Эпоха теней - Ярослав Маратович Васильев

недооценили врага, посчитав его разновидностью обычных полицейских. Затем последовала короткая передышка — и «волны» пошли одна за другой без остановки. И пусть за каждого убитого эсбэшника враг платил десятком своих — безумных фанатиков было слишком много. Когда от баллонов раздался крик Жени: «Готово! Распад пошёл!» — бой уже шел недалеко от подсобки, а рядом с полковником осталось всего четверо товарищей.

Прорваться наверх не получалось, Гай лишь молился, чтобы помощь всё-таки подошла и хотя бы Женя осталась жива. Он не переставал просить Бога даже тогда, когда рядом взорвалась граната и мир погрузился во тьму… Как сквозь вату, Гай расслышал полный ужаса крик, потом отчаянную стрельбу, взрыв… И грохот ломающихся перекрытий: ещё в самом начале боя они договорились, что последний взрывает самодельную мину. Чем позже враг доберётся до баллонов, тем надёжнее победа. «Подожди меня, родная, — сквозь контузию Гай ощущал, как приближается обвал. — Подожди, я уже скоро».

***

Тик-так-тик-так. Часы на стене выстукивают дробь, словно капли дождя барабанят по карнизу. Как он их ненавидит, эти часы! Какой-то незнакомый голос с заботой сказал, что «у больного временно действует только слух, потому нужны звуки для связи с окружающим миром». Окно в палате реанимации открывать нельзя, стереовизор запрещён, вот и повесили проклятый механизм. А объяснить, попросить убрать — не получается. Он опять остался жив. Опять. Один из всех. Будь проклята его везучесть! Женя с яростью отчаяния прорвалась в соседний зал и подорвала бомбу там — поэтому обвал не дошёл до уголка, где лежал полковник Морель. Его не заметили террористы, когда расчищали обломки — зато спасатели нашли раньше, чем в небольшой каверне закончился воздух или у Гая остановилось сердце.

В больнице о нём заботятся, готовы выполнить любое желание… и внимательно следят, чтобы герой не наложил на себя руки. Они думают, что пациент был без сознания, когда рядом обсуждали, что других выживших нет. Вот только… тогда получится, что Женечка погибла зря. Тогда получится, что Гай убьёт последнюю частицу любимой, которая ещё осталась внутри него. Нет! Он должен жить. Тот же голос, который говорил про потери, сказал, что если полковник Морель выживет, то получит чин генерала и перевод в столичное управление метрополии. В первое мгновение Гай хотел отказаться, но сейчас, в темноте больничной койки, решил иначе. Он согласится, чтобы больше никто не оказался на его месте — когда жажду славы одного человека оплачивают другие. Судьба сохранила его, потому он выполнит свой долг до конца. «Там, по ту сторону вечности, времени нет. Женечка, ты же подождёшь меня ещё немного?»

Наследник

Тот день Антон запомнил до мелочей. Через неделю ему исполнялось четырнадцать, и отец обещал: как только сын сдаст экзамен зрелости и получит паспорт, они всей семьёй отправятся отдыхать на Септиму. Это было что-то невероятное, из их класса ещё никто не покидал планеты. Антон уже представлял, как будет хвастаться перед приятелями, когда в октябре начнутся занятия в школе. Немного огорчало, что отец, скорее всего, не сможет присутствовать на самом тестировании — слишком много у него в последнее время дел. Унгерн-старший последний месяц даже не всегда приходил ночевать домой. Но Антон не зря скоро получит паспорт, он взрослый. Не то что младшая сестра Нюрка — если папка не успевает вернуться до того, как мама начинает укладывать её спать, капризничает. Ведь на Тикше проходит финал чемпионата по трёхмерному футболу, приехал сам президент Терранской Федерации. И работа генерала Службы Безопасности — чтобы всё было в порядке.

Отец не вернулся утром. Вместо него в дверь дома позвонили двое «в штатском», в которых Антон узнал жителей Метрополии. Вежливые, но во взгляде сквозит какое-то «свысока» — хоть раз увидишь, не спутаешь. Тикша от Земли недалеко, и такие гости знакомы.

— Госпожа Унгерн? Разрешите войти? — обратился старший к подоспевшей вслед за сыном женщине.

— Извините, мужа нет дома…

— Не стоит. Вы уже включали сегодня головидение? Вижу, да. Тогда нам лучше поговорить втроём.

— Хорошо. Пройдёмте в гостиную. Антон, — остановила его мама, — не заходи, пожалуйста, пока я не позову.

Это было… неправильно. Родители нечасто от него скрывали хоть что-то. Случилось что-то серьёзное? Антон вдруг похолодел. Если событие попало в новости… отец как-то вскользь упомянул, что на его работе даже генерал иногда обязан брать в руки оружие, когда нет иного выхода. Ведь и военные, и офицеры Службы Безопасности в присяге произносят одни и те же слова: «Защищать до последней капли крови». Звукоизоляция в гостиной качественная, вот только мама не знает, что ещё три года назад он проделал в облицовочной «пенке» стены дырку — слушать «секретные» разговоры родителей. Надо лишь снять нужную плитку фальш-камня в коридоре и приложить ухо.

— …итак, теперь вы предлагаете продать всё Департаменту имущества?

— Сенат милостив, дети не отвечают за грехи родителей. А предложенная сумма намного больше той, что вы сможете получить завтра, когда вашему мужу официально предъявят обвинения в измене. С учётом ваших сбережений вы сможете покинуть Тикшу и устроиться в другом месте, где на ваших детях не будет висеть клеймо предателя.

Такого Антон вынести не смог. Забыв о запрете матери, он ворвался в комнату и с порога крикнул:

— Да как вы смеете! Отец не предатель!

Старший из гостей посмотрел на мальчика, словно энтомолог на редкий вид жука. Потом взял пульт и включил головизор на стене. Сначала мелькнула дата, следом заставка какого-то развлекательного канала — а дальше вместо фильма или юморины пошли новости. Восемнадцать портретов в траурной рамке и голос диктора за кадром бубнит про мужество офицеров Службы Безопасности, которые предотвратили крупный теракт — спасли президента Терранской Федерации и город ценой жизни.

— Смотри. Эти люди погибли из-за твоего отца.

— Они сами виноваты, — запальчиво бросил Антон, — наверняка хотели медалей, собирались захватить сами и не рассчитали сил…

— Тоша, замолчи!

Крик матери запоздал — с лиц сотрудников отдела расследований исчезло доброжелательное выражение, а в комнате повисло не произнесённое: «Щенок!»

— Хотели медалей? — процедил сквозь зубы старший. — Скажи это тем тысячам людей, которые остались живы. Живы, потому что для кого-то «до последней капли крови» оказалось не пустым звуком. Потому что именно твой отец хотел личной славы и наград, а в результате по его вине товарищи остались без помощи один на один с врагами.

— А ведь вас беспокоит вовсе не наше будущее, — вдруг негромко сказала мама. — Все эти разговоры про милосердие Сената, про «не отвечают за грехи родителей»… Вам плевать, виновен Микаэль или нет. Вам нужно