Он мой кошмар - Мария Высоцкая

Щелкнув шпингалетом с цепочкой, высовываю голову в подъезд и сразу пячусь назад.

— С днем рождения, Еся.

В нос ударяет тяжелый запах лилий.

— Спасибо, Женя, — забираю у него букет.

То, что на лилии у меня аллергия, не уточняю. Просто спихиваю цветы сестре, которая уже успела засунуть свой любопытный нос в дверной проем.

— А, — Женька лезет во внутренний карман куртки. — Это тоже тебе.

Протягивает мне небольшую подарочную коробку, которая легко вместится в ладонь, с широкой улыбкой. Отвечаю ему тем же.

— Спасибо.

Позади раздаются шаги, шум в нашей квартире достигает критического пика. Скорее всего, я реагирую так на звуки после сна и для окружающих все это выглядит буднично.

— Здравствуйте! — мамин голос за спиной вынуждает вздрогнуть. — Еся, что же ты держишь молодого человека в дверях? Проходите скорее.

Костров улыбается еще шире. Чертов смайлик!

Я же не могу сказать нет. Хотя изначально не планировала пускать его. Зачем?

Пока Женька переступает порог, снимает кроссовки и вешает куртку, я сбегаю к себе. Впопыхах натягиваю платье и убираю волосы в тугой высокий хвост. Даже умыться не успела. Красотка…

Мельком смотрю на себя в зеркало и зашмыгиваю в ванную. Наспех чищу зубы и ополаскиваю лицо пенкой.

На кухне меня уже поджидает активно жестикулирующий Костров. Он что-то рассказывает маме, и та мягко смеется. Заметив меня, мамуля берет в руки поднос с тортом, на котором уже успели зажечь ровно девятнадцать свечек.

— Спасибо.

Еще немного, и точно пущу слезу. Чтобы этого не произошло, торопливо задуваю свечи и загадываю единственное желание: кардинально поменять свою жизнь. Звучит, возможно, размыто, но я очень много вкладываю в эти слова.

— Еська, ты неотразима, — Женя отвешивает комплимент и галантно отодвигает для меня стул.

Ловлю мамин взгляд. Кажется, сейчас она улыбается и глазами тоже. Столько в них восхищения, что ли?!

Праздничный завтрак проходит душевно. Я в основном отмалчиваюсь, а мама пытает Кострова. Расспрашивает все, что приходит в ее голову. Девчонки не отстают. Он им нравится.

И это не удивляет. Костров — харизматичный парень, сложно остаться равнодушной к его манере речи, внешности и исходящей от него ауре. Сплошной позитив.

Катя мечтательно вздыхает, начиная рассказывать о дне рождения своей мечты, и это дает мне возможность отвлечься от происходящего. Уйти в себя.

Если та коробка была не от Кострова, то…

— Я на минутку, — бросаю милую улыбку и выхожу из-за стола. Делаю вид, что иду в туалет, сама же сворачиваю в спальню. Закрываю дверь изнутри и наконец-то развязываю этот огромный белый бант.

Снимаю крышку, а по телу проходит легкий холодок.

Не может быть…

Андрей

— Ты сегодня вернешься к ужину? — мама бросает в чашку кусочек сахара, принимаясь размешивать чай против часовой стрелки.

— Вряд ли.

— Просто я подумала, может быть, нам с тобой навестить Славу?

— Разве отец дал адрес места, куда его упрятал?

— Не совсем, — мама тяжело вздыхает и тянется к своей сумочке, что уже стоит на соседнем стуле.

Сразу после завтрака она поедет в редакцию, поэтому собралась заранее, чтобы не опоздать.

Моя мать — журналист в прошлом и владелица местной газеты — в настоящем.

— Но, — вытягивает указательный палец, — я имела наглость заглянуть в папин кабинет. Непредусмотрительно оставлять бумаги на столе, — достает из сумки листок и несколько раз взмахивает им перед моим лицом.

— Тогда зачем ждать ужина?

— У тебя университет.

— За пару часов без меня там ничего не произойдет. Едем сейчас, — отодвигаю от себя тарелку.

Мама поджимает губы, суживает глаза и бросает мимолетный взгляд на часы с бриллиантовой огранкой, что крепко сидят на ее запястье.

— Пожалуй, ты прав. Пока отца нет в городе, мы просто обязаны навестить Славу. Ты за рулем.

— Без проблем.

В клинику, которая находится на границе с соседней областью, добираемся часа за полтора.

Вся эта красота из длинного двухэтажного здания времен конца двадцатого века, вокруг которого расположился сосновый лес и несколько озер, ограждена высоким железным забором. Черные стальные прутья, расстояние между которыми не достигает и десяти сантиметров, навеивает уныние.

Погода сегодня дождливая. Мрачность хмурого неба придает зданию еще больше угрюмости.

— Мы на месте, — мама тревожно оглядывается по сторонам, — здесь только фильмы ужасов снимать.

В этом с ней точно не поспоришь.

На входе, сразу после пункта охраны, нас встречает седоволосый мужчина в белом халате. Как выясняется позже, именно он царь и бог всей этой богадельни.

Закрываю тачку и иду следом за родительницей, которая принимает активное участие в разговоре с седым.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Место жуткое. Что снаружи, что внутри.

Пока нас проводят по широким коридорам с высокими потолками и шикарной акустикой, получаю уведомление о доставке заказа и сразу прячу телефон в карман.

То, что у Токаревой сегодня днюха, я узнал случайно. От Бережного. Его сестрица активно готовилась к празднику, точнее, хотела устроить его для Еськи.

Пораскинув мозгами, я решил, что остаться в стороне будет неприлично. Ладно, кому я вру, о приличиях я точно не думал. Скорее, это был просто порыв. Не подкупить. Токарева не поведется. Просто порадовать.

На самом деле не припомню, чтобы мне хотелось сделать кому-то подарок без корыстных целей. В этот раз все было именно так.

— …он вас ждет, — голос врача доносится сквозь дымку размышлений, и я неторопливо поворачиваю голову.

В глаза бросается белая дверь с небольшим стеклянным окошком, на котором установлена решетка. Мама от увиденного хватается за сердце, но врач убеждает ее, что это просто правила.