Кот, который смотрел на звезды - Лилиан Джексон Браун

— Если серьёзно, то обсуждают различные линии поведения при домашнем обучении.

— А Лайл одобряет домашнее обучение?

— Он говорит, что Линкольн учился дома, и Эдисон тоже, и у обоих всё получилось как надо.

— Очень похоже на Лайла, — сказал Квиллер. — Честно говоря, я не знаю, как проходит обучение на дому.

— Могу рассказать! — заявил Роджер Мак-Гилеврэй. Зять Милдред был бледным молодым человеком с подстриженной чёрной бородкой. — Мы следуем предписанному курсу обучения. Дети получают задания по электронной почте. Потом отвечают на тесты, показывающие, чего они достигли. Они учатся в удобном для них темпе и совершенно не тратят времени на езду в школьном автобусе.

— Как бы я хотела, чтобы меня учили дома, — проговорила Лайза. — Я была единственная Кэмпбелл в классе, в котором полно было Мак-Дональдов, а они всё ещё хотели отомстить за бойню при Гленкоу[24]в тысяча шестьсот девяносто втором году.

— А у детей есть возможность общаться со сверстниками? — спросил Квиллер.

— Более того, — ответил Роджер, — они встречаются со взрослыми и детьми всех возрастов — во время вылазок на природу, в отрядах скаутов, в Малой спортивной лиге и творческих кружках. Например, наша группа раз в месяц привозит своих домашних зверей к женщинам из «Тихой пристани». Знаешь, вдовы рыбаков?

Квиллер сказал, что знает, и вытащил из хозяйственной сумки вышитое «правило». Ему нужен был совет, как вставить «правило» в рамку. Квиллер собирался подарить его Полли, полагая, что к её домашней обстановке оно подойдет больше.

Женщины пришли в полный восторг от замысла, от изящества мелких стежков, от цвета пряжи (цвета шерсти сиамцев). Лайза сказала, что её соседи по побережью владеют в Локмастере мастерской, где вставляют картины в рамы. Милдред принесла узкую рамку из тёмного дерева.

Тут Арчи Райкер спросил:

— Все слышали новость про Оуэна Боуэна? Он сегодня утонул. И прожил-то здесь всего несколько недель.

Раздалось вежливое бормотание:

— Ужасно!.. Сколько ему лет?… Откуда он родом?… Ресторан теперь, наверное, закроют?

«Если бы он был "одним из наших", — с чувством вины подумал Квиллер, — мы были бы потрясены и тут же принялись бы собирать пожертвования в пользу его семьи». Но Оуэн был чужаком, как и сам Квиллер, прежде чем унаследовал состояние Клингеншоенов и начал издавать «Всякую всячину».

Чтобы поднять гостям настроение, Милдред подала оладьи из цуккини с йогуртово-укропной подливкой, а Квиллер подарил ей набор рунических камней. Она обещала изучить инструкцию и в следующий раз заняться предсказанием будущего. Роджер высказал надежду, что камни предскажут дождь.

— Очень опасная сушь. Боюсь лесных пожаров, — заявил он. — Даже Песчаный Великан беспокоится. Люди думают, что слышат отдалённый гром, а на самом деле это старик ворчит в своей пещере.

Квиллер, который собирал местные предания для книги под рабочим названием «Короткие и длинные истории», попросил:

— Расскажи, пожалуйста, про Песчаного Великана. У меня как раз и диктофон с собой. — Он знал, что у Роджера всегда наготове какая-нибудь легенда, недаром до того, как переключиться на журналистику, он был учителем истории.

— Охотно! — отозвался тот, предвкушая успех рассказа. — Легенда о Песчаном Великане относится к далекому прошлому. Первопоселенцы прибыли в эти места на парусных судах и разбили лагерь у подножия огромной песчаной стены. По их словам, они слышали внутри дюны какой-то грохот, а по ночам видели иногда высокую серую фигуру, которая бродила среди росших на дюне деревьев. Суеверия в те времена были очень сильны, и первопоселенцы решили, что в дюне в пещере живёт великан. Они часто видели то, чего в действительности нет.

— До сих пор видят, — буркнул Райкер, бросив взгляд на Квиллера, который кивнул и хихикнул.

— Шли годы, — продолжал Роджер, — Песчаный Великан по-прежнему бродил там и сям и ворчал, и детей пугали, что если они будут плохо себя вести, он утащит их в пещеру. Однако открытую враждебность к людям он впервые проявил только в середине девятнадцатого века, когда один богатый лесопромышленник задумал построить на верхушке Большой Дюны, как её стали называть, красивые дома. Как только начали срубать старый лес, гигантский песчаный оползень похоронил под собой лагерь дровосеков. Погибли все. Старики ничуть не удивились и заявили, что лесопромышленник обидел Песчаного Великана. Мои дед и бабушка верили во всё это, ни на минуту не сомневаясь.

— Предки моей матери тоже верили, — подхватила Лайза, — а вот родственники со стороны Кэмпбеллов — нет.

— Но история на этом не кончается, — продолжал Роджер. — Шестьдесят лет никто не решался тронуть Большую Дюну, и Мускаунти процветал. Потом начался экономический спад. Шахты закрылись, судоходство почти прекратилось. Денег не было, еды не хватало. И тут кому-то в голову пришла гениальная мысль: копать песок и на судах отправлять в Центр, чтобы там из него делали бетон для мостов и зданий. Власти округа дали разрешение на разработку части Большой Дюны, там, где сейчас проходит Песчаная дорога. Работа была опасная, песок то и дело осыпался, но людям надо было кормить семьи, и, несмотря ни на что, они продолжали рыть песок.

В конце концов из вырытой ямы пошёл сероводород, и по городу распространился такой сильный запах тухлых яиц, что всех стало тошнить. Разрешение на разработку дюны отменили, и голодным семьям пришлось вернуться к овсяной муке и турнепсу… до тех пор, пока не вышел сухой закон и бутлегерство не стало доходным делом. Оползни прекратились, но в определённую погоду и сейчас можно услышать, как Песчаный Великан грохочет в своей пещере.

— Великолепное предание! — сказал Квиллер, выключая запись.

— Я готова ему поверить, — заявила Лайза.

— Забавно, — нехотя проговорил Арчи.

— Обед подан, — объявила Милдред.

Гостей потчевали томатным супом-пюре с кабачками, бараньими отбивными, подсушенным хлебом и зелёным салатом. Десерт и кофе подали на веранду, и Квиллер с Арчи развлекали компанию рассказами о своих детских годах в Чикаго. О том, что настоящее имя Квиллера — Мерлин… что он никому не разрешал брать свою бейсбольную биту… что Арчи прозвали Бочонком… что он съел стирательную резинку и его стошнило… и что однажды они вымазали клеем учительский стул и их обоих вызвали в кабинет директора.

— Это сделал ты! — заявил Квиллер, указывая пальцем на своего приятеля.

— Нет, ты, старый пёс!