Саныча.

Майор, судорожно сглотнув, кивнул.

Десантник ухватил голову грузина за остатки чуба и рывком поднял. Застывшая грязь отпустила с противным чмокающим звуком… Лицо милиционера оказалось практически чистым. Глина к покрывавшей его сальной плёнке не прилипла. Капли вязкой грязи остались только в усах, на бровях и в уголках удивлённо открытых глаз. Два пулевых отверстия у самой переносицы – одно повыше, другое пониже – были плотно закупорены глиной.

Сан Саныч сразу же узнал это, привидевшееся ему во время ночного боя, лицо.

– Ну что, Саня, он?

– У-гху…

– Значит, он... – поразился капитан. – Вот тебе и связист… Ты, земеля, как Лимонадный Джо сработал! Помнишь, такой фильм был? В темноте, по выстрелам, "отработать" клиента прямо в лобешник… Любит тебя, Саня, Бог Войны! Уастэрджэ по-местному, Георгий Победоносец по-нашему. Впрочем, какой бы Бог не любил – результат на лице!!!

Не отпуская головы грузинского милиционера, капитан, брезгливо морщась, пошарил у него за пазухой. Достал милицейское удостоверение, ещё какие-то документы, затем длинный увесистый мешочек из мягкой чёрной кожи, стянутый на горловине тесёмкой. Разжав пальцы левой руки, отпустил чуб уже ненужного ему капитана. Тот медленно завалился обратно – в грязь.

Сунув извлечённые документы подмышку, капитан заозирался:

– Ни у кого ничего нет – руки вытереть?

Сан Саныч молча полез во внутренний карман кителя за носовым платком:

– Немного пользованный сойдёт?

Капитан хмыкнул и протянул руку.

Кое-как оттерев ладони, он вопросительно взглянул на майора и, получив одобряющий кивок, скатал испачканную материю в плотный комок и щелчком отправил его в ближайшие кусты. Заглянув в удостоверение, по слогам прочел написанное грузинскими буквами имя. Пожевал губами, пробуя его на вкус.

– Как его звали? – поинтересовался у капитана один из соседей Сан Саныча.

– Так себе имечко… Вам всем оно ни к чему, а тебе, Саня, тем более – буркнул десантник.

Сложив документы, он сунул их в нарукавный карман. Скупо пояснил:

– Особистам отдам. Они по таким случаям фактуру собирают.

Пару раз подбросил мешочек на ладони и сразу поскучнел лицом:

– По-моему, я знаю, что здесь…

Развязал тесёмку и осторожно встряхнул раскрывшуюся горловину над ладонью. Из мешочка, словно бы нехотя, вывалилась добрая треть содержимого: золотые цепочки, крестики, кольца, серьги и… зубные коронки. Одна из них – с куском раскрошенного чем-то твёрдым зуба.

Капитана передёрнуло. Он с чувством выругался, торопясь и чертыхаясь, затолкал содержимое мешочка обратно, стянул тесёмкой горловину.

– Та-а-а-ак… Теперь точно руки мыть придётся.

Примериваясь к весу, он снова подбросил злосчастный мешочек на ладони. Поймал его.

– Предлагаю господам офицерам отвернуться, дабы ни у кого не было соблазна. А ты, Саня, для чистоты эксперимента, посмотри – один чёрт тебе через полчаса отсюда уезжать: второй отморозок жив и, наверняка, уже и обо всём доложил. Надо рвать когти!

Офицеры, дружно поняв намерение капитана, отвернулись. Тот, широко размахнулся и, коротко хэкнув, метнул злосчастный мешочек в густо заросший кустарником овражек.

– Ну вот, и дело с концом! Даже на душе легче!

Подумал и добавил:

– Зная эту публику, не сильно ошибусь, если предположу, что второй "убивец" сбежал, так и не разобравшись, что случилось с его напарником. Думаю, что сейчас грузинские менты ноту протеста сочиняют. Мол, несправедливо обстреляны превосходящими силами МВД СССР! Потребуют выдачи захваченного Москвой капитана – имярек... Наши, естественно, сделают удивлённую морду лица, а чтобы всё срослось надо в темпе убрать улики. Минут через сорок подъедет группа зачистки (из последних афганских ветеранов подобрал), этого бандюгу вывезут за город, а здесь – песочком и глиной следы забросают. Наша задача, товарищи офицеры, в темпе собрать все гильзы… Чего стоим? Вперёд, на зачистку местности!

Через полчаса гильзы были собраны в замызганную пластиковую корзину для мусора, изъятую для этих целей из гостиницы.

Заполняя возникшую паузу, курящее большинство вновь предалось успокаивающему нервы занятию.

– Что с тобой, Сан Саныч? – выпустив длинную струю едкого сизого дыма, поинтересовался один из соседей-капитанов. – Дрожишь, будто из проруби вылез...

– Действительно, Саша, – поддержал второй, – Тебя всего колотит! Брось! Не он тебя завалил! И что-то я не заметил, чтобы ты ночью переживал или смущался. Орёл был, а сейчас, вроде как, и пар подвыпустил…

Обернувшийся на их реплики десантник внимательно взглянул на земляка и, цыкнув на капитанов, выразительно покрутил пальцем у виска:

– Помолчите, идиоты! Что вы в этом понимаете?! – и, подойдя к Сан Санычу, вполголоса поинтересовался. – Что, Саша, ещё хочется? Гон начался? Повторись такой расклад, рвал бы и рвал?.. То-то!!! – и, обернувшись к соседям Сан Саныча, пояснил. – Знакомые ощущения. После боя трудно отойти – заклинивает.

Сан Саныч прислушался к себе и понял, что капитан прав. Он и в самом деле так и не вышел из своего ночного состояния. Его буквально сжигало ощущение НЕЗАВЕРШЁННОСТИ произошедшего. Факт, что второй милиционер ушёл от возмездия, воспринимался как вопиющая несправедливость. Всплыла мысль, что у убитого капитана, наверняка, есть семья и родители. Что снятое с убитых осетин золото – предназначалось этому паучьему семени. Что уничтожить их всех будет ПРАВИЛЬНО. Уничтожить прямо сейчас. Немедленно. Пока не поздно. Без этого отложенная беда ОБЯЗАТЕЛЬНО вырастет в не сожжённом дотла гнезде, встанет на крыло, обучится летать и научится охотиться. И однажды, когда об этой беде совсем забудут, ОБЪЯВИТСЯ НА ПОРОГЕ.