Королева отступает последней - Валерия Михайловна Чернованова

К счастью, он оказался благоразумнее, чем я думала. А может, повлиять на него удалось Эшвару с Тессой. Я рассказала фамильяру о планах императрицы, а тот передал всё Тессе. Наверное, Риф сто раз пожалел, что отправился к ней на выходные. Вернулся в Кальдерок мрачнее грозового неба и заявил, что согласен жениться.

— Хвала духам! — выдохнула я с облегчением и порывисто обняла брата. Прижалась к нему крепко, прошептала: — Ты всё правильно делаешь. Мне тоже страшно, но я понимаю, что так надо.

— Надеюсь, свадьба не закончится моими похоронами, — усмехнулся он мрачно.

— Я тебя в обиду не дам.

Отстранившись, я улыбнулась, а брат снова дёрнул уголком губ.

— Это я должен тебя защищать и оберегать, а получается наоборот. Всегда так было. В детстве ты выгораживала меня перед отцом, потом перед Тессой, теперь — перед Регенштейнами. Я же для тебя бесполезен.

— Ну вот ещё! А как же случай со Стейродом? — напомнила ему о недавнем нападении. — Ты ночами не спал, дежуря у моей комнаты. Это и есть братская забота.

Риф ничего не ответил, только хмыкнул тихонько. Он явно считал, что сделал недостаточно, но я ему была благодарна. И за то, что не стал обострять конфликт, и за то, что оберегал в ущерб своему сну.

— Что там, кстати, это чудовище? Больше не пыталось тебя трогать? — спросил он, имея в виду недобыка.

Я покачала головой:

— Кажется, наконец угомонился. Я почти его не вижу, а если и встречаю случайно где-нибудь в коридоре, он обходит меня десятой дорогой. Или и вовсе делает вид, что я невидимка.

— Но если снова попытается... — угрожающе сощурившись, начал брат. Даже кулаки воинственно сжал, давая понять, что в следующий раз, если он случится, конфликт всё-таки обострится.

— Переедет в лазарет с ожогами, — весело улыбнулась я и добавила: — Я теперь под чаровой защитой, так что можно расслабиться.

Рифер кивнул, хоть и неохотно. По глазам видела, что он не успокоился и продолжает ждать от оборотника подвоха. Я же действительно больше не переживала. Только не из-за Ника Стейрода. Чары защитят и в случае чего проучат урода.

Прошла ещё неделя, и меня снова пригласили во дворец. На прошлых выходных я не видела ни императора, ни генерала с его новой пассией и надеялась, что так будет и дальше. Её величество тоже молчала, и я уж было решила, что она передумала, но когда собиралась возвращаться в академию, служанка принесла записку с наказанием сжечь её сразу после прочтения.

Следующее воскресенье. Восемь вечера. Дарнийский храм, — гласило короткое послание.

Скомкав листок, я бросила его в камин и не отрывала от пламени взгляда, пока то не поглотило несколько судьбоносных слов. Судьбоносных для моего брата. Следующее воскресенье... Ещё неделя, и Рифер с Кайяной поженятся.

* * *

Кадет стоял возле окна и неотрывно следил за кутающейся в плащ высокой стройной девушкой. Она спешила по заметённой снегом дорожке к замку, и в этот поздний час напоминала тень, выхватываемую из тьмы отблесками горящих фонарей. Плащ надёжно скрывал её фигуру, но Стейрод отлично помнил каждую округлость и каждый изгиб этого совершенного девичьего тела. Чувствовал, словно наяву, жар её кожи, её горячее дыхание, её опаляющие, сладкие губы.

Обжигающая девочка... Во всех смыслах этого слова.

Старшекурсник усмехнулся и отошёл от окна, только когда Лайра скрылась из вида. Искушение снова к ней наведаться и продолжить то, на чём они остановились, было немалым, но он понимал — наказание будет страшным. За хроновика император будет мстить, и Стейроду совсем не хотелось закончить на плахе или, в лучшем случае, всю жизнь прозябать на каторге.

В прошлый раз он забылся, увлёкся, потерял голову. Больше такого не повторится. Не должно повториться! Но и прощать мерзавке ложь он тоже не собирался. Ей и этому никчёмному посмешищу — её брату.

— Мне кажется, ты на ней помешался, — заметил Мартен, близкий друг кадета, прекрасно знавший о его чувствах к дерзкой чаровнице. — Оставь девку в покое, пока не поздно. Если его величество узнает, что ты пытался с ней сделать...

— Он не узнает, — обернувшись к соседу, спокойно ответил Стейрод. Неторопливо пройдясь по комнате, которую они делили не один год, добавил: — Но оставить её в покое, Марти... Нет, не могу. Мерзавка меня обманывала!

— И что? — хмыкнул Мартен. — Она всех обманывала, а главное, врала императору. Но он же на неё не набрасывается. И тебе не надо. Если не собираешься в самом ближайшем будущем стать трупом. — Парень сел на кровати и вопросительно посмотрел на друга. — Она хроновик. Хро-но-вик. Что тут непонятного?

— Мне всё понятно. — Стейрод расплылся в улыбке, одновременно предвкушающей и зловещей. — И я не самоубийца. Больше я её и пальцем не трону.

— Тогда я не понимаю...

— Можно по-разному причинять людям боль.

Он снова приблизился к окну, втайне жалея, что больше девчонку сегодня не увидит. Но ничего, завтра будет новый день. Новые встречи. И он снова будет наблюдать за ней. Исподволь, украдкой смотреть на старательную, прилежную девочку Лайру и предвкушать, как всего через несколько дней она будет скулить, выть от боли. Как жалкая, побитая сука.

Вокруг фонарей суетилась мелкая снежная крошка, и даже в хаотичном движении снежинок ему виделась Лайра Ноэро. Везде виделась только она. А стоило прикрыть глаза...

Кадет напряжённо втянул носом воздух, уговаривая себя держаться, не идти на поводу у желаний, не поддаваться звериным инстинктам.

— Может, объяснишь, что задумал? — голос Мартена звучал немного нервно. — Как ты собрался мстить ей, если её нельзя трогать?

— Всё очень просто, Марти. Я отниму у неё кое-что важное. Того, кем она дорожит даже больше, чем собой. Того, кого любит и к кому привязана. Императору плевать на щенка, а значит, его трогать можно.

Стейрод прикрыл глаза и как по волшебству перед внутренним взором снова предстала рыжеволосая дикарка. Убитая горем. Раздавленная.

Сломленная Лайра.

* * *

Лайра Ноэро

Неделя тянулась невыносимо медленно. Не знаю, как Риферу, а мне хотелось, чтобы скорее наступили выходные. Чтобы свадьба состоялась, а дальше...

А дальше одним духам известно, что случится. И пусть не я должна буду рассказать императору о брачном ритуале, но легче от этого не становилось. Мне было страшно!