Семейный стриптиз - Оливия Голдсмит

От стыда у Энджи загорелись щеки. Не она ли часами рыдала в трубку, доказывая Лизе, до чего ненавидит этого подлеца! На миг онемев, она таращила глаза на подругу, которая даже в бешенстве была чудо как хороша: золотис­тые волосы (выглядят просто роскошно), тонкая фигурка, кажется, стала еще более изящной.

– Ты получила мое сообщение?.. – начала было Энджи.

– Как ты сюда… – одновременно начал Рэйд.

– А ты какого дьявола здесь делаешь? – рявкнула ему Лиза.

– Но… я здесь живу… – как-то по-детски промямлил Рэйд.

– Все в порядке, Лиза, – вмешалась Энджи. – Не вол­нуйся за меня. Кажется, мы с Рэйдом сможем начать снача…

– Черта с два! – заявила Лиза. – Твое нытье у меня в печенках сидит! – Она вновь повернулась к Рэйду: – Что ты со мной делаешь, позволь узнать?

Смысл происходящего начал доходить до Энджи. Она посмотрела на Рэйда – тот отвел глаза. Зато Лиза сверлила ее нахальным немигающим взглядом. Синее платье, туфли, неизменные советы держаться подальше от Рэйда… все встало на свои места. Ну, конечно! Четвертый размер. Мисс Сопрано. Часами плакаться Лизе в жилетку по теле­фону – и не узнать ее голос!

Мотнув головой, Энджи прошагала мимо белокурой стервы и хлопнула дверью.

– Готово? – обратилась она к грузчикам, влетев в гос­тиную. – Забирайте все, и пойдем отсюда!

После обыска Мишель совсем потеряла сон. Измучен­ная, она впадала в дрему – и тут же подскакивала в холод­ном поту. Этой ночью, прокрутившись в постели несколь­ко часов и боясь потревожить Фрэнка, она осторожно вы­скользнула из спальни и спустилась на кухню. Чем зря время терять, лучше уж наконец разобрать ящик со стары­ми газетами и журналами. Среди прочих бумажек ей и по­палось ярко-зеленое объявление о назначенной на сегодня школьной ярмарке кондитерских изделий. Подобные ме­роприятия приносили школе немало средств. Мишель решила принять участие. Конечно, нормальные люди не пекут коврижки в половине пятого утра, но ее состояние далеко от нормального, так что выбирать не приходится.

Отмеривая муку, сахар и дробленые орехи для двойной порции коврижек, Мишель не могла не признать, что возня с тестом действует успокаивающе на ее издерганные нервы. Когда кухня наполнилась ароматом горячего шоко­лада, Мишель поймала себя на том, что улыбается.

Ко входу в среднюю школу Элеоноры С. Уиндэм Ми­шель подходила с громадной коробкой домашних шоко­ладных коврижек, ведя за руку Фрэнки. Малыш послушно топал рядом, а Дженна умчалась вперед, чтобы, не дай бог, не опозориться перед сверстниками, появившись в школе в сопровождении матери.

Мишель очень старалась помочь детям прийти в себя после кошмарной ночи, но она не была уверена, все ли делает правильно. Стоило ли, к примеру, везти Дженну и Фрэнки в школу на машине? Мишель всегда придержива­лась мнения, что дети должны уметь постоять за себя, но отправить их в школьном автобусе, отдать на растерзание грубиянам, заставить страдать из-за родительских проблем с законом? Это уж слишком.

О том, насколько жестоки бывают дети, Мишель знала не понаслышке. Сама настрадалась в детстве от издева­тельств и грубостей одноклассников после визитов ее пьяной матери в школу. А ведь она уже тогда была сильнее и жестче Дженны; не по собственной воле – жизнь застави­ла. Не дай бог ее дочери пройти через такие испытания!

В первый же день, вернувшись из школы, Дженна, вся в слезах, выпалила, что в автобусе с нее сорвали рюкзак и на глазах у трех десятков улюлюкающих сверстников вывернули наизнанку в поисках наркотиков. После чего дочь умчалась наверх и закрылась в своей комнате. Фрэнки же молча протянул матери записку от учительницы, которая гласила, что «мальчик в классе обмочился, а в обязанности учителя смена белья не входит». Мисс Мерчисон сухо со­общала, что ученик понес наказание.

Мишель сняла с ребенка промокшие трусики и шта­нишки, выкупала и посидела рядышком с ним перед теле­визором. Убедившись, что Фрэнки увлекся мультиками, Мишель поднялась к дочери, а когда наконец пришел Фрэнк, передала эстафету утешения отцу. Кошмар. Сущий кошмар. Но раз уж они с Фрэнком решили держаться до конца, значит, надо держаться.

У самых дверей школы она крепче сжала руку сына. Господи, какой же он маленький, хрупкий, доверчивый… Шагая по шумным школьным коридорам, Мишель поста­ралась сосредоточиться на своей любви к мужу и детям. Ну почему мир так устроен, что выворачивает наизнанку и от­бирает самое любимое?

Сегодняшний поход к директрисе стал для Мишель ис­пытанием не меньшим, чем в ее далекие школьные годы, но теперь она была готова к борьбе за своих детей. Разби­раться с проблемами семьи Руссо учителей никто не про­сит, но и ее ребят унижать им не позволено!

Кивнув дежурным учительницам, Мишель через вести­бюль направилась прямо в кабинет директора.

– Мне необходимо увидеть миссис Спенсер. – Голос ее, к счастью, не дрогнул. – Вы позволите оставить это здесь, пока я с ней поговорю? – Она пристроила тяжелую коробку на стойку рядом со столом секретарши.

– А что там? – подозрительно поинтересовалась та. «Булочки с героином!» – чуть не выпалила Мишель, но прикусила язык и улыбнулась сыну:

– Кое-что для вашей ярмарки, верно, малыш? Дверь директорского кабинета открылась, выпустив предыдущего посетителя, и Мишель без дальнейших во­просов, по-прежнему держа Фрэнки за руку, шагнула внутрь, прочь от всех этих любопытных, враждебных взглядов.

Миссис Спенсер сидела за столом, спиной к окну. Ста­ромодная, чопорная, она немногим отличалась от солда­фонов в юбках, учивших саму Мишель. В очередной раз растянув губы в любезной улыбке, Мишель опустилась на стул напротив миссис Спенсер и посадила Фрэнки себе на колени.

– Спасибо, что приняли нас, – прощебетала она. – Через десять минут мне нужно быть на ярмарке, да и ваше время, я знаю, очень дорого. – Миссис Спенсер насторо­женно кивнула – слухи, разумеется, дошли и до нее, а к чему ей лишние проблемы? – Вы ведь знаете моего Фрэнки?

– Конечно, – без колебаний солгала директриса, вы­ползавшая из кабинета, что называется, по большим празд­никам.

– Если позволите, я оставлю его в приемной. Пойдем, мой хороший. Посмотришь книжку, пока мы поговорим с миссис Спенсер.

Усадив ребенка в уголке вотчины Хиллари Гросс, она сунула ему маленькую коробочку сока и пачку изюма. Без­вольно свесив ножки и уронив голову, Фрэнки упорно смотрел в пол. Материнское сердце разрывалось от любви и жалости, но Мишель все же оставила сына и вернулась в кабинет.

– Думаю, вы уже слышали о том, – довольно резко на­чала она, оставив сиропные интонации, – что наша семья подверглась незаслуженным обвинениям. В доме был проведен обыск, однако обвинения нам не предъявили и, уверена, не предъявят. Мы с мужем решили подать иск за не­законный арест на власти города и округа.

Мишель почувствовала, как напряглась при этих сло­вах миссис Спенсер.