Научи меня любить - Кимберли Рэй

— Не обманывай себя.

— Да кто бы говорил! — Она посмотрела на него в упор холодными от злости глазами. — Ты-то сам хоть раз в жизни усидел на одном месте дольше двух-трех месяцев?

— Сейчас речь не обо мне. — Джек отстранился от нее и сел на край кровати.

— Хочешь поговорить о страхах? — Пейдж тоже поднялась и села позади него. — Давай поговорим.

— Ты знаешь, я сюда шел с несколько иным намерением. Я хотел увидеть тебя.

— И дело не в том, что у тебя непоседливый характер, — не унималась она, пропустив мимо ушей его фразу или скорее сделав вид, будто не слышит его. Ей хотелось перевести разговор с себя на Джека. Ведь проблема была в нем. — Ты просто боишься долго оставаться на одном месте.

— Ты пытаешься сменить тему разговора. Хорошо. К твоему сведению, я просто не люблю подолгу жить в одном городе. Вот и все.

— Нет. Это страх гонит тебя с места на место. Ты боишься пустить корни.

— Послушай, мы говорили о твоих страхах. А корни мне не нужны.

— Боишься слишком сблизиться с кем-нибудь.

Его губы дрогнули в ухмылке.

— Дорогая, уж с тобой-то мы были так близки, что ближе некуда.

— Физически — да. А я говорю о другом.

— Постой-ка. Не ты ли просила меня об уроках страсти? Секс и есть физическая близость.

— Ты никогда не остаешься до утра. Не просыпаешься в моей постели рядом со мной. Всегда уходишь прежде, чем я открою глаза. Объясни, почему?

— У меня полно работы на ранчо. Я же дал Джимми слово, что присмотрю за хозяйством. Приходится начинать с раннего утра.

— Ты не хочешь просыпаться рядом со мной, потому что так проще. Так наша связь — всего лишь интрижка на одну ночь.

— Милая, я прекрасно понимаю, что это не интрижка на одну ночь. А на две недели. Пойми, я занятой человек.

— Тогда докажи, что я ошибаюсь. Останься до утра. На всю ночь. А я испеку блинов на завтрак.

— Все же мне лучше уйти. Завтра ни свет ни заря пригонят стадо в сто голов. Мне нельзя опаздывать.

— Давай, беги, — крикнула Пейдж ему вслед. — Потому что если ты останешься, то поймешь, что я права.

Ну конечно, она не права.

Джек завел мотор и рванул с места, вздымая клубы пыли.

Боишься сблизиться с кем-нибудь?

Черта с два! Ничего он не боялся. Просто не любил сближаться с людьми. Так было проще: никого не обижаешь, когда охота к перемене мест снова зовет в дорогу. Когда нет привязанностей, нет и обязательств. Не нужно никого бросать. Так легче. Всем.

Джек не хотел вступать в прочные отношения с окружающими и обзаводиться постоянным домом. Не хотел погружаться в размеренное существование довольного жизнью человека, когда все воспринимается как само собой разумеющееся. Именно такую жизнь он вел до смерти жены. Спокойную. Оседлую. Удобную. Счастливую.

Эта мысль так изумила его, что Джек прибавил скорость, словно хотел поскорее от нее отделаться. Черт подери, он счастлив и сейчас! Просто как-то по-другому. Иначе. Он занимается любимым делом, переезжает с места на место, когда захочет, наслаждается всеми радостями жизни и дышит полной грудью, а не влачит жалкое существование. Совершенно очевидно: он счастлив.

Но чем ближе Джек подъезжал к ранчо, тем настойчивее память возвращала его в те дни, когда его жена еще была жива. Как ему нравилось тогда возвращаться домой после трудного дня, проведенного на пастбищах или в конюшнях с отцом. Тогда он часто задумывался о будущем.

Счастье.

За прошедшие десять лет много чего происходило с ним. Но это слово больше не возникало в его лексиконе. Нет, с тех пор он не был счастлив по-настоящему. Просто существовал.

Ну и что? Так ведь лучше. Лучше, чем обрести счастье, а потом внезапно потерять его, как случилось с ним когда-то давно. Он был тогда молод и влюблен. И вдруг ничего не стало. Ее не стало.

Тогда горе завладело им полностью и чуть не убило. Он очень тосковал по жене, а справиться с болью смог, лишь уехав из дома. Сбежал. Чтобы забыть обо всем.

Но воспоминания не оставляли, шли за ним по пятам. Внезапно вдруг возникали в голове. Стоило увидеть какую-нибудь семью за обедом в местном кафе, или мужа и жену за покупками в бакалее, или юношу и девушку, держащихся за руки, и боль возвращалась. Видеть чужое счастье было просто невыносимо.

И Джек убегал, оставляя позади знакомых и друзей, бросая все ради другого города, заполненного чужими людьми. Некоторое время все было нормально. А потом прошлое вновь возвращалось в виде мучительных воспоминаний.

Вот как сейчас.

Пейдж воскресила их, потому что в последние несколько дней показала ему счастье, о котором он и не мечтал. Она сумела пройти через те защитные стены, которыми он отгородился от людей, сумела проникнуть в его сердце. И ему это нравилось. Он полюбил ее.

Джек понял это, когда затормозил на дорожке у родного дома. Да, он действительно полюбил ее.

Он опустил глаза. Сомнений нет, это любовь. Но вместо того, чтобы обнять ее, прижать к себе и наслаждаться близостью с ней, он сбежал, примчался сюда.

Да, черт побери, она права. Он на самом деле боялся с кем-нибудь сблизиться. Но в одном Пейдж все же ошиблась. Перспектива осесть и жить на одном месте его не пугала. Он уже это сделал.

Эта мысль пришла ему в голову, когда Джек шел по до боли знакомому коридору родного дома в свою комнату, которую занимал с самого рождения. Здесь было его место. И все его вещи: кровать, спортивные награды на полочке на стене, его первое седло, переброшенное через стул в дальнем углу, первая голубая лента, которую он получил на смотре лошадей в Остине. Да, здесь было его место, наполненное воспоминаниями о прошлом. Здесь были его корни.

Он подумал о Сесиле Макгроу из бакалейной лавки, об Уэйне и Нелл, о многих других знакомых ему с детства жителях города. Его города. Здесь он вырос. И всегда возвращался сюда. Ему не нужно было начинать жизнь где-то еще. Не нужно было пускать корни, потому что они уже были пущены здесь, в Инспирейшне. Его прошлое, то, чем он был и чего хотел, — все таилось в маленьком техасском городке, где жили его семья, его друзья и его женщина.

Его мысли вернулись к Пейдж. Он вспомнил страх и отчаянье, застывшие в ее глазах. Когда Джек уходил, она была напугана и пыталась защищаться, а потом прогнала его.

И он охотно ушел, потому что и сам боялся. Но теперь страх пропал. Джек вошел в свою комнату с твердым намерением больше никогда не позволять Пейдж отталкивать его.

Он взял свой верный чемодан и принялся распаковывать его. Через несколько минут все вещи заняли свои прежние места в ящиках и на вешалках в шкафу. И на него снизошло спокойствие. И свобода. Подлинная свобода. Еще большая, чем та, какую он чувствовал, летя на своем мотоцикле по ночному безлюдному шоссе.