Желтый свитер Пикассо - Мария Брикер

– Ужас! Кошмар! – запричитал криминалист. – Мне дурно. Голова болит и тошнит!

– Ты что, посещаешь бассейны? – с усмешкой спросила Зотова.

– Нет, но голова все равно болит, – заявил криминалист.

– Пить надо меньше, – хохотнул судмедэксперт. – Ладно, не грузись, Владимир. У нас в России не было еще ни одного случая заражения этой дрянью в бассейне, – успокоил криминалиста Палыч.

– Какая же ты сволочь все-таки, Палыч, – буркнула Зотова. – Взял и усугубил мое плохое настроение. Так где, ты говоришь, полную подробную информацию об этой Иглесиаси можно получить?

– Неглерии, – захохотал эксперт. – А Иглесиас – это тот, который Хулио!

– Не ругайся, – улыбнулась Елена Петровна. – Погоди-ка, дай запишу название этой, как ее, Хулии, – закряхтела Зотова, сунула папку с протоколами под мышку и попыталась отыскать блокнот в своей объемной сумке. Она вытащила блокнот, приготовилась записывать и переспросила: – Как ты говоришь – Негелерии?

– Нег-ле-рии, – вознес глаза к небу Палыч.

Елена Петровна старательно вывела название страшной амебы и от напряжения даже высунула язык.

– Слушайте, а я вот сейчас вспомнил! – вдруг заорал Владимир.

– Надеюсь, что-нибудь хорошее? – вздрогнув от неожиданности, спросила Зотова.

– Сегодня моя жена ревела с утра, – возбужденно сообщил криминалист.

– Бедняжка, ты ее совсем достал, я смотрю, – ехидно поддел Палыч.

– Она от Рутгера Ольсена фанатеет по-страшному, это актер есть такой известный, датчанин. Так вот, сегодня он коньки отбросил!

– Сочувствую, – сухо сказала Зотова.

– Леночка Петровна, ну вы дослушайте сначала до конца, а после комментировать будете, – обиженно проворчал Владимир. – Ольсен тоже, как и Староверцев, умер от амебного энцефалита! Все думал, где я этот диагноз уже слышал?

– Где? – спросила Зотова.

– Говорю же – от жены, – уточнил Владимир. – Она про него в Интернете прочитала.

– Где умер этот датчанин? – терпеливо переспросила Елена Петровна.

– В Дании, – сообщил криминалист.

– Вот и славно, пускай они в своей Дании от чего хотят, от того и умирают, – с облегчением вздохнула Елена Петровна.

– Рано радуетесь, Леночка Петровна, потому что Рутгер Ольсен был партнером Марии Леви в последнем фильме Варламова. Недавно в Париже прошла премьера! – торжественно произнес Владимир.

– Хочу в отпуск, покурить и… ненавижу Варламова, – хмуро заявила Елена Петровна, раздраженно сунув блокнот обратно в сумку. – По этому делу можешь сказать что-нибудь по существу? – после минутной паузы спросила она, продолжая злиться на криминалиста, словно он был виновен во всех ее несчастьях.

– А что тут скажешь-то – маньяк! – развел руками Владимир. – Ни следов, ни орудия преступления. Материал для исследования я взял, водичку с трех уровней собрал, пальчики снял, снимки сделал, а все остальное от Палыча зависит. Когда он мне сообщит точно, сколько она в воде пробыла, тогда по скорости течения можно будет сделать приблизительные выводы о месте утопления. Может, еще что интересное скажу после экспертизы. Кстати, мне фильмы Варламова тоже не очень. Мутные какие-то…

– Фильмы гениальные, – недовольно возразила Зотова. – Дело о врачах я все равно закрою. О Варламове больше ничего не хочу знать. Все!

«Прости меня. Я люблю только тебя одну. У меня с той француженкой ничего не было. Клянусь! Это была всего лишь игра. Ввязался сдуру благодаря Варламову… Ввязался сдуру… Это была всего лишь игра… Всего лишь игра… Игра»…

Мишель наполнила ванную горячей водой и ароматной пеной, скинула халат Алевтины, легла в воду и закрыла глаза.

– Что же, поиграем, дорогая моя тетушка, – зло сказала Мишель.

Теперь ей окончательно все стало ясно. Заботливая тетушка Лиза решила ее перехитрить! А она-то все никак в толк взять не могла – почему тетка вдруг так резко переменилась, перестала возражать против поездки и благословила ее перед отлетом? Мадам де Туа попросту сговорилась с Варламовым и попросила режиссера помочь сделать так, чтобы Мишель никогда не встретилась в Москве со своим возлюбленным. Роль возлюбленного исполнил жених Алевтины, который упорно изображал из себя тупицу, чтобы она разочаровалась в своем Пикассо и как можно быстрее вернулась обратно в Париж. Вот, оказывается, в чем было дело! Как мило! Как раз в духе мадам де Туа – взять и в очередной раз влезть в ее личную жизнь. Сколько раз Мишель пыталась вырваться из-под ее опостылевшей опеки, но тетушка упорно давила на нее властной рукой и пыталась ею манипулировать. Довольно, надоело! Она не марионетка, а живой человек. А ведь у тетки почти получилось! Если бы не Алевтина, Мишель сейчас подлетала бы к Парижу в глубокой уверенности, что Пикассо – это пройденный этап в ее биографии. А после слезно уговаривала бы тетушку ее простить за очередную глупость. Варламов, гениальный режиссер, оригинал, человек-загадка – неплохого помощника выбрала себе тетка, чтобы добиться своего! У них почти получилось, почти… Если бы не Алевтина. Значит, Аля была не в курсе этой грязной аферы. Клим и Варламов ее не посвятили, поэтому встреча с женихом на вернисаже для Али стала самой настоящей неожиданностью. Любопытно, сколько Климу заплатили за эту гнусность? Наверное, неплохо, раз он, очень обеспеченный человек, согласился на такое. Впрочем, неважно. Коли так, пускай какое-то время он побудет настоящим идиотом и примет пару уколов в зад, злорадно подумала Мишель. Но как же теперь ей самой быть, что делать? Радует, что хотя бы жить есть где. Вполне пристойная квартирка, не то что на Котельнической – с тараканами. Нет, все же справедливо она поступила, что отослала женишка Алевтины на вынужденное лечение. Так ему, паршивцу! Клима ей было совсем не жаль, но как понимать поступок Алевтины? Ясно, что подруга вспылила сгоряча, несомненно, вскоре она остынет и объявится! Обязательно объявится. Не тот она человек, чтобы совершать подобные действия. Хотя, в сущности, что Мишель знала о девушке? Только то, что Алевтина – прекрасная актриса и выросла в малообеспеченной неполной семье. А если она не объявится, в самом деле – взяла и улетела в Париж по паспорту Мишель? Решила поиграть в миллионершу и пожить, как аристократка? Не пора ли, пока не поздно, заблокировать кредитные карточки? Хотя и без денег возможно прожить, и весьма неплохо, у Мишель по всей Европе – безлимитный кредит, стоит лишь упомянуть свое имя, и все блага жизни сыплются к ногам как из рога изобилия. Глупости! Мишель разозлилась сама на себя. Алевтина просто обижается, ни к чему ей это все – она вполне обеспечена, и довольно скоро благодаря Варламову ее имя тоже будет у всех на слуху в Европе. Пускай остынет. Завтра Мишель позвонит Але, еще раз все объяснит и получит свои документы обратно.

Мишель взяла с полочки шампунь и намылила волосы. Ей нравился приятный тонкий аромат персика, но это был не ее запах, она предпочитала шампуни с ароматом цитруса, чайного дерева или миндаля. Гель для душа тоже оказался фруктовым, слишком сладким и навязчивым. А если Алевтина всерьез улетела в Европу по ее паспорту и сама Мишель не сможет доказать, что она – настоящая Мишель Ланж? На мгновение у нее закружилась голова, влажная кожа покрылась мурашками. Показалось, что сейчас она навсегда смоет свой природный запах и станет другой женщиной. Она станет Алей! Навсегда. Чужой шампунь, чужая ванна, чужой халат, чужие документы, чужая жизнь… Мишель стало страшно. Она окунулась в ванну с головой, вынырнула. С волос текла мыльная вода на лицо, на губах остался горьковатый привкус шампуня, защипало глаза. Какая дурь лезет в голову! Это же глупо, глупо, глупо… Мишель ополоснула лицо, разогнала ладонями пену и посмотрела на свое отражение. В дрожащей от волнения воде лицо было похоже на авангардную картину. Но это было ее лицо.