Русская гейша. Тайны обучения - Ольга Лазорева

– Хорошо, – немного настороженно ответил он. – А ты изменилась.

– Да? – кокетливо спросила я, подумав: «Ты тоже».

Юкио выглядел уставшим. Под глазами виднелись темные круги, кожа была бледной с желтоватым оттенком.

– Ты очень похорошела, – после паузы добавил он, внимательно меня оглядев.

«Надо же, – подумала я, – какие дурные манеры, так пялиться на девушку! Пожил у нас и уже забыл о японской воспитанности».

– Пошли, – лаконично сказал он, подхватывая мой чемодан.

И мы отправились на стоянку к его машине. Сев за руль, Юкио повернулся ко мне и тихо спросил:

– Ты привезла?

– Сувениры? – сделала я круглые наивные глаза. – Так, кое-что для родных. Прикупила перед отъездом в дешевом магазине. Помнишь, есть там у вас такие «Все за сто иен»? Так, пустячки, керамические пиалки тяван, куколки в национальной одежде, бумажные веера. А тебе тоже что-нибудь было нужно? Я не знала.

Я увидела, как заходили желваки на его впалых щеках, но он сдержался.

– Да, чуть не забыла. Тору просил передать кое-что для тебя, – невозмутимо добавила я.

Юкио развернулся ко мне, но промолчал. Я достала из сумки сверток и протянула ему. Он взял и быстро убрал в карман пиджака.

– Куда тебя отвезти? – более спокойно спросил он.

– На Казанский вокзал, – ответила я. – Хочу сегодня же уехать домой.

– А ты… – начал Юкио и замолчал.

Я ждала продолжения, нахмурив брови.

– Нет, ничего, – сказал он.

Мы поехали. Я с любопытством смотрела в окно. Моя психика реагировала на знакомый пейзаж довольно странно. Уехала я всего несколько месяцев назад, а казалось, что прошла целая жизнь, которую я провела на другой планете. И сейчас, вернувшись, я начинала узнавать родные картины с какой-то щемящей и неприятной болью в душе. Хотя была только середина августа, но на некоторых березах уже появились, словно светлые пряди в темной прическе, отдельные ветви с желтыми листьями, так называемые осенины. Небо, несмотря на яркое солнце и ветер, было покрыто дымкой и выглядело мутно-голубым. Машины, запрудившие Ленинградское шоссе, казались после многообразия японских марок одинаковыми, и их водители одинаково стремились нарушить правила. Мой глаз, привыкший к упорядоченному движению и неукоснительным соблюдениям правил дорожного движения – я сама видела, как глубокой ночью на пустой дороге в Мегуро стояла «Тойота» у светофора и прилежно ждала, когда зажжется зеленый, – постоянно цеплялся за эти нарушения. Юкио ехал по-японски аккуратно и периодически искоса поглядывал на меня.

– А ты сразу на вокзал? – все-таки начал он разговор.

– Поезд вечером. А я хочу сегодня же уехать. Я даже родителям не сообщила, как-то враз собралась. Решила, что сделаю сюрприз.

– А ты не хочешь заехать к Елизавете Викторовне? – после паузы спросил Юкио.

– А кто это? – с недоумением поинтересовалась я, стараясь, чтобы голос звучал естественно.

– Неужели не помнишь? – настороженно спросил он.

– Не-а, – равнодушно ответила я.

Юкио замолчал. Потом зачем-то свернул к обочине.

– Мы куда? – немного испуганно спросила я.

– Да что-то голова болит, – нехотя признался он. – Давай немного постоим тут, воздухом подышим.

Он съехал с трассы на узкую дорогу, тянущуюся через поле к видневшемуся за ним какому-то поселку. Остановив машину, Юкио открыл дверь и закурил. Но остался в машине. Я вышла поразмять ноги. В высокой траве копошились какие-то букашки, жужжали мухи. Я нагнулась к соцветию маленьких ромашек и вдохнула горьковатый аромат цветов.

– Вот что странно, – тихо сказал за моей спиной Юкио, – на имя Петра был открыт счет в одном токийском банке. И деньги в день его смерти исчезли. Он снял все без остатка. А там была очень приличная сумма. Тебе что-нибудь известно об этом?

Я медленно повернулась, стараясь принять беззаботное выражение лица. Хорошая практика у госпожи Цутиды, которая заставляла нас всегда иметь безмятежный, отстраненный от земных забот вид, помогла мне в этом. Я хлопнула ресницами и спокойно произнесла:

– Впервые слышу об этом. А тебе разве Тору не рассказал, что я рассталась с Петром еще до его смерти?

– Рассказал. Но полиция нашла вот это, валяющееся на циновке возле его тела.

Юкио порылся во внутреннем кармане пиджака и протянул мне заколку для волос в виде перламутровой бабочки. Ее купил мне Петр в Гиндзе в день нашего прилета в Токио. Я в оцепенении смотрела на нее. Потом взяла и изобразила прохладную радость.

– Да, это моя заколка, – невозмутимо ответила я. – Я, видимо, затеряла ее в твоей квартире, а Петр нашел. Да мало ли почему она могла валяться на полу! – немного раздраженно добавила я.

– Допустим. Но согласись, что исчезновение такой суммы денег не может не настораживать.

– А тебе-то какое дело до чужих денег? – насмешливо поинтересовалась я.

– Деньги были не совсем чужие. Это общественные, предназначенные для кое-каких дел.

Я прикусила язык, с трудом удержавшись от злобной реплики.

– Слушай, Юкио, я-то тут при чем? – агрессивно спросила я. – Это ваши дела, меня это не касается. С Петром я рассталась, я уже это говорила, а что с ним было дальше, понятия не имею. И тем более про его деньги.

Юкио вылез из машины и открыл багажник. Он спокойно достал мой чемодан и положил его на траву.

– Открой, – невозмутимо сказал он.

– Обыск будешь делать? – рассмеялась я.

Но сердце екнуло. Остаток денег, чуть больше 15 тысяч долларов, я, недолго думая, перевезла в этом чемодане, сдав его в багаж. Аккуратно сложила пачки, туго перетянула их трикотажной маечкой и засунула в картонную упаковку от набора трусиков. Край упаковки оставила вскрытым, и оттуда небрежно торчали кружева трусов. Сдав багаж в аэропорту, я спокойно прошла досмотр ручной клади. При мне была только небольшая сумка с документами и необходимой мелочью. В Шереметьеве, получив чемодан, я невозмутимо направилась к зеленому коридору. Через красный проходили те, кому было что декларировать. Я улыбнулась таможеннику и беспрепятственно прошла. Никто меня не остановил.

– Открывай, – повторил Юкио.

– А иначе что? – усмехнулась я.

– Послушай, – миролюбиво сказал он, – если тебе нечего скрывать и все было именно так, как ты говоришь, то лучше послушать меня сейчас, чтобы избежать проблем в будущем.

– Бог мой! Какие страсти, – рассмеялась я, – не иначе ты принадлежишь к якудзе. Как и этот несчастный, ныне покойный Петр.

– Не тяни время! – раздраженно бросил Юкио и подошел к чемодану.

Я легко оттеснила его, достала ключ и открыла, максимально откинув крышку. Юкио присел на корточки и начал медленно перебирать шелковые кимоно, узкие картонные коробочки с веерами, упакованную в пластик керамику и несколько коробочек с хаси. Вот он дошел до заветной коробки, лежащей на дне чемодана. Но увидев торчащий из нее кружевной край трусов, тут же отдернул руку. Копаться в нижнем женском белье оказалось выше его сил.