Домой до темноты - Чарльз Маклин
Шрифт:
Интервал:
Она взяла тяжелую сумку и шагнула к двери купе. Вставляя в замок карточку, Сам боялась, что ошалевший кавалер ввалится следом.
Опасения были напрасны.
— А как же компьютер? — спросил Балф. — Приглядеть не нужно?
Покорность в его голосе ее смягчила. Он был таким жалким в своей аккуратной бабочке и блейзере, она почти успокоилась.
— Да нет, я сама справлюсь. Но все равно спасибо. Вообще-то он милый и безобидный старикан.
Сам улыбнулась.
— Спокойной ночи, Балф.
— Угу. — Он кивнул и отвернулся.
Сам отворила дверь; как ни странно, она огорчилась тому, что повела себя как неблагодарная ломака, — ну и что такого, если б дедок ее поцеловал?
Помешкав, она ступила в темноту купе.
Когда я наконец прорвался к Сам Меткаф, я плохо соображал. Успокоенный ее ровным и даже веселым голосом, я тратил драгоценное время и уличал ее в обмане, вместо того чтобы расспросить о Джимми Макчадо.
Теперь я жалею, что не выяснил, когда точно она разговаривала с ним в последний раз. Я бы заметил нестыковку и непременно спросил, возможно ли, что телефон Джимми украден и преследователь выдает себя за ее приятеля.
Я и хотел спросить, но связь прервалась.
Порой я думаю: изменилось бы что-нибудь, если б я не слонялся очумело по Парижу, а был сообразительней и расторопней? Наверное, выиграл бы немного времени, но и только. Полагаю, исход был неизбежен.
Сам не отвечала, и я подумал, что она не заинтересована в дальнейшем разговоре. Пересекая Вандомскую площадь, я беспрестанно набирал ее номер и сдался лишь у дверей отеля. Было почти десять. До первой остановки экспресса в Линце, на границе с Германией, оставалось менее получаса. Вот тогда и попробую снова, решил я.
В номере я сразу проверил компьютер. Была вероятность, что Сам ответила на письмо, в котором я предупреждал, что неизвестный с фотографии последовал за ней в поезд. Но в системном лотке меня ждало другое сообщение.
Я пыталась сказать, но не смогла… наверное, какое-то время меня не будет. Береги себя, ладно? Джелена.
Она значилась «вне Сети». Письмо было отправлено в 21. 35 — через десять минут после того, как она выскочила из последнего разговора, и минут через пять, как я ушел из номера. Этот грустный прощальный взмах объяснял внезапность ее бегства, подтверждая мое подозрение о том, как она восприняла нашу новую ситуацию.
Если Джелли захотела все оборвать, значит, боялась признаться себе в своих истинных чувствах. Я ей сочувствовал, ибо тоже еще боролся с собой, однако понимал: от себя не убежишь.
Собравшись ответить небрежным «как-нибудь свидимся», я не сумел взять верный тон. Вторая попытка вышла обиженной и сердитой. Я решил оставить все до утра, которое мудренее вечера. План хороший, но неосуществимый.
«Нужно поговорить», — написал я.
Че, музыка, что ль, слишком орет?
В перегородку барабанил сосед из квартиры 4В Ласло Калош. Джелли убавила звук и истошно завопила:
— Уймись, придурок! Чмо паршивое!
Потом врубила стерео на полную мощь. Бейонс, «Незаменимый».[59]
Глянув, нет ли чего от Эда, она подошла к окну, сквозь которое врывался рев машин на Лексингтон-авеню в час пик. Прикурив «Мальборо», сделала пару нервных затяжек и ткнула сигарету в цветочный ящик.
Стыдно, что наорала на Ласло. Он псих, но безвредный — лишь на разные голоса ведет сам с собой долгие беседы. Лучше уж псих, чем… Ласло — совсем небольшая плата за собственное жилье в самом центре Манн Чарпьз Панпин хэттена: недорогую комнатушку в доме без лифта посчастливилось унаследовать от подруги.
На всякий случай она соврала Эду, что живет в Бруклине.
Это безнадежно… Покачав головой, Джелли отошла от окна. Докатилась: с утра бродит в махровом халате на голое тело, на голове гнездо, душ не принимала и не знает, как быть с Эдом, черт бы его побрал.
Ясно одно: ситуация вышла из-под контроля. О чем еще говорить?
Господи, они только и делали, что говорили. БОЛТАЛИ!
С самого начала она не могла взять в толк, чем его так привлекает их знакомство. Просто мозги свернула, стараясь уразуметь, почему мужик, которому ничего не стоит заполучить кого и что угодно, предпочитает трепаться в Сети с какой-то шелупонью… Это уже пугало.
Блин, чего ему надо?
Джелли глубоко вздохнула и стала набирать текст.
Сам Меткаф тихонько прикрыла дверь купе. На верхней койке маячил силуэт соседки. Кажется, спит. Не дай бог всю ночь слушать ее болтовню.
Глаза привыкли к сумраку — верхний свет и лампочки в изголовье коек были выключены, горел только синий ночник, — и выяснилось, что бугор на полке вовсе не Линда, а ее громадный рюкзак.
Под дверью уборной возникла яркая полоска света. Или она просто не заметила ее раньше? Заурчал кран, полилась вода.
Значит, соседка принимает душ.
О господи… Сам втянула носом воздух и поморщилась. Что, эта Линда всю ночь будет шастать взад-вперед?.
Сам бросила сумку на нижнюю койку. Простыни сбиты. Неужели соседка валялась на ее постели? Ничего себе, это уж совсем ни в какие ворота… Сам заперла дверь купе, включила верхний свет и едва не вскрикнула.
На дверном крючке висело ее шелковое платье, купленное ради бывшего любовника, а затем подаренное Джимми в награду за помощь при бегстве из Флоренции.
Сердце скакнуло к горлу; на долю секунду возникла совершенно дикая мысль: уж не Федерико ли ее преследовал?
— Джимми? — робко окликнула Сам.
На экране застыл текст нашего разговора; я смотрел на фотографию Джелли и под ее острым насмешливым взглядом старался вникнуть в смысл того, что она сказала. Это было откровением.
Я представил ее дома: она за столом, в простенке между окнами висит обрамленный эстамп из комиссионки — натюрморт с музыкальными инструментами Брака[60](Джелли подробно описала свою бруклинскую квартиру). Я взглянул на фото и улыбнулся. Нет, все переменилось.
Весь мой мир перевернулся вверх тормашками.
Я прокрутил текст до того момента, промелькнувшего, точно падающая звезда, когда Джелена призналась: я для нее больше чем просто друг.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!