Тайна императорской канцелярии - Александр Косарев

участок земли. Много времени на осуществление этого маневра мне не понадобилось. Через несколько минут, сделав этакую полупетлю, я вновь оказался возле сгоревшего дома. Получалось, то место, где сейчас располагались сад и картофельное поле, на диво подходило и размерами, и, главное, формой на тот каплеобразный кусок местности, где гренадер со товарищи спрятал монеты. От этой мысли меня бросало то в жар, то в холод. Ведь если это действительно так, то дальнейшие поиски будут сопряжены с немалыми трудностями. Ведь рядом с садом стояли два или три явно жилых дома, и значит, придется как-то согласовывать свои дальнейшие действия с их обитателями.

Обо всем этом я думал, сидя на приступочке сгоревшей хаты, торопливо поглощая шпроты с хлебом. Мне предстоял немалый путь, и следовало немного подкрепиться. Нужно было убедиться в соответствии французскому плану еще нескольких географических и рукотворных объектов из легенды, а на это требовались и время, и силы. И первым делом необходимо отыскать, где некогда находилась ветряная мельница. Затем я собирался продвинуться ближе к Шкло-ву и доискать там нечто такое, через что мог быть проложен третий мост. Заключительным аккордом моего путешествия должен был стать осмотр русла Ульянки ближе к Днепру. Ведь там предположительно располагалось безымянное озерко с плотиной, где стояла водяная мельница.

Покончив с едой, я немного передохнул и ускоренным маршем двинулся к мосту. Вот прогремело под подошвами моих сапог ржавое железо моста, и я очутился на левом берегу речки. По идее, где-то здесь двести лет назад была ветряная мельница. И стояла она достаточно близко от реки: известно, что гренадеры отрывали от нее доски, чтобы облегчить спуск бочонков с телеги. Но сколько я ни присматривался, не было ни малейшего намека, что когда-либо здесь стояло какое-либо строение. Ни вблизи реки, ни чуть дальше, где начинала вздыматься довольно высокая земляная гряда, не было ни холмика, ни ямки, т.е. вообще ничего похожего на остатки фундамента ветряка.

И еще здесь было удивительно тихо. Несмотря на то что деревья на гряде заметно раскачивались ветром, в речной долине не было заметно даже малейшего движения воздуха. С чего бы это? И лишь достав компас, я понял, в чем дело. Выяснилось, что русло реки располагалось таким образом, что высоченная, поросшая лесом гряда прикрывала данное место и от северных, и от западных ветров. Иными словами, ставить здесь ветряную мельницу было довольно глупо, ведь с одной стороны воздушные потоки были перекрыты высоченными ветлами, произраставшими вдоль русла, а с другой – не в меру высоким левым берегом.

Это было, конечно, неприятно. Но в конце концов мельница могла стоять и чуть подальше. Это на карте ее изобразили рядом с рекой, а в действительности все могло быть несколько иначе. Так я успокаивал сам себя, взбираясь по крутому холму наверх, чтобы выйти поближе к шоссе.

– Да там просто яма, – бормочу я, делая прощальные снимки. – Никогда там не поставили бы ветряную мельничку, другое дело – здесь, на ветерке, а там…

Иду по шоссе. Солнышко разогнало облака и слегка припекает мое промороженное с утра лицо. Передо мной лежит слабо всхолмленная долина без каких-либо намеков на третий мостик. Настроение уныло падает, и мне уже не хочется тащиться вдоль реки в поисках какой-то там плотины. Но все моментально меняется, когда справа от шоссе я вдруг вижу хоть и узкий, но глубокий ров, уходящий куда-то вдаль, вправо. И, о чудо, через пару сотен метров от него наблюдаю и довольно глубокий овраг, через который перекинут небольшой современный мостик. Стою, созерцаю, озираюсь назад. Ульянки, разумеется, уже не видно, но от нее до оврага все же не так далеко, примерно километр или чуть больше, что неплохо согласуется с исходной картой гренадера.

Надо идти дальше, но усталость дает о себе знать. Прячусь в тень красивого забронзовевшего дуба и вновь подкрепляюсь – теперь остатками сырков и холодным чаем. Сижу, ноги гудят, в голове лениво бродят обрывки неоформившихся мыслей, а глаза так и закрываются. Оно и понятно.

Скверный плацкартный сон и слишком долгая прогулка изрядно утомили мое не очень тренированное тело. Тут же вспоминается любимая поговорка отца, который не уставал напоминать мне, что без труда не вынешь и рыбки из пруда.

Делать нечего, со стоном поднимаюсь и продолжаю движение вдоль русла изрядно расширившейся речушки. Не проходит и получаса, как моему взору действительно предстает довольно-таки аккуратная плотника. Длина ее невелика, метров сорок всего, и выглядит она чересчур современно, но факт есть факт: плотина присутствует именно там, где предписывает французский план. Осматривать ее сил нет, и я поворачиваю обратно. И только выбравшись к шоссе (бывшему почтовому тракту), соображаю, что гренадер никоим образом не мог эту плотину заметить. Даже будь у него подзорная труба, отыскать в такой чащобе мельницу у небольшой плотины совершенно невозможно! Только тот, кто двигается вдоль реки, имеет шанс все эти строения увидеть собственными глазами. Но зачем французы сюда потащились? И как они смогли сюда проехать? Загадки, сплошные загадки!

Устало шаркая подошвами, наконец-то добираюсь до автобусной остановки. Падаю на скамеечку и дрожащими руками вливаю в себя остатки чая. Смотрю на часы. Уже к четырем, а до вокзала еще как до звезд. С вожделением разглядываю расписание, но до ближайшего автобуса еще полтора часа. С не меньшим вожделением бросаю взор вдоль шоссе. Но более пустынных дорог, нежели в Белоруссии, во всей Европе отыскать невозможно. Проезжают по ним либо старенькие грузовики, в которых рядом с водителем обязательно сидит попутчик или сопровождающий, либо новенькие «мерседесы», несущиеся на огромных скоростях.

Вновь тащусь пешком, и дорога, которая на карте выглядела такой недлинной, кажется бесконечной. Усиливается ветер. Солнце постепенно скрывается за мутноватой дымкой, и становится чуть легче. Справа засверкала лента Днепра, которого за весь маршрут от Ульянки я не видел ни разу. Смотрелся он крайне привлекательно, и даже захотелось спуститься к воде, чтобы дать отдохнуть натруженным но-

гам. Прикупив на оставшиеся с прошлой поездки деньги пакет молока и булочку (ну почему они в Беларуси всегда такие черствые?), я начал спуск к береговой полосе по протоптанной рыбаками тропинке.

Выбрав удобную бухточку, в которой молено было укрыться от пронизывающего ветра, я принялся приводить себя в порядок. До отхода поезда на Москву было еще около четырех часов, а чтобы добраться отсюда до вокзала, мне пришлось бы затратить не более часа. Ведь я находился в том самом месте, где в Днепр впадала речка Серебрянка и откуда, собственно говоря, и начинался сам город Шклов. Можно было перекусить, а заодно и оценить результаты проделанной сегодня работы.

Одолев половину булочки и выпив треть молока, я пришел к выводу, что в своих действиях уподобляюсь полковнику Яковлеву: ищу такие места, которые хоть «чем-нибудь» напоминали бы схему, а это явно не годилось. Требовалось стопроцентное соответствие плану. Прежде всего следовало как-то классифицировать хотя бы те три места, где я уже побывал.

Достав блокнот и карандаш, принялся рисовать табличку, в которую постарался включить все основные приметы обозначенной на французской карте местности. Их набралось всего 10: