Корсиканская авантюра - Питер Мейл

Обломовы ничего не сказали.

– Прекрасно. Я оставлю вас с моими товарищами, но хочу предупредить. Они люди нетерпеливые.

С этими словами дядюшка Думе вернулся к машине. Клод сложил стул и последовал за ним.

Ничего удивительного, что после короткой дискуссии братья Обломовы выбрали третий вариант. Джо Фигателли позвонил одному из своих многочисленных близких друзей в полиции Кальви и договорился о машине, чтобы забрать русских и отвезти туда, где они будут сидеть в ожидании допроса.

– Мы подождем их здесь, – сказал Джо Сэму. – Твоя работа на сегодня выполнена. Так что возвращайся домой и выпей чего-нибудь.

Сэм сел в машину, наградив Альфреда галетой, и позвонил Элене:

– Дело сделано, все прошло по плану. Русские уже едут в тюрьму.

Элена испустила шумный вздох облегчения:

– Ты в порядке?

– У меня легкая забронёвая травма[57], но в целом все прекрасно. Я уже возвращаюсь к Мари-Анж. За обедом расскажу все в подробностях.

Послышался еще один тяжкий вздох.

– Сэм, я так волновалась.

– Со мной все хорошо. Синяки через несколько дней сойдут.

Первое, что увидел Сэм, подъезжая, – большой «пежо», припаркованный перед домом. А рядом с ним приветственную делегацию из дядюшки Думе, Мари-Анж, Элены и Ребуля, дожидавшихся у открытой двери. Альфред выскочил из машины, Сэм вышел за ним. Он обнял Элену и ощутил на щеках теплые слезы. Ребуль обнял его, похлопал по спине, стиснул плечо, взъерошил ему волосы, глядя так, словно сам готов разразиться слезами. Ароматный поцелуй Мари-Анж, улыбка и хмыканье дядюшки Думе – и они вошли в дом.

Ребуль едва не пританцовывал от радости и волнения, Элена сжимала руку Сэма с такой силой, что он едва не попросил ее отпустить. Мари-Анж и дядюшка Думе, кивая и улыбаясь, вносили свою лепту в общее веселье, когда они вошли в гостиную и собрались вокруг магнума шампанского в гигантском ведре со льдом. Пока Ребуль возился с пробкой, Сэм ощутил, что пора внести небольшую порцию реальности.

– Мне очень не хочется об этом говорить, но давайте пока не будем особенно праздновать. Дело не закончено. Нам все еще предстоит разобраться с Вронским.

Не успел Сэм углубиться в проблему Вронского, как у него зазвонил телефон.

– Джо? Как дела? – Сэм плотнее прижал трубку к уху. – Правда? Оба? Отлично. Не подпускайте их к телефону. Думаю, можно приступать к делу. Поговорим позже.

Он улыбался, опуская руку с телефоном.

– Прекрасные новости. В обмен на более мягкий приговор Обломовы подписали признание, что выполняли заказное убийство для Вронского. Значит, он становится соучастником покушения, а именно это нам и нужно. Кажется, я могу позволить себе выпить.

Ребуль налил, Сэм выпил. Никогда еще шампанское не было таким вкусным.

– У меня тоже есть небольшая новость, – объявил Ребуль. – Вы помните моего друга Эрве, который возглавляет марсельскую полицию? Он обо всем рассказал своему коллеге, занимающему такой же пост в Париже, и парижская полиция готова прийти за Вронским, как только ты дашь знак.

– Чем раньше, тем лучше, – сказал Сэм. – Мы ничего не выиграем от ожидания, а Вронский начнет беспокоиться, если не дождется звонка от Обломовых. Ваш друг Эрве работает допоздна? Можно позвонить ему прямо сейчас?

Через пять минут все было улажено. Полиция возьмет Вронского, как только он выйдет из «Бристоля» на обед. Ночь он проведет в парижской тюрьме. На следующий день его отправят в Марсель, где его будут ждать допрос и суд. Эрве сказал, что если шепнуть словечко кому надо, можно устроить так, что Вронского отправят отбывать наказание во Французскую Гвиану. В высшей степени нездоровое место, по мнению Эрве, где шансы на выживание невысоки.

– Как вам кажется, друзья, теперь уже можно праздновать? – поинтересовался Ребуль. – Потому что у меня есть предложение: ланч в Фаро, вероятнее всего послезавтра, чтобы мой повар успел подготовиться. Транспорт из Кальви до Марселя обеспечиваю я. Как вам такая идея? Разумеется, если вы ничем не заняты. – Он по очереди оглядел улыбающиеся лица Мари-Анж, Думе, Элены и Сэма. – О братьях Фигателли мы тоже не забудем.

На следующее утро они втроем погрузились в самолет Ребуля, чтобы быстренько вернуться в Марсель. Ребуль до сих пор искрился радостью от свалившегося с души камня, особенно после звонка Эрве, который сообщил, что Вронского взяли, как планировалось, и днем его доставят в Марсель. Тот, само собой, грозит массовыми судебными преследованиями за незаконный арест каждому, кто готов его слушать.

– Может квакать все, что ему угодно, – сказал Ребуль, – он еще не знает о подписанных признаниях. Сэм, я не стал спрашивать раньше, но все-таки – ты точно знаешь, что пистолеты были заряжены холостыми?

– Конечно. Фигателли понимали, что если они облажаются, мой призрак будет неотступно преследовать их. А если серьезно, они провернули все просто потрясающе. Сами зарядили магазины и придумали предлог, чтобы забрать у Обломовых оружие и вернуть в самый последний момент. Я нисколько не волновался.

Еще через полчаса они сидели в машине, возвращавшейся в Фаро. Ребуль сразу же прошел на кухню, чтобы посовещаться с Альфонсом, своим шеф-поваром, по поводу меню для праздничного ланча. Элена с Сэмом спустились к бассейну и разлеглись на солнышке.

– Не могу поверить, что все позади. – Элена придвинулась и поцеловала Сэма в кончик носа. – И мы теперь сможем вернуться к нашему отпуску?

– Что ты имеешь в виду?

– Да все самое обычное. Ну, ты же знаешь: заниматься любовью днем, обедать под звездами, и все такое. Может, даже посмотрим несколько квартир, исследуем какие-нибудь calanques[58], пообщаемся с Мими и Филиппом.

– Все, что пожелаешь, моя дорогая, если только мне не придется надевать для этого бронежилет. Кстати, куда его дели?

– Его забрала Мари-Анж, положила в корзину Альфреда. Сказала, его запах будет напоминать Альфреду о тебе.

Сэм все еще обдумывал этот необычный комплимент, когда к бассейну подошел Ребуль, широко улыбаясь и сжимая в руке газету.

– Voilà, – он взмахнул газетой, – мы с Альфонсом утвердили завтрашнее меню, и это настоящий tour de force[59]. Не стану портить ему удовольствие, пересказывая подробности – он хочет рассказать сам, – но обещаю: это будет самая запоминающаяся трапеза, банкет. А теперь я должен пойти в погреб и выбрать вина. – Ребуль помолчал и испустил долгий, театральный вздох. – Тружусь как пчела.