О чем молчит ветер - Ольга Володарская

— Потому что скрылся с места ДТП?

— Да. Это преступление. А так как у него уже была судимость, впаяли мужику пять лет. Люська ждала его, но как их история закончилась, не скажу, не знаю. Еще чаю?

— Нет, напился, хватит. Спасибо вам за все. — Леша встал. Оля тоже. Потревоженный кот недовольно зафырчал. — Не возражаете, если я буду иногда к вам заходить?

— Буду рад тебе. Как и Оленьке, — он улыбнулся девушке. — Медку тебе дам. Покашливаешь, надо полечиться.

— Михаил Ильич, не нужно. Есть у меня.

— Такого нет, — отмахнулся он и достал из буфета баночку меда. — Это тебе презент от моих пчелок. Будь здорова, не болей.

— Огромное вам спасибо. — Она обняла Ильича.

— Да ты такую книжку для внука моего нарисовала, что он до сих пор нарадоваться не может!

— Ты рисуешь? — удивился Леша.

— Еще как, — ответил за нее Грачев. — Оленька могла бы стать мультипликатором, как твоя мама. Только она странных азиатов малюет: пучеглазых и с разноцветными волосами. Я не понимаю этих художеств, но дети от них в восторге. Внучек мой точно.

Леша понял, что речь идет об аниме. Сам он был равнодушен к нему. А вот Олежек обожал порно в этом стиле. Оказывается, и такое есть. Распрощавшись с Грачевым, молодые люди вернулись к машине, сели в нее.

— Ты как? — поинтересовалась Оля.

Леша пожал плечами. Сам не знал. В голове сумбур, на сердце неспокойно. Но нет ощущения, что рушится мир. Барашек и не с таким в своей жизни сталкивался. А Алексей долгие годы учился тому, чтобы владеть собой.

— Какие у тебя планы?

— Отвезти тебя домой.

— Хочешь побыть один?

— Нет. Но ты говорила, что у тебя дела.

— Я отменяю их. Давай погуляем по набережной Приреченска? Полюбуемся видами. Или посидим в кафе «Рандеву», там уютно и вкусно готовят, а я уже проголодалась.

— Если я предложу поехать на дачу, согласишься? Мне там хорошо и спокойно. Хочется лечь на травку и поймать дзен. А чем тебя накормить, найдем. Со вчерашнего дня остался шашлык, разогреем на углях. Или пиццу закажем. У вас же есть доставка?

— Хорошо, давай.

Леша благодарно улыбнулся и завел мотор.

Их встретил козленок Иванушка. Выбежал из приоткрытой калитки, заскакал на задних лапках, заблеял. И все это под музыку, что доносилась из-за забора. Оля думала, это Лешин друг снова устроил пати, уже дневное, но оказалось, это звучит рингтон на телефоне. Потому что мелодия оборвалась резко, и послышалось: «Алена Бур к вашим услугам!».

Когда они зашли на участок, то увидели ее. Девушка стояла спиной к ним и разговаривала по сотовому. Олежек торчал в окне. В его руке был молоток.

— Привет, ребята! — прокричал он и принялся колотить по раме. — Я тут окно чиню.

— Успешно? — спросил Леша.

— Красоты не обещаю, но исправность — да. Створки будут открываться и закрываться.

— Угли остались?

— Мало. А что?

— Оля есть хочет. Шашлык бы погреть.

— Я его съел.

— Придется заказывать пиццу.

— Э, нет! В Москве будешь ее есть. Тут есть продукты поинтереснее. — Олежек шарахнул по раме в последний раз. Хотелось верить, что он забивает гвоздь, а не деформирует и без того кривое окно. — У Алены соседка кроликов разводит. Я у нее тушенки купил домашней. А капусту с собственного огорода она мне в подарок дала. Лук у нас есть, кетчуп тоже. Сейчас я сварганю вам на открытом огне вкуснятину, название которой еще не придумали. Она будет наваристая, сочная, остренькая, ведь у нас и перец есть…

— Очень хочется попробовать, — причмокнула Оля. Она хотела есть, а Олежек так смачно описывал блюдо без названия. — Помочь чем?

— Нет. Я сам все сделаю. У меня прилив энергии и вдохновения.

— Раз так, вынеси стул для Оли, — бросил ему Леша, а затем подошел к вишневому дереву и разлегся под ним, раскинув руки и ноги.

— О, ты снова решил попробовать поймать дзен?

— Угу.

Через минуту Оле принесли стул. Она села на него. Посмотрела сверху вниз на Лешу.

— Как рыбалка?

— А? — Он приоткрыл один глаз.

— Ловится дзен или нет?

— Кажется, да. Жозефина прилетела, это хороший знак.

— Кто?

— Птичка-невеличка.

— Леша, ты меня пугаешь.

— Да вон она, сидит на ветке. — Он поднял вялую руку. — Вчера тоже прилетала. Но к Олежке. Он ее и назвал Жозефиной.

Оля поднялась со стула и улеглась вместе с Лешей на траву. Благо весь день было жарко, и она не почувствовала дискомфорта. Но это пока. Минут через десять станет зябко. Земля еще не прогрелась, а солнце начало опускаться.

— Это малиновка, — сказала Оля, рассмотрев птичку.

— При звуке ее голоска припоминают забытые свидания? — хмыкнул Леша. — Песня такая есть.

— Знаю.

— Выходит, не только соловьи в здешних краях водились.

Замолчали.

Леша снова опустил веки. Его тело обмякло. Оля не мешала ему расслабляться. Лежала не шевелясь, хотя было желание сменить положение тела. В бок упирался какой-то корень, а в глаз светил яркий солнечный луч, преломляющийся о крышу соседнего дома.

— Я сейчас ленту своей жизни назад перематываю, — заговорил Леша, и Оля тут же перевернулась на бок. И лежать удобнее, и можно смотреть на собеседника. — Останавливаюсь на каждом значимом эпизоде и понимаю, что все это время во мне жил тот бедный мальчик, которого чуть не убила родная мать.

— Не зря говорят, все мы родом из детства.

— Да, с нами остаются все травмы, страхи, боль. Меня водили к психологам, и те немного меня подкорректировали, но другим человеком не сделали. Я по-прежнему не доверяю людям, испытываю дискомфорт, находясь в незнакомом обществе. И я боюсь женщин, потому что та, что родила меня, чуть не угробила. Хорошо, что я потерял память. Иначе стал бы маньяком.

— Не говори глупостей. Ты был добрым, таким и остался.

— Но я социофоб. А мог бы стать социопатом.

— Благодарить за это нужно не амнезию, как мне кажется, а твоих родителей.

— Пожалуй… А еще Олежку. Он выковырял меня из скорлупы.

— Вы очень разные.

— Да уж. Он Лукашин, а я Ипполит. Мама нас сравнивала с этими киноперсонажами.

— И между вами тоже стояла Надя? — перешла на шутливый тон Оля.

— Никогда. Нам нравятся разные женщины.

Друг тем временем разжег костер и начал готовку. Раевский не видел, что он делает, но ветерок доносил запахи: древесный и луково-мясной.