Семилетняя ночь - Чон Ючжон

Сынхван скользнул под воду, погрузив лицо. Откуда-то изнутри зазвучал голос. Ты ничего не видел.

Он не смог до конца понять, что же так его беспокоило.

Телефон мужа был выключен. С того момента, как она звонила ему через Кима Хёнтхэ. Похоже, обиделся. Тридцатисемилетний мужчина ведёт себя как маленький мальчик в период полового созревания. Она опять набрала с телефона Кима Хёнтхэ.

«Он сказал, что направляется к озеру Серёнхо», – ответил Ким Хёнтхэ.

Она сказала непроизвольно: «Тогда вам надо было сообщить мне».

«А чего вы так переживаете? Похитить Чхве Хёнсу может только одна смерть».

Это была шутка, но лишь отчасти. Так в мягкой форме он выразил своё раздражение. Ынчжу словно и не слышала этой шутки.

«Вы точно не вместе?»

Раздался вздох, и спустя некоторое время он ответил:

«Ну, хватит вам. Вы лучше приезжайте сюда. Сами убедитесь и выпьете вместе со мной».

Муж не отвечал на звонки, только когда выпивал. В таких случаях он бесследно исчезал. Она ненавидела это больше всего. Её крики и ворчание были бессильны перед этой врождённой привычкой.

«Ну, раз вы говорите, что его там нет. Значит, нет».

Ынчжу положила трубку. Чтобы унять гнев, она закрыла и снова открыла глаза. Правда ли, что он поехал к озеру Серёнхо? А может, в пивную? Теперь ей некуда было звонить, чтобы узнать, потому что с тех пор как он начал работать, у него был только один друг – Ким Хёнтхэ. А все друзья-спортсмены были разбросаны по стране. Она подумала: а вдруг он приехал домой – и позвонила туда. Трубку взял Совон.

«Папа ещё не вернулся? И не звонил?»

Она закрыла мобильник и вошла в дом. Поднялась на лифте, вышла на девятнадцатом этаже и остановилась перед синей железной дверью. 1901. Посмотрев на номер, она ненадолго забыла про мужа, и её гнев тоже моментально исчез. Перед ней было нечто более дорогое сердцу, чем муж.

В первый раз оказавшись здесь, она сразу поняла, что это её квартира. «Это мой дом». Но сегодня она впервые приехала сюда в качестве хозяйки. Предыдущие жильцы съехали после обеда. А завтра с утра въедут новые постояльцы. Лишь несколько часов сегодняшнего вечера эта квартира принадлежит ей одной.

Из кармана джинсов Ынчжу достала клочок сложенной бумаги: 2656940. Это код от домашнего замка. Кончиком пальца она набирала цифры на электронном ключе и в конце нажала звёздочку. Замок запищал и открылся. Как только она вошла в квартиру, включился сенсорный свет. Она стояла как артист, который вышел к публике на бис, и осматривалась вокруг, пока свет не погас. Между внешней и стеклянной дверьми была небольшая прихожая. Она очень подходила для хранения велосипеда Совона. Будет ещё лучше, если поставить туда горшок с фикусом.

Ынчжу открыла стеклянную дверь в гостиную. Шаря рукой на стене у входа, она нашла выключатель и зажгла свет. На полу были следы от обуви, поэтому она тоже не стала снимать туфли, а просто прошла дальше. Рядом была ванная комната. Пол, устланный плиткой цвета лаванды, и ванна с душем. Душ был отгорожен стеклянной перегородкой. Ванная была высокого качества, она соответствовала запросам представителей среднего класса Республики Корея XXI века. Комнату у прихожей она решила отдать Совону, чтобы он мог там заниматься. Между совмещёнными гостиной и верандой были огромные окна в пол, из них открывался прекрасный вид. Гостиная была просторной и чистой.

Ынчжу, не торопясь, осматривала каждый уголок. Спальню, пристроенную к ней ванную, вход на веранду. Кухню, на которой была встроенная мебель с посудомойкой… Она была довольна «своей квартирой». Эмоции переполняли её. Они компенсировали усталость от долгой дороги: она добиралась сюда на метро и автобусе почти два часа. Прежние хозяева оставили квартиру в довольно аккуратном состоянии: окна закрыты, все лампы выключены.

Ынчжу оставила свою сумку на столе и вышла на веранду. Под окнами далеко внизу была детская площадка, освещённая фонарем. Там были горки, разные качели, перекладины и песочница. Естественно, в такое время там не было ни одного ребёнка. Песочница, где дети наверняка играли днём, выглядела очень одиноко. Она напомнила Ынчжу бедный квартал на возвышенности в районе Пончхондон. И ей вспомнились качели на площадке, на которых она могла качаться только после захода солнца.

Ынчжу росла ребёнком, привыкшим к тёмной вечерней площадке. Для неё вообще были привычны именно те места, где не было детей. На спине она носила младшего брата и качалась с ним в темноте на качелях. Такое занятие было для восьмилетней Ынчжу обычным делом. Двухлетний Кичжу тянул её за волосы своей маленькой ручонкой. А пятилетняя младшая сестра Ёнчжу играла одна под фонарём в дочки-матери. В это одинокое, тоскливое время Ынчжу в душе молила Бога, чтобы время бежало вприпрыжку, чтобы она быстрее повзрослела, чтобы она скорее убежала из этого ужасного дома. Если место, где они жили, можно было назвать домом. Они обитали в утилизированном автобусе, внутри которого стояло несколько столов и мама продавала выпивку.

Хозяйка «Кабака Джини» хорошо отбивала ритм палочками для еды и пела. А песню «Слёзы в городе Мокпхо» она пела выразительнее и тоньше, чем сама исполнительница этой песни Ли Нанён. Ещё у неё была такая большая грудь, что даже кофточка традиционного корейского костюма топорщилась и задиралась. Она никогда не возражала, если мужчины клали ей на грудь руки или деньги. Она даже улыбалась при этом, широко открывая рот. Её походка походила на утиную: зад она отклячивала назад и шла как утка. Периодически она дралась с местными женщинами. А маленькой дочке, которая и о себе-то позаботиться не могла, поручила заботы о брате и сестре, которые родились от разных мужчин. Кто её отец, Ынчжу тоже не знала.

Ынчжу разрешалось возвращаться домой только тогда, когда Кичжу засыпал. Если Кичжу просыпался и плакал, Джини хватала Ынчжу за волосы и наказывала её. Дети жили в маленькой комнате, отгороженной фанерой, в задней части автобуса. Когда Кичжу засыпал, Ынчжу возвращалась в комнату, клала его на матрас с подогревом и могла быть свободной. Наконец-то наступало её время – время, когда она могла совсем не обращать внимания на песни, доносящиеся из автобуса. В это время она мечтала. В мечтах всегда возникал дом её подруги Хёна, где она была лишь однажды. Это был самый лучший дом в районе: двухэтажный, чистый, с приятным запахом, и там у каждого члена семьи была своя комната.

Эту мечту не осуществить просто так. Это не та мечта, которая сбудется с помощью красивого лица и огромных грудей. Ими можно только заработать детей от разных мужчин. Джини была этому живым примером. Ынчжу не хотела жить как её мать.

Когда Ынчжу училась в девятом классе, во время урока этики учитель написал на доске слова «свобода воли» и сказал: «Человек, у которого есть вера в будущее, может защитить свою жизнь».

В тот день Ынчжу решила в самой себе разобраться. Что у неё есть? Что она умеет делать хорошо? А что так себе? Чем она должна и сможет владеть? Она посмотрела на себя в маленькое зеркальце и признала, что ни за что не сможет стать актрисой. Она, конечно, выглядела миловидно, но красавицей, сводящей с ума мужчин, не была. То, что она не обладает великим умом, доказывали её школьные оценки. На уроках она уже поняла, что у неё есть способности только к спорту и рисованию. Она не умела петь, и тело у неё было так себе; писать, излагая свои мысли стройно и красиво, она тоже не умела. Но она знала, почему и для чего должна жить. Она была твёрдо намерена не жить как Джини. У неё был врождённый характер борца, она была гордой и ни перед кем не пресмыкалась. Ынчжу подумала, что, имея весь этот багаж, она сможет добиться лучшего будущего. И она составила план действий.