Первая мировая. Проигравшие победители. Русские генералы - Алексей Порошин

Маршал Советского Союза Б. М. Шапошников, закончивший в свое время Алексеевское училище, вспоминал, что предметы, которые преподавались юнкерам, давали не только специальную подготовку для командира взвода, но и способствовали чисто военному и общему развитию будущих офицеров. Материальная база помогала качественному усвоению преподаваемых дисциплин. По артиллерии и инженерному делу имелись довольно хорошие кабинеты.

М. В. Алексеев с присвоением звания прапорщика в соответствие с приказом по 1-й гренадерской дивизии переведен для прохождения службы в 64-й Казанский пехотный полк, который дислоцировался в Витебске.

Трудности с упорядоченным нравственным воспитанием заключались в известной пестроте контингента. «Состав юнкеров в окружных училищах заключал в себе преимущественно такие юношеские элементы, которые, в общем, потерпели кое-какой крах на учебном поприще: не выдержали переходного экзамена из класса в класс или просто не могли дотянуть до конца где-нибудь в гимназии, кадетском корпусе или в духовной семинарии. Поэтому военная дисциплина и строгий режим, учебный и житейский, в юнкерском училище являлись спасительными для этих, до некоторой степени, свихнувшихся элементов».

Для того чтобы эту массу юношей совершенно различного воспитания привести к «общему знаменателю», в основу воспитательного процесса была положена строгая дисциплина, строящаяся на взысканиях за малейшие нарушения. Подобная мера сыграла свою роль в переходный период, продолжавшийся около пяти лет. С налаживанием системы подготовки поступающего в юнкерские училища контингента из прогимназий этот вопрос разрешился.

Система воспитания юнкеров была общая для всех военно-учебных заведений. Весь младший командный состав в роте комплектовался из юнкеров старшего класса. Они, занимая должности взводных и отделенных, производились сначала в армейские унтер-офицеры, а затем в младшие и старшие портупей-юнкера, нося на погонах соответствующее число полосок, как это было в армии. Обычно в каждой полуроте, состоявшей из юнкеров младшего класса, взводный 3-го взвода старший портупей-юнкер объединял строевую подготовку полуроты и носил на основании обычного права название «козерожьего папаши» («козерогами» были юнкера младших классов). Следует заметить к чести училища, что различий между отношением к юнкеру старшего или младшего класса не было, и «козерог» был равен с юнкером старшего класса. Вероятнее всего, это было связано с относительно небольшим временем существования юнкерских училищ, что естественным образом не позволило сформироваться глубоким традициям. Одна из них называлась «Похороны Шпака» и, как отмечает П. А. Нечаев, носила воспитательный характер. Суть ее заключалась в том, что ночью накануне присяги вновь принятые юнкера хоронили чучело, символизировавшее все то, что связывало их с гражданской жизнью. Все это носило организованный характер, при этом офицеры негласно контролировали весь процесс, не позволяя молодой энергии вылиться в возможные нарушения воинской дисциплины.

Самое элитное военное учебное заведение было основано по проекту генерал-адъютанта барона Жомини 26 ноября 1832 г. в Санкт-Петербурге при главном штабе его Императорского величества под названием Императорской военной академии. Академии предшествовали училища колонновожатых, существовавшие в Петербурге и Москве в 1810–1812 гг. и в Петербурге в 1823–1825 гг. С момента своего образования академия должна была стать главным центром подготовки общевойсковых командиров и специалистов штабной службы. В ее уставе целями учреждения данного высшего военного учебного заведения были поставлены: а) «образование офицеров к службе Генерального штаба» и б) «вящее распространение (в армии) военных познаний». Офицеры, желающие поступить в академию и служащие вне Петербурга, сначала держали предварительный экзамен при корпусных штабах. Прошедшие отбор в корпусах сдавали экзамены в академии. При этом допускалось поступать сразу во второй, практический, класс, предварительно сдав вступительный и переводной экзамены за первый – теоретический класс. В академии был разрешен экстернат, для чего требовалось сдать экзамены вступительные, переводные и выпускные.

Выпуск Академии Генерального штаба

Курс обучения был рассчитан на 2 года (теоретический и практический классы). Предметы обучения подразделялись на главные и вспомогательные. (см. Схему 1, Приложение 2). Выпуск производился в октябре. Окончившие по 1-му разряду получали следующий чин, по 2-му – выпускались тем же чином, а по 3-му – возвращались в свои части и в Генеральный штаб не переводились. Армейские офицеры переводились в Генеральный штаб с тем же чином, артиллеристы, инженеры и гвардейцы – с повышением (гвардейцы еще со старшинством в последнем чине). Со временем эти правила видоизменялись. В 1869 г. для окончивших обучение по 1-му разряду был введен дополнительный 6-месячный курс, предназначенный для привития практических навыков службы в Генеральном штабе, по окончании которого выпускников причисляли к Генеральному штабу.

Рассматривая деятельность академии в период обучения в ней главнокомандующих (1874–1890 гг.), следует отметить, что он в основном совпал со временем расцвета этого учебного заведения. Современники связывали это с деятельностью одного из авторитетнейших боевых практиков конца XIX в. генерала от инфантерии М. И. Драгомирова, занимавшего должность начальника Императорской военной академии в 1878–1889 гг. Он привлек для работы в академии цвет русской военной интеллигенции, вследствие чего ее популярность в армии сильно возросла. Именно в это время академия приобретает значение «умственного центра армии», становится ее ведущим научным центром.

По оценке официальных источников начала XX в., «академия давала надежное основание для самоусовершенствования». Это подтверждают и ее выпускники того же периода, вспоминая, что академия готовила, бесспорно, квалифицированные кадры знающих и натренированных в умственной работе офицеров, приучая к напряженной работе и к выполнению поставленных задач в указанный срок. Офицеры-слушатели получали основательные навыки к самообразованию. Остальное было персонально за каждым индивидуумом по окончании академии.

Неутешительные итоги Русско-японской войны и сложности, возникавшие в руководящем звене армий и фронтов в ходе планирования и проведения некоторых операций Первой мировой войны, предопределяют нам необходимость заострить внимание на системных недостатках, которые в течение продолжительного времени присутствовали в учебном процессе академии.

Вполне очевидно, что академия должна была идти впереди армии по внедрению новых, актуальных методов и форм ее подготовки в мирное время, одной из которых являлась военная игра. По словам участника Первой мировой войны генерал-лейтенанта М. А. Соковнина, «военная игра – это частичная репетиция экзамена, который держат в военное время, и провал, который влечет за собой бесцельную гибель сотен и тысяч жизней, а также невозвратимые материальные потери и позор для государства. Чем больше будет этих репетиций, тем меньше будет недочетов в стратегическо-тактической подготовке офицерского состава армии».