ЦРУ. Правдивая история - Тим Вейнер

Шеф британской разведки в Тегеране Кристофер Монтегю Вудхаус предупредил своих соотечественников, что своими действиями они рискуют накликать беду. И эта беда пришла в апреле 1951 года, когда меджлис проголосовал за национализацию производства нефти в Иране. Несколько дней спустя Мухаммед Моссадык стал премьер-министром Ирана. К концу июня британские военные корабли уже были недалеко от берегов страны. В июле американский посол Генри Грейди сообщил, что британцы в порыве «чрезвычайного безумия» пытаются свергнуть Моссадыка. В сентябре британцы организовали международный бойкот иранской нефти – по сути, акт экономической войны, предназначенный для того, чтобы выбить почву из-под ног Моссадыка. Черчилль снова вернулся к власти в качестве премьер-министра. Ему было семьдесят шесть лет, Моссадыку – шестьдесят девять. Оба были упрямыми стариками, которые вели свои дела, фактически не снимая пижамы. Британские военачальники строили планы по поводу заброски в страну семидесятитысячного контингента, чтобы захватить иранские нефтяные месторождения и нефтеперерабатывающий завод в Абадане. Моссадык обратился с петицией в Организацию Объединенных Наций и Белый дом, а заодно конфиденциально предупредил Трумэна, что британское вторжение может спровоцировать начало третьей мировой войны. Трумэн категорически заявил Черчиллю, что Соединенные Штаты никогда не поддержат такое вторжение. Черчилль парировал, что за британскую военную поддержку в корейской войне Америка должна оказать Англии поддержку политическую. Летом 1952 года переговоры зашли в тупик.

Британский шпион Монти Вудхаус вылетел в Вашингтон, чтобы встретиться там с Уолтером Беделлом Смитом и Фрэнком Виснером. 26 ноября 1952 года они вместе обсуждали вопрос о том, как «сбросить Моссадыка». Их заговор рождался на фоне смены президентов; по мере ослабления власти Трумэна план переворота обретал все более отчетливые черты. Как заметил Виснер, бывали времена, когда «ЦРУ проводит политику по умолчанию». Согласно заявленной внешней политике, Соединенные Штаты должны были поддержать Моссадыка. Однако ЦРУ готовилось свергнуть его без разрешения Белого дома.

18 февраля 1953 года недавно назначенный руководитель британской Секретной разведывательной службы прибыл в Вашингтон. Сэр Джон Синклер, тихий шотландец, известный общественности как C, а друзьям – как Синдбад, встретился с Алленом Даллесом и предложил непосредственным руководителем переворота назначить Кима Рузвельта. Британцы дали своему плану прозаическое название – операция «Сапог». Рузвельт подобрал более солидное и величественное: «Аякс» – по имени мифического героя Троянской войны. (Странный выбор, поскольку, согласно легенде, Аякс сошел с ума, истребил целое стадо овец, решив, что это вражеские воины, а потом совершил самоубийство, не перенеся позора, после того как пришел в себя.)

Рузвельт с воодушевлением взялся за дело. В течение двух лет он проводил политические, пропагандистские и военизированные операции, чтобы предотвратить советское вторжение в Иран. Агенты ЦРУ уже собрали и спрятали достаточно денег и оружия, чтобы на шесть месяцев полностью оснастить и обеспечить 10 тысяч бойцов из различных племен. Он имел полномочия расправиться с «Тудех» – маленькой, запрещенной, но влиятельной Коммунистической партией Ирана. Теперь он переместил «прицел» на новую цель, стремясь подорвать поддержку Моссадыка среди господствующих политических и религиозных кругов Ирана.

Рузвельт начал расширять масштабы подкупа и подрывной деятельности. Офицеры ЦРУ и их иранские агенты заручились поддержкой продажных политиканов, священников и откровенных головорезов. Они пользовались услугами уличных банд, которые разгоняли собрания коммунистов «Тудех»; соблазнившиеся на щедрые подачки, муллы отлучили Моссадыка от мечети. У ЦРУ, конечно, не было такого многолетнего опыта работы в Иране, как у коллег-британцев, и не было столько завербованных иранских агентов. Но зато у американцев было больше денег: ежегодно они вкладывали не менее 1 миллиона долларов – на тот момент огромное состояние для одной из беднейших стран в мире.

ЦРУ следовало примеру британцев, разведка которых создала целую сеть влияния в стране. Этой сетью управляли братья Рашиди, трое сыновей иранского англофила, который контролировал суда, банки и недвижимость. Братья оказывали давление на членов иранского парламента. Они имели вес среди ведущих торговцев «восточного базара», непризнанных законодателей Тегерана. Они подкупили сенаторов, старших офицеров вооруженных сил, редакторов и издателей, банды головорезов и по крайней мере одного члена кабинета Моссадыка. За информацию они платили наличными, набивая ими банки из-под печенья. В их круг даже входил главный шахский слуга.

Все вышеперечисленное должно было способствовать успеху переворота.

4 марта 1953 года Аллен Даллес пришел на Совет национальной безопасности, сжимая в руке стопку из заметок, посвященных «последствиям советского вторжения» в Иран. Эта страна находится на пороге «назревающей революционной обстановки», и если она двинется вслед за коммунистами, то все ближневосточные «козыри» рухнут. По словам Даллеса, 60 процентов нефти стран некоммунистического мира оказались бы в руках Москвы. Столь пагубная потеря «серьезно исчерпала бы наши военные ресурсы», предупредил Даллес; пришлось бы вводить нормирование нефти и бензина в Соединенных Штатах. Но президент на это не купился. Он решил, что уж лучше предложить Моссадыку кредит на сумму 100 миллионов долларов, чтобы стабилизировать экономическую обстановку в стране, чем пытаться отстранять его от власти.

Монти Вудхаус тактично намекал своим американским коллегам в ЦРУ, что в представлении проблемы Эйзенхауэру они могли бы проявлять дифференцированный подход. Утверждать, что Моссадык – коммунист, конечно, было нельзя. Но можно утверждать, что чем дольше он останется у власти, тем больше опасность вторжения Советов в Иран. Ким Рузвельт смог вложить эту мысль в уши президента несколько иначе: если Моссадык качнется влево, то Иран сразу же угодит в лапы к Советам. Но если его наставить на правильный путь, то иранское правительство окажется под контролем американцев.

И Моссадык попался в эту ловушку. Неверно оценив обстановку, он в беседах с сотрудниками американского посольства в Тегеране явно преувеличивал советскую угрозу. Он рассчитывал на «спасение со стороны американцев», вспоминал Джон Г. Стьютсмен, американский дипломат, который служил в Государственном департаменте и в 1953 году отвечал за «иранский» участок. Он хорошо знал Моссадыка. И «Моссадык чувствовал, что если ему удастся выгнать британцев, а американцам – пригрозить российской гегемонией, то мы не станем сидеть сложа руки. В принципе он оказался не так уж далек от истины».

18 марта 1953 года Фрэнк Виснер сообщил Рузвельту и Вудхаусу, что получен первичный сигнал от Аллена Даллеса. 4 апреля штаб-квартира ЦРУ направила Тегеранской резидентуре 1 миллион долларов. Но у Эйзенхауэра все еще оставались сомнения – так же как и у других ключевых игроков в плане по иранскому перевороту.

Несколько дней спустя президент выступил с проникновенной речью, названной «Шанс для мира», в которой заявил, что «любая нация имеет неотъемлемое право формировать правительство и экономическую систему по собственному выбору» и «попытка любого народа диктовать другим народам свою форму правления совершенно неприемлема». Эти идеи произвели желаемый эффект на руководителя резидентуры ЦРУ в Тегеране Роджера Гойрана, который спросил у штабного руководства, почему Соединенные Штаты хотят породниться с традициями британского колониализма на Ближнем Востоке. Это историческая ошибка, утверждал он, грозящая долгосрочной катастрофой для американских интересов в регионе. Аллен Даллес немедленно вызвал его в Вашингтон и уволил с занимаемого поста. Американский посол в Иране Лой Хендерсон настоятельно выступал против выбора британцев, которые на передний край переворота собирались поставить развратного генерал-майора в отставке Фазлолаха Захеди. Моссадык сказал послу, что ему известно, что Захеди – предатель, британский прихвостень.