Глаз разума - Оливер Сакс

Надо потерять один глаз на достаточно продолжительный срок, чтобы понять, как меняется жизнь в его отсутствие. Пол Романо, шестидесятивосьмилетний пенсионер, бывший детский офтальмолог, рассказал свою историю в книге «Бинокулярное зрение и страбизм». У него произошло массивное кровоизлияние в глаз, что стало причиной почти полной потери этим глазом зрения. Прожив всего один день с монокулярным зрением, Романо записал: «Я вижу предметы, но часто не могу их узнать – я утратил память о местонахождении вещей. Мой кабинет кажется мне сейчас беспорядочно заваленным разными предметами. Теперь, когда мой мир стал двухмерным, я часто не могу сообразить, где что находится».

На следующий день он продолжил: «При монокулярном зрении вещи выглядят совсем не такими, какими я видел их обоими глазами. Я режу мясо на тарелке и не вижу хрящей и жира, которые мне хотелось бы удалить. Я просто не узнаю ни жира, ни хрящей, так как они стали двухмерными».

По прошествии месяца, несмотря на то что доктор Романо немного привык к своему положению, он не перестает ощущать большую потерю.

«Хотя ведение машины на нормальной скорости компенсирует потерю восприятия глубины благодаря стереоскопичности восприятия движущихся объектов, я все же утратил способность к ориентации в пространстве. У меня нет больше ощущения, что я точно знаю, в каком именно месте я нахожусь в этом мире. Раньше я знал, где север, – теперь мне это неведомо. Уверен, что наступил конец моей способности рассчитывать путь».

Через тридцать пять дней после кровоизлияния он пришел к следующему выводу:

«Несмотря на то что с каждым днем я все больше и больше привыкаю обходиться монокулярным зрением, я не могу себе представить, что проживу так до конца моих дней. Бинокулярное стереоскопическое восприятие глубины пространства – это не просто зрительный феномен, это образ жизни. Жизнь в двухмерном мире резко отличается от жизни в трехмерном пространстве и не может даже близко с ней сравниться».

Через несколько недель доктор Романо смирился с монокулярным зрением, но все же испытал громадное облегчение, когда через девять месяцев вновь обрел бинокулярное зрение.

В семидесятые годы мне довелось на собственном опыте узнать, что такое потеря стереоскопического зрения. В то время меня поместили в маленькую, без окон палату одной лондонской больницы в связи с разрывом сухожилия четырехглавой мышцы бедра. Палата едва ли превосходила размерами тюремную камеру, и посетители жаловались на тесноту, но я привык к палате, и она в конце концов даже стала мне нравиться. Эффект воздействия суженного горизонта я ощутил позднее и вот как описал в книге «Опорная нога»:

«Меня перевели в другую палату, очень просторную, после двадцати дней пребывания в крошечном боксе. Я начал с удовольствием устраиваться на новом месте, когда вдруг обнаружил нечто очень странное. Все, что находилось вблизи от меня, имело четкие пространственные параметры и представлялось объемным, но все, что находилось дальше, казалось абсолютно плоским. За открытой дверью виднелась дверь палаты, расположенной напротив; за дверью был виден пациент, сидящий в кресле-каталке; за пациентом был виден подоконник, на котором стояла ваза с цветами, а за подоконником окно дома напротив. И все это, имевшее протяженность не менее двухсот футов, представлялось мне, как гигантская фотографическая карточка – цветная, подробная, четкая, но совершенно плоская.

Я никогда не думал, что стереоскопия и способность к суждению о глубине пространства могут так сильно измениться после трехнедельного пребывания в крошечной каморке. Моя способность к стереоскопическому зрению вернулась внезапно уже через два часа, но мне стало интересно, что бывает с заключенными, которые проводят в маленьких замкнутых помещениях куда больший срок, чем я. Я слышал рассказы о людях, живущих в тропических лесах таких густых, что самые удаленные предметы располагаются от них на расстоянии шести или семи футов. Говорят, эти люди имеют такое искаженное представление о расстояниях, превышающих несколько футов, что иногда пытаются рукой дотянуться до вершин далеких гор»[49].

Когда, в начале шестидесятых годов я был резидентом-неврологом, я читал замечательные статьи Дэвида Хьюбела и Торстена Визела о нервных механизмах зрения. Их работа, за которую они впоследствии получили Нобелевскую премию, перевернула наши представления о том, как млекопитающие учатся видеть, в частности о том, как важен ранний зрительный опыт для развития специальных клеток или механизмов мозга, необходимых для нормального зрения. К таким клеткам относятся бинокулярные клетки в зрительной коре, которые необходимы для формирования ощущения глубины на основе оценки различия изображений на сетчатке. На животных Хьюбел и Визел показали, что если бинокулярное зрение становится невозможным в силу врожденных дефектов (как у сиамских кошек, которые часто страдают врожденным косоглазием) или в результате экспериментального надрезания мышц глазных яблок, что тоже приводит к косоглазию, то бинокулярные клетки в зрительной коре не развиваются и животное будет страдать необратимым отсутствием стереоскопического зрения. У значительного числа людей аналогичное заболевание развивается спонтанно, оно называется страбизм или косоглазие – нарушение, зачастую столь малозаметное, что его не выявляют. Но даже такой малости оказывается порой достаточно для нарушения стереоскопичности восприятия.

От пяти до десяти процентов населения по той или иной причине страдают нарушением стереоскопического зрения или даже его отсутствием, хотя часто не догадываются об этом и случайно узнают о своем дефекте при обследовании у офтальмолога или оптометриста[50]. В литературе можно найти множество сообщений о лишенных стереоскопического зрения людях, которые тем не менее достигали большого совершенства в овладении зрительно-моторной координацией. Уайли Пост, первый человек в мире, облетевший в одиночку на самолете земной шар, человек, бывший в тридцатые годы такой же знаменитостью, как Чарльз Линдберг, совершил этот подвиг после того, как в возрасте двадцати пяти лет потерял один глаз. (Он являлся рекордсменом высотных полетов и даже изобрел для них специальный пневматический костюм.) Несколько всемирно известных спортсменов были слепы на один глаз, как и один выдающийся хирург-офтальмолог.