Беспечность волхвов. Часть 2 - Сергей Максимович Ермаков

Они начинают действовать самостоятельно от других членов в интересах социума. Вернее даже не социума, а в интересах всего вида. Это как центры кристаллизации в перенасыщенном растворе.

Дело в том, что почти все виды муравьев не могут жить без муравейника. Вне муравейника они довольно быстро погибают.

Геннадий макнул еще один кусок мяса вилкой в кетчуп:

— Ну и что? Ну, умирают они. Такая значит у них планида.

Леонид опрокинул свою стопку в рот:

— Таким поведение обладает еще и саранча. Она может сбиваться в стаи и лететь. Ну, последствия ты знаешь. А в определенный момент эта стая может разбиться на отдельных безобидных насекомых, которых мы прекрасно знаем. Это кобылки.

Геннадий скосил глаза на Леонида:

— Ну, и что? Подумаешь. Тоже мне, невидаль. Жратва есть, сиди тихо и не вякай. Жратвы нет — пошли ее искать всем скопом. Прямо, как татаро-монголы.

Леонид недовольно поморщился:

— Все не так просто. Чтобы тебе было яснее. У саранчи происходят изменения не только в поведении, но и в физиологии. Ярко проявляется дифоморфизм, изменяется структура питания, отрастают длинные крылья, меняется окрас тела, изменяется репродуктивная способность. Из травоядных они становятся всеядными.

Геннадий перестал жевать и задумчиво уставился в пустоту перед собой:

— Хочешь сказать, запускаются новые генетические программы? Типа, щелкнул пальцами, происходит смена генетических программ, и мы имее…

Леонид обрадованно усмехнулся:

— Во! Наконец-то, ты допер. Ну, не по щелчку пальцев, а в результате присутствия в воздухе определенных веществ, или каких-то других факторов.

— И как быстро это происходит?

— Изменения в поведении практически мгновенно. Физиология, сам понимаешь, меняется не так быстро.

Геннадий саркастически хмыкнул:

— Спасибо, успокоил. А то я подумал, что ты обнаружил генетическое обоснование существования оборотней и упырей. А я опять не в курсе.

Леонид печально улыбнулся:

— Оборотней? Знаешь, Ген, а мне такая аналогия в голову как-то не приходила. А что? Похоже! Мне, зато, другая ассоциация пришла в голову.

Геннадий его оборвал:

— Погоди, погоди. Ты смотрел то, что я тебе прислал по сравнению геномов саранчи и муравьев?

Леонид виновато поджал губы:

— Ну, так, мельком. Для меня это темный лес. Гуанин, тимин, аденин. Теоретически я это понимаю, а практически представить себе этот процесс не могу. Как там все реально происходит и функционирует, представляю слабо.

Геннадий со скептическим выражением лица пополнил стопки водкой:

— Понятно. Не смотрел. А на фига ты меня тогда этим грузил? Кстати, насчет, понимаю, не понимаю. Я там тебе все подробно расписал, какие белки должны вырабатываться этими их похожими локусами муравьев и саранчи. И какие там у них различия. Кстати о репродуктивности. Я тебе там подробно расписал, почему твои генетически модифицированные муравьи не смогут стать гамэргатами. Я правильно использовал термин?

Леонид согласно кивнул головой, А Геннадий сердито продолжил:

— В природе ничего так просто не бывает. Если что-то получил, будь добр заплати, Ладно. Чего воду в ступе толочь.

Леонид виновато понурился. Геннадий, глядя на него примирительно буркнул:

— Так что там за ассоциация тебя посетила. Рассказывай.

Леонид виновато поморщился:

— Да так ерунда. Представляешь, Тьюринг придумал свою машину примерно в то же время, когда открыли генетику. Бесконечно длинная лента, с которой можно считывать данные, и на нее же записывать. ДНК не напоминает?

Геннадий невозмутимо продолжил жевать:

— Мне это тоже приходило в голову. Но как-то мимоходом. Лента машины Тьюринга и ДНК. Собственно, сама идея линейной записи программы в машинной памяти сохранилась и в идее фон Неймана. Способы адресации при всем их разнообразии основаны на инкрементации адреса. То есть процедуре степ-бай-степ. Аналогий компьютера с ДНК можно много нарыть, хотя бы по способам записи информации на диск. А репликационные процессы ДНК. Открытая рамка считывания гена это прямая аналогия с оперативной памятью компьютера. Перенос информации из долговременной в оперативную память, для запуска работы программ и данных. Так что, тут поле для размышлений обширное. Один только факт не имеет прямой аналогии — парадокс Левинталя. Эта бездарная возня с дефрагментацией дискового пространства. Вернее алгоритм дефрагментации очень далек от того с какой скоростью сворачивается ДНК в нативную структуру.

Леонид возразил:

— Хочешь сказать, что это глобальная дыра в теории организации ЭВМ?

Геннадий безразлично хмыкнул:

— Да ничего я не хочу сказать. Просто констатирую факт не обнаруженного соответствия.

Выходит не дотумкали люди еще чего-то с компьютерами. С другой стороны, компьютер более универсален, чем живая клетка. Это среда для исполнения любой программы. Лишь бы сама программа была написана без ошибок.

Богданов согласился:

— Это точно. Компьютер многолик. В зависимости от того, какая программа в нем крутится, мы, по сути дела, реализуем совершенно разные устройства, для разных целей в однотипной аппаратной среде. Это тоже самое, как если бы мы на основе некой универсальной биологической клетки реализовывали совершенно различные биологические организмы в зависимости от того какую ДНК в нее поместили. Только вот на счет что универсализма я бы поспорил. Любая живая клетка при определенных условиях может делиться на себе подобные. А компьютер, извини, ни при каких условиях не воспроизведет самого себя. Как ты там Гена сказал? За все надо платить. И что из этого лучше, наличие гомеостаза, или его размен на другие возможности, я не знаю.

Геннадий поморщился:

— Опять ты со своим гомеостазом. А что ты скажешь относительно компьютерных вирусов. Они успешно размножаются. Создают свои дубликаты при контакте с другим компьютером. Это чтобы ты не задавался со своим гомеостазом.

Леонид скептически поморщился:

— Так себе пример, с большой натяжкой. Не наносит он вреда физической целостности самого компьютера.

Геннадий задумчиво почесал щеку:

— Ну, это еще как сказать. Бывали случаи когда вирус был причиной аппаратных поломок. Не критичных, но все же. Короче, каждый видит то, что хочет увидеть.

Он встрепенулся и посерьезнел:

— Так, начали про Ивана, а закончили про болвана. Ты не отвлекайся от темы на философию. Давай по подробней, что ты там за слежку за собой обнаружил?

— А я и не отвлекаюсь. Понимаешь, все мыслят в рамках сложившихся стереотипов. В данном случае сработал стереотип открытия нового вида муравьев.

— А это что, не соответствует действительности?

— Ну, с одной стороны, это так. Это действительно новый вид. И, это не только новый вид муравьев,