Второй шанс для него - Моника Мерфи

Так я и делаю. Еще немного. Касаюсь ее губ языком, и Фэйбл легко раскрывает их, позволяя мне проникнуть внутрь. Я крепче сжимаю ее волосы, и, слегка потянув, заставляю ее, откинув голову назад, подставить мне шею. Она стонет, и я разрываю поцелуй, двигаясь ртом вниз по горлу, облизывая и покусывая ароматную кожу.

Она шепчет мое имя, и этот звук отзывается прямо в члене. Я ждал весь день. Мечтал делать это с ней, для нее. Я одержим.

– Может… – Ее дыхание прерывается, когда я прикусываю мочку уха. – Может быть, еще немножко поговорим, а потом займемся… этим.

– Этим? – Я поднимаю голову, чтобы видеть ее красивое лицо. Щеки порозовели, губы припухли, в глазах стоит туман. Она знает, я ее дразню.

Улыбается уголками губ.

– Ты знаешь чем. – Скользит руками вверх под футболкой, когти царапают кожу, и меня пронизывает дрожь. – Ты превращаешься в плохого мальчика, Дрю. Вот уж не думала, что ты такой.

– Ты делаешь меня таким. – Я тяну ее к себе, и она встает на колени, обхватив ногами мои бедра. Вот наша любимая поза. Мне очень нравится эта позиция сегодня, когда на ней трусики и футболка. Чувствую ее тепло даже через джинсы, у меня вырывается стон, когда она начинает двигаться на мне.

– Хм, сколько я еще могу терпеть? – Она стягивает мою футболку. Пытаясь помочь, я поднимаю руки вверх. Она жадно осматривает мою грудь, пока облизывает губы, и я глотаю очередной стон.

Она пытается меня убить. Я точно это знаю.

– Я скучала по тебе. – Эти слова меня удивляют, и, судя по выражению лица самой Фэйбл ее они удивляют не меньше. – Скучала по тому, чтобы быть с тобой. Смотреть на тебя. Прикасаться. Трудно поверить, мы сидим здесь вместе, и это не сон.

– Безусловно, не сон. – Касаюсь ее лица. Нежно обвожу контур губ. Фэйбл дрожит, я пальцами ловлю эту слабую дрожь, притягивая девушку ближе, соединяясь губами на один долгий, спокойный момент.

Нет языков, нет страсти, никаких безумных поцелуев. Просто наши губы сливаются, и мы пьем дыхание, поглощаем друг друга. Мне нужно это единение. И, думаю, ей тоже.

Может быть, мы слишком сильно нуждаемся друг в друге. Но меня не беспокоит это. Не сейчас, когда в моих руках любимая женщина, которая крепко меня обнимает.

Доверие есть лучшее доказательство любви.

Доктор Джойс Бразерс

Вхожу в квартиру, напевая. Обычно я так не делаю. Но я безумно счастлива и чувствую, что в любой момент начну снова что-то мурлыкать. Правда, пою я отстойно, и потому, пока Дрю вез меня домой, старалась сосредоточиться на чем-то знакомом, что крутят по радио.

Я буквально ощущаю улыбку на своих губах, и провожу по ним пальцами, словно хочу ее стереть. Не срабатывает. Прикосновение напоминает, как он целовал меня, пока я не вышла из машины. То, как он смотрел на меня, спрашивая, можем ли мы увидеться сегодня вечером. У меня есть отгул, но он должен идти на занятия, и был готов пожертвовать ими ради меня, чтобы мы могли провести день вместе. Однако я заставила его пойти в университет.

Такая суровая, властная подружка.

В квартире темно, несмотря на чудесный день, все шторы и жалюзи закрыты, и я подхожу к каждому окну и впускаю солнечный свет. Кухонная раковина полна грязной посуды, и я про себя ворчу на Оуэна, мысленно отмечая, что нужно заставить его вымыть все, когда вернется домой из школы.

Когда вхожу в коридор, то замечаю, что дверь в мою спальню распахнута. Во мне растет мрачное предчувствие, я ощущаю тревогу. Никогда не оставляю дверь открытой. Она всегда плотно закрыта. Если бы могла запереть ее, то сделала бы это. И дело не в том, что я не доверяю Оуэну или маме. Скорее это мера предосторожности из-за тех придурков, которых приводит мать, хотя в последнее время это всего лишь один придурок.

Но и дружки моего брата не подарок. Я помню, какими бывают подростки мужского пола. Черт, да и девчонки совсем не лучше. И я была точно такой же. Все мы воровали, словно сумасшедшие, косметику и конфеты в местном супермаркете. Ненормальные.

Представьте себе мое изумление, когда я обнаруживаю в своей комнате маму, которая роется в куче вещей, сложенных в верхнем ящике комода. Уперев руки в бока, я откашливаюсь, и она резко выдыхает, разворачиваясь ко мне с прижатой к груди рукой.

– Фэйбл! Когда ты вернулась домой? – Она машет рукой перед своим лицом, словно южная красавица в полуобмороке от удушающей жары. – Ты до смерти меня напугала.

– Отлично. – Дергаю подбородком в ее сторону. – Что ты здесь делаешь?

Мать усмехается, флер «южной красавицы» испаряется как дым.

– И никакого тебе: привет, мамочка, как поживаешь? С каких это пор ты стала такой грубой?

– С тех самых пор как ты совершенно перестала о нас заботиться. – Я вхожу в свою комнату, сразу ощущая усталость, – как после боя. Мое приподнятое настроение улетучивается, и я остаюсь лицом к лицу с реальностью, где есть дерьмовые отношения с моей беспутной матерью. – Почему ты роешься в моих вещах?

– Потеряла кое-что. – Она вздергивает нос: верный признак лжи. – Мое колечко куда-то пропало.

Словно я беру ее дурацкие украшения.

– Что ты хочешь сказать?

– Брала его?

– Зачем мне брать твои старомодные украшения? – В любом случае, она, вероятно, заложила их все или продала. У нее больше нет ничего ценного. Да и у меня тоже. Собственно, и не было никогда.

Разумеется, у меня в комнате есть заначка из денег, полученных как чаевые. Спрятана в кармане свитера, лежащего в самой глубине шкафа.

– Господи, вот же отродье, – бормочет мать, качая головой, и начинает двигаться к двери. – Не можешь даже нормально поговорить со мной.

– Просто ты не можешь врываться в мою комнату и рыться в вещах! – кричу ей вслед. Она должна знать границы. И самое главное, должна понимать, что здесь ей не рады.

– Еще как могу. – Она поворачивается ко мне с возмущенной миной на лице. У нее такие же зеленые глаза, как и у меня, только потухшие и измученные, но сейчас они мечут в мою сторону искры. – Это моя квартира. Аренда на мое имя. Все эти вещи мои. Все, что имеется здесь – купила вам я. И если хочу покопаться в вещах, то у меня на это полное право.

– Давай-ка по порядку. Подержанная мебель досталась нам от родственников и друзей. Все вещи: одежда и дешевая бижутерия, вообще все, видишь? – Обвожу комнату рукой. – Куплено на деньги, заработанные мной. Твое имя, может, и красуется на договоре аренды, но я та, кто каждый месяц оплачивает счета. Так что не надо вести себя как полная стерва, которая может взять у меня что угодно только потому, что она моя мать. Я взрослая девочка. Ты не можешь распоряжаться мной.

Судорожно вздыхаю, удивляясь своей вспышке. Не могу поверить, что я высказала ей это. Высказала то, что держала в себе несколько месяцев. Черт, да нет же, годы. А теперь так зла, что меня буквально трясет.