15 ножевых - Сергей Линник

Я просто удивляюсь иногда, как диспетчеры обрабатывают информацию от пациентов. Поводы обычно указывают простые: болит что-то. Самые козырные и вне очереди – уличные: «болит сердце» и «потерял сознание». Но когда приезжаешь, иной раз оказывается, что не голова болит, а нога вывихнута, не живот беспокоит, а дырка в нем. Так что надо быть готовым ко всему. Вот и сейчас: «болит голова».

Что вызов непрофильный, стало понятно с порога. Коммуналка, первая дверь заперта, на ней навесной замок висит. Вторая, наверное, вызывавшей, она, проходя, толкнула ее, но та до конца не закрылась. А в третьей по счету, как раз напротив кухни, обитал наш клиент. Вонючий хрен лет сорока с длинным хвостиком сидел на полу посередине комнаты в окружении кастрюлек, банок с какой-то хренью и прочим добром, которое должно было помочь в установлении прямой связи с космосом. Алкаш Витечка по сравнению с ним благоухал розами.

Сидит неспокойно, постоянно вертит головой, прислушивается. Голоса вещают, рассказывают что-то. Скорее всего, плохое.

– А почему не психбригаду вызвали? – оборвал я Елену, которая полезла к соседке, женщине лет шестидесяти в длинном махровом халате, с расспросами: мол, что да как. Что – понятно, шизофрения. Как – тоже. Таблетки пить перестал.

– Так их разве дозовешься? – возмутилась женщина. – Вот и вызвала простую. Вы же его увезете? А то он обещает убить меня. Уже куда я только не звонила.

– Здравствуйте, давно из больницы выписались? – начал я.

Никаких «привет, браток», так как любое слово или жест могут спровоцировать его на неизвестно что.

– Ага, ведьма чертей на помощь позвала! – радостно провозгласил мужик. – Я знал, что она за мной охотится, следит за мной через лампочку, отраву в еду подсыпает. Комнату отобрать хочешь, да? – зашептал он, глядя на соседку. – Бумаги мне подсовывала, думала обмануть, договорилась с ЖЭКом, они мне ее отраву в квитанцию замаскировали. А меня не обманешь!

– Два месяца назад мать его домой забрала, – подсказала соседка. – Он таблетки пил, хороший был, тихий. А две недели тому Никитична умерла. Похоронили. Там брат есть, дядя Сашкин, – она кивнула на комнату. – Тот сразу отказался, говорит, что некуда. И все. Сидит теперь, квартиру засирает. Не спит, по коридору колобродит. Приходится запираться все время. Как мне с таким жить?

Мне ее жаль, конечно. Мужику прямая дорога в интернат, только когда это случится?

– Сейчас психбригаду вызовем, – сказал я и начал движение к телефону, висящему на стене.

Корпус аппарата был расколот и потом кое-как скреплен синей изолентой. Наверное, Саня не раз мстил телефону за свою горькую судьбу. Но мужик, как оказалось, слушал нас внимательно. А как же: соседка вызвала на помощь чертей. Ясное дело, тут ни звука не пропустишь.

– Держи, ведьма!

– Я только заметил, как больной бежит к нам с чем-то в руках. Ого, да это топор!

Что-то в последнее время мне такие ситуации нравятся все меньше. Прошлый раз вообще разочаровал. А проверять, что будет, если здесь грохнут, не хочется. А ну как перенесусь в шестнадцатый век? Ни язык, ни обычаи неизвестны. Сожгут как колдуна – и все. Так что прихватил пискнувшую от удивления Елену с соседкой и запихнул их в открытую дверь комнаты. Как же хорошо, что хозяйка не захлопнула ее до конца.

Правда, даме не повезло: во время экспресс-забега она наступила на полу халата и по инерции пролетела через всю комнату, врезавшись головой прямо в подушку, лежащую на кровати. Томилина побежала ее поднимать, а я играл в перетягивание двери. К счастью, рука Сани с дверной ручки соскользнула, и дверь захлопнулась, щелкнув английским замком.

Ф-ф-фух, что-то везет мне на агрессивных клиентов. Хреновая традиция. И что теперь делать? Телефон висит в коридоре, а там клиент с демонами в голове жаждет нашей крови. Томилина поднимает охающую соседку. Выглянул в окно. Третий этаж. Машина стоит ближе к подъезду, и, как назло, Харченко не курит и не шатается возле рафика.

– Дома больше никого? – на всякий случай уточняю я.

На такой шум кто угодно вылез бы из берлоги, так что вряд ли.

– Нет, Гавриловы уехали, на север завербовались, а я вдвоем с Сашкой тут… – ответила женщина, вытирая слезы со щек.

Посмотрел на окно – не открывалось уже незнамо сколько, створка закрашена на совесть. Форточку открыть можно. Подтащил к подоконнику стул, залез, высунул голову на улицу. В таком положении бросать чем-то в машину неудобно, можно и промахнуться. А стекло выдавливать не хочется: кто ей его потом вставит? Покрутил головой: как назло, никого. Придется куковать, пока кто-нибудь появится.

К счастью, ждать пришлось совсем недолго. Минут через пять, не больше, мамаша с коляской повернула из-за угла. Странновато ей, наверное, было услышать сверху: «Женщина, не могли бы вы нам помочь?» Но ничего, молодец, не сбежала, посчитав меня придурком, желающим так закадрить молодую даму. И Мишу из сладкой дремы выдернула.

– Харченко, вызывай ментов и психбригаду, на нас напали. Мы тут в комнате соседки забаррикадировались.

– Сейчас, звоню…

Водила неспешно поковылял к машине. А куда торопиться? Что могло случиться, уже случилось. А дальше все как в песне Высоцкого: «Конец простой: пришел тягач, и там был мент, и там был врач». Знаю, что немного не так, но кто же мента тросом назовет? Я такого не слышал.

Глава 10

Только распрощались с ребятами из псих-бригады, скрутившими Саню, сели в машину, как услышали по рации:

– Седьмая, на базу! Повторяю…

Так мы и с первого раза согласны были. Елену потряхивало, Харченко тоже был непривычно мрачен.

– У нас у прошлом годи с девятой бригадой такой же кавардак был. Даже хуже. Вызвали посеред ночи. Бригада… Ну, там две девчонки молодые, от прямо как вы, доктор, прыезжае… – Водитель повернулся к Елене.

– Приехали, и что? – Я показал в зеркало заднего вида кулак Харченко.

Сделал вид, что не заметил, самка собаки. Томилина и так бледная, а этот Петросян жути нагоняет. Лучше бы шутил.

– А там блат-хата какая-то прям. Три урки. Один лежит, помирает уже. Водки перепил. А у другого – «белка». Хватает врачиху, показывает ей нож. Мол, если корешка не вылечишь, ляжешь вместе с ним.

– Андрей. – Томилина наклонилась ко мне, тихо произнесла: – У меня завтра вечером друзья собираются. Песни под гитару попеть, потанцевать. Хочешь заглянуть?

– Конечно!

Согласие у меня вырвалось помимо мозга. А как же Лиза?

– Девчонки от страха замерли, – продолжал бубнить Харченко, – а дружок-то уже совсем кончается, судороги…

– Может, и ты бы закончился со