Палач из Гайд-парка - Энн Перри

– Будет лучше, если не ты его раскопаешь, – испуганно предостерегла ее Шарлотта. – Как бы это не повернулось против тебя.

– Я знаю, знаю. Но это чертовски несправедливо. Вот если бы это был мистер Харлвуд, у меня нашлась бы пикантная историйка о нем, хотя я не уверена, что это правда.

– А разве это так важно? Ведь он не баллотируется в парламент и не соперник Джеку.

– Конечно, нет! Но у него обязательно есть любовница.

– Что в этом необычного? – воскликнула Шарлотта с гримаской отвращения. – Это банально. Он очень интересный мужчина, и я ничуть не удивлюсь, если это так. Как ты думаешь, это удивило бы его жену?

– Она недавно умерла, – сказала Эмили. – Впрочем, это неинтересно.

– А какая жена у Эттли?

– Знаешь, довольно мила. По-своему, конечно, – ворчливо ответила сестра. – Я думаю…

– Будь осторожна, Эмили. – Шарлотта стала серьезной. – Джек однажды уже отказался от членства в «Узком круге». Они ему этого не забудут. Уверена, что Эттли знает об этом. Если я не ошибаюсь, он сам является его членом и использует все свое влияние, чтобы победить Джека на выборах. Не давай ему в руки лишнего оружия против вас.

– Не дам, – также серьезно заверила ее Эмили. – И поверь мне, Шарлотта, не одному Джеку грозит опасность. Эти люди настроены против всех в полиции, кроме тех, кто тоже стал членом их общества. Они постараются мешать Томасу, как только смогут. Расследование убийства Уинтропа, мне кажется, не удается провести так быстро, как хотелось бы. Если его убил какой-то недруг, то Томасу нелегко будет решить эту задачу. А это ему не простят ни правительство, ни общество, которые не смирятся с еще одной неудачей. Ему не поможет и «Узкий круг», поскольку он не является его членом.

– Ты права, – мрачно промолвила Шарлотта. – Пожалуй, нам надо действовать более активно.

– Я всегда с тобой, что бы ни было, ты знаешь, – ободрила ее Эмили. – Сделаю все, что смогу; рассчитывай на мою помощь, какая только тебе понадобится.

– Спасибо, спасибо, дорогая! А теперь пойдем к гостям, поговорим, возможно, что-нибудь узнаем о покойном достопочтенном Оукли Уинтропе и его семействе, да и о тех, кто пришел почтить его память.

Шарлотта взяла Эмили под руку, и они смешались с толпой.

Том Айлс был средним музыкантом, зато энтузиастом своего дела. Ничто не омрачало его обычное хорошее настроение, когда он шел по аллее Гайд-парка, ведущей к оркестровой раковине. Он весело напевал под нос, размахивая футляром, в котором лежала его труба. В кармане у него были свернуты ноты, что мешало потом их читать, но зато удобно нести. Том шел легкой, преисполненной самодовольства походкой, так отвечающей его настроению.

Айлс был уверен, что придет первым, что бывало часто. Хотя сегодня он будет даже раньше обычного. Утренний воздух казался бирюзовым, на траве блестели росинки, на небе ни тучки, а в листве деревьев радостно щебетали птицы.

Вот уже появился восьмигранник эстрады, и, ускорив шаги, Том запел совсем громко. Но вдруг умолк, ибо заметил не без раздражения, что кто-то уже опередил его. На одном из стульев сидел человек и, похоже, спал.

– Доброе утро, сэр! – окликнул Том незнакомца, не дойдя до эстрады ярдов десять. – Я хочу сказать, что вы не должны занимать эти стулья. Они для музыкантов, мы здесь репетируем. Сэр, вы слышите?

Но бродяга обмяк на стуле и так низко опустил голову, что ее не было видно.

– Эй, я вам говорю! – повторил Том Айлс и в два прыжка взбежал по ступеням на эстраду.

Но тут он споткнулся обо что-то и упал, больно ударившись. Сердце его бешено заколотилось, кровь застучала в висках, в горле сразу же пересохло, судорога свела желудок.

Медленно поднявшись на колени, он огляделся. Да, то, что было причиной его падения, что так молниеносно запечатлелось ужасом в его памяти, лежало у его ног. Человек, сидевший на стуле, был без головы, которая… лежала на полу, чуть слева от его ног. Том увидел лишь темные волосы, тронутые сединой, и поблагодарил Господа, что голова лежала лицом в пол.

Он стоял на коленях несколько минут, не в силах подняться. Руки у него дрожали так, будто он только что поднял что-то неимоверно тяжелое. Кружилась голова. Тошнило.

Надо встать и немедленно сообщить кому-нибудь. Поблизости должен быть постовой полицейский, надо найти его! Он должен встать, немедленно, сейчас, через минуту, две, лишь только пройдет эта слабость и успокоится его желудок.

– Арледж, сэр, – докладывал Телман, глядя на Питта. – Эйдан Арледж. – Он стоял, как положено при докладе, перед столом начальства. На часах было половина девятого утра, но длинное худое лицо Телмана носило все следы усталости. – Его нашли на оркестровой эстраде в Гайд-парке без четверти семь утра. Нашел трубач, пришедший на репетицию. Он пришел первым и увидел его.

– Как я полагаю, уже обезглавленного, – тихо промолвил Питт. – Раз вы немедленно докладываете мне.

– Да, сэр. Голова лежала у его ног, – почти с удовлетворением уточнил Телман. Губы его дрогнули, когда он встретился взглядом с шефом.

– Кто он? Что он из себя представляет? – спросил Питт.

– Высокого роста, внушительная внешность, лет пятьдесят пять или около этого. Худощав. По всему видно, джентльмен. Холеные руки; видимо, никогда не знали грубой работы.

– Как вы узнали его имя?

– При нем были визитные карточки в красивом серебряном футляре с инициалами. Полдюжины карточек.

– Адрес известен? – спросил Питт.

– Нет, только фамилия и имя. И ноты на карточке, непонятно зачем, – презрительно заметил Телман.

– Певец? – высказал предположение Питт. – Композитор?

– Только не из мюзик-холла, сэр, – сказал Телман с ироничным смешком. – Одет в дорогой костюм от лучшего портного – должно быть, с Сэвилл-роу, – и рубашку от Дживса.

– При нем были деньги?

– Ни полпенни.

– Ничего?

– Нет, ни фартинга, говорю вам; только носовой платок, карандаш и две связки ключей. Его, должно быть, ограбили. Никто не выходит из дома без денег – хотя бы на газету, кэб, коробок спичек… – Телман поймал на себе взгляд Питта и ответил ему таким же, но с вызовом. – Непонятно, почему не взяли визитные карточки. Словно хотели, чтобы мы знали, кто он. Вам не кажется это странным? Кстати, запонки тоже оставили.

– Возможно, им кто-то помешал, – задумавшись, произнес Питт. – Хотя зачем им футляр с монограммой и визитные карточки? Их ведь потом не сбыть.

– Разумно, – согласился Телман. – Я хочу сказать, разумно со стороны убийцы. Он хорошо знал, что для него опасно, а что нет. Но тогда встает вопрос: почему он не взял деньги, когда убил Уинтропа?

– Это наводит меня на некоторые размышления, – ответил Питт и, посмотрев в темные, кажущиеся плоскими, ничего не говорящие глаза Телмана, решил предупредить все критические замечания, которые уже рождались в голове подчиненного. На сей раз он первым выскажет свои догадки и предположения. – Я думал, что причиной убийства Уинтропа были личные мотивы; теперь же похоже на то, что действует маньяк.