Непримиримые влюбленные - Мишель Рид

Мысль, что в доме мог поселиться кто-то другой, не укладывалась у нее в голове. Отец пожал плечами.

– Собственно говоря, пока никто. Никто из родственников не захотел жить в нем, им было наплевать и на майора, и на его владение. Но, видимо, покупатель нашелся, хотя фактически дом никогда не выставлялся на торги, – задумчиво добавил отец. – Несколько месяцев там работали строители, что-то подправляли. Ты, верно, не знаешь, Мэдди, теперь у дома новая крыша, а все светлые и темные деревянные панели отреставрированы. Глупец, купивший дом, не разбогатеет. Я бы ни за что не согласился там жить, даже если бы мне заплатили!

А я бы согласилась, с тоской подумала Мэдлин. Я бы согласилась купить дом и привести его в прежний вид – как на картине, которая висит в кабинете Доминика. Она тихо вздохнула и снова отвернулась к окну. Давно, когда они с Домиником были вместе, она часто просила его проехать мимо, чтобы посмотреть на старый запущенный дом. Почему он так ее притягивает, она никогда не могла понять.

– Я, пожалуй, пойду прогуляюсь, погляжу на этот дом, – сказала Мэдлин.

Надо же чем-то занять себя. Прошедшая неделя тянулась бесконечно. Бесконечно…

– Уже скучаешь по Перри? – спросил отец, не поняв грусти в ее голосе.

Несколько дней назад Перри вернулся в Бостон. Он не скрывал своего разочарования – Ты даже не пыталась сопротивляться, – выговаривал он. – Стоило поманить тебя пальцем, и ты побежала к нему. – Перри, вероятно, видел, как она уезжала верхом в то туманное утро. Может быть, он знал, что Мэдлин вернулась лишь через несколько часов. – Чем же владеет этот человек, что ты все время уступаешь ему. Он владеет моим сердцем, ответила бы она теперь Перри. А тогда промолчала. Не было никакого объяснения. Перри прав: она во всем уступает Дому.

– Мы с Перри друзья, папа, – сказала Мэдлин, сдерживая раздражение. – Хорошие близкие друзья, вот и все.

– Значит, ты скучаешь по Бостону, – решил Гилберн, изучающе глядя на нее. – Мы, очевидно, не понимаем, что нужно для того, чтобы ты была счастлива здесь.

Луиза спокойно встала, кивнула падчерице, ласково посмотрела на мужа и вместе с Ниной вышла из комнаты.

– Мне хорошо, – сказала Мэдлин, грустно улыбаясь: она поняла, почему Луиза и Нина ушли. Им наскучило смотреть, как она бесцельно слоняется по дому. Но отец, казалось, решил выяснить положение. Мэдлин вздохнула и с улыбкой повернулась к нему.

– Я волнуюсь не из-за Бостона или Перри, – заверила она. – Просто я чувствую…

И что же ты чувствуешь? – беспомощно подумала Мэдлин.

Вот именно, поняла она и сморщилась. Она чувствовала свою беспомощность – беспомощность в любви и невозможность что-либо предпринять.

– Знаешь, что тебе нужно? – рассудительно заметил отец. – Тебе нужно чем-то заняться. В Бостоне ты ведь работала в салоне по дизайну интерьера жилых зданий, на который Ди тратит все свои деньги. Как он, кстати, называется?

– «Кандалы», – ответила Мэдлин и снова слегка улыбнулась. Вид у отца был недовольный – не потому, что любимая дочь где-то работала, а потому, что эту работу нашла для нее несчастная Ди, а не он сам.

– Глупое название для магазина, – пробормотал отец. Но тут глаза его радостно сверкнули, его озарила очередная идея. – Почему бы тебе и здесь не найти такое же место – или даже лучше, – предложил он, откидываясь в кресле. – Можешь открыть свой собственный магазин здесь, в Лэмберне, или в Ридинге, где хочешь.

Мэдлин покачала головой.

– Чтобы начинать дело, нужно пройти соответствующую подготовку, папа. У меня нет квалификации для такого дела.

– А все потому, что из-за Доминика Стен– тона ты бросила художественную школу, – укоризненно сказал Гилберн. – Но это не значит, что ты не способна работать! Или поступай в университет и получай диплом.

Выражение ее лица вдохновило его на продолжение дискуссии.

– Почему бы нет? – настаивал он. – Ты хорошо училась, и ты не единственная, кто продолжает образование после перерыва в несколько лет. Почему нет, Мэдлин? – напирал он. – Тебе никто не мешает.

Никто, согласилась она и отвернулась, чтобы отец не видел ее унылого лица. Она стала думать о Доме. Она беззащитна перед ним, и всякая мысль о том, чтобы остаться в Англии, казалась абсурдной.

– Я подумаю, – сказала она, чтобы успокоить отца. – После свадьбы подумаю.

– Мэдди, дорогая… – Только сейчас Мэдлин заметила, что отец стоит рядом. – Это все Доминик Стентон? – осторожно спросил он.

Глаза ее наполнились слезами, она заморгала, не в силах ответить решительным «нет».

– Мы были так рады, когда вы решили пожениться. – Гилберн вздохнул. – Я понимаю, мы заслуживаем упрека за то, что торопили вас. Луиза предупреждала меня и всех, что нужно оставить тебя в покое и дать время проверить свои чувства. Но мы – Джеймс Стентон и я, – мы… мы…

– Папа! – Мэдлин обернулась и закрыла ему рот рукой. В глазах ее стояли слезы. – Пожалуйста, не надо, – прошептала она, – я тебя очень люблю, но, пожалуйста, не надо.

Гилберн вздохнул и крепко обнял ее.

– Иди погуляй, – предложил он. – Тебе станет легче.

Она надевала дубленку, когда в кабинете зазвонил телефон. Она услышала голос отца и уже выходила, когда он выглянул в холл.

– Ох! – Отец был смущен, почти разочарован, что она еще не ушла. – Это тебя Доминик, – недовольно сказал он, откашлялся, немного помедлил и ушел в комнату Луизы. Мэдлин безучастно посмотрела ему вслед.

С трудом передвигая ноги, она вошла в кабинет и закрыла дверь. Снятая трубка лежала на столе.

Это Дом – вот и все, о чем она могла думать, глядя на трубку. Дом звонит и хочет поговорить с ней.

Дрожащей рукой она поднесла трубку к уху, тихо сказала:

– Хелло? – и закрыла глаза, ожидая, когда раздастся его обольстительный голос.

Трубка молчала, словно он уже раздумал говорить с ней. Сердце глухо билось о ребра.

– Доминик? – шепнула Мэдлин и больно закусила губу. Она не будет умолять его не вешать трубку.

Господи, как это ужасно, думала она. Ее всю трясло, даже колени дрожали и прерывалось дыхание.

– Я хочу тебя видеть, – сказал Доминик. По его тону она поняла, как трудно ему было решиться позвонить. – Я уезжал, – добавил он торопливо, – и вернулся час назад. Иначе я бы давно позвонил. Можешь встретиться со мной сегодня днем?

– Я… я собралась уходить, – сказала Мэдлин первое, что пришло в голову. Услышав его голос, она почувствовала такое облегчение, что закружилась голова.

– Линберг уехал в Бостон, – заметил Доминик, словно Перри был единственным, ради кого она могла выйти из дома.

– Разве я тебе не говорила? – Мэдлин ничего не понимала.