Корпорация Хэллоуин. Ваши кошмары - наша работа - Алиса Чернышова

Почти всегда.

С самого начала я не поняла даже, что меня разбудило. Просто подскочила, растерянно оглядываясь по сторонам. Там, куда в моих снах не раз входил острый клинок, ощущалась призрачная, фантомная боль.

В библиотеке было темно. Из источников света остался только полупогасший камин, который бросал на книжные стеллажи алые отсветы. 

Я поёжилась. 

Джека в комнате не было. Я ощущала это всей кожей, всем своим существом. И от этого где-то внутри зарождалась паника.

— Спятила ты, Марьяна, — пробормотала я, преимущественно для того, чтобы услышать свой голос. — Совсем с ума сошла. Если ты — трусиха, то ему теперь что, в туалет не сходить? И одному не побыть? Ведёшь себя, как дура!

Это немного, но помогло. Злость, как это частенько бывает, вытеснила страх. 

— Ладно, — пробормотала я. — Почему бы нам…

И запнулась, услышав голос Джека. Разобрать слов я не могла, но он говорил с кем-то. Может, Владыка снова заглянул? Приободрившись, я пошла на звук.

— ...мне следовало догадаться с самого начала, — сказал Джек. — Даже не знаю, почему я не понял.

— Потому что ты всегда был самонадеянным дураком, Лантерн, — ответил… Джек?! — Шут с головой тыквы, лжец в маске героя. Наглец, обманувший саму Смерть. И меня…

— В этом ваша ошибка, Ваше Кровавое Величество. Вы всегда ставили себя в один ряд со Смертью… хотя никогда не имели на это права.   

— Не тебе оспаривать мои права, Джек-Тыквенный-Фонарь. Я — твоя Королева…

— Вы ею были. 

— Всегда останусь. Проклятая Корона спаяла нас двоих, не растащишь. Я — твоя судьба, Джек. Тебе от этого не уйти. Круг замкнулся. 

Медленно, чувствуя, как дрожат колени, я заглянула в зал.

Пока я спала, снова наступил вечер. С этим ничего не поделаешь: осенью темнеет рано. Потому, возможно, самый тёмный праздник приходится именно на осень. 

В этой комнате одна из стен была стеклянной. Наш Город сиял огнями за этой прозрачной преградой, завораживая и чаруя. И Джек застыл на самой границе света и тени, лицом к Городу.

А напротив него стояло его отражение. Такое же… но совершенно другое.

Трещины змеились по его лицу, тени струились вокруг, а в глазах, жёлтых, как фонари, полыхал жаркий огонь безумия.

Джек из моего сна… Странно, что я путала их раньше. 

Они совершенно разные.   

— Действительно, это логично, — заметил Джек. — И очень на вас похоже. Мне следовало понять раньше: проклятие — это вы.

— Да. Я, — трещины ползли по стеклу, отчего лицо отражения становилось всё более ужасающим. — Я скоро стану твоей родственной душой, Джек. Разве не романтично? 

— Ты — безумная тварь, — выплюнул он. — Ты никогда не станешь моей родственной душой.

Тихий смех отражения был похож на скрежет острого крюка по стеклу.

— Скоро стану. Я займу её место, пожру её душу и буду смотреть на мир её глазами. И ты это понимаешь. Ты знаешь, что ей не выстоять против меня. Она слаба. И молода. Маленькая подзаборная дворняжка, которая всё копошится в своей грязи. А я… Я — истинная Королева Проклятых! 

Я сжала кулаки. А не перебор ли? 

Между тем, отражение подняло руку и прикоснулось к щеке Джека. Кожа его в том месте тут же посерела, вздулась чёрными венами.

— Я заберу у тебя всё, Джек, — сказало оно ласково, — заберу всех. У тебя не будет милой, ласковой родственной души. Буду только я…  

Джек пошатнулся.

Ну всё. Она меня достала. 

Я, может, и дворовая шавка. Но ещё — ведьма. И пора этой обнаглевшей попаданке показать, где орки зимуют!.

— А ну убрала грабли от чужого соулмейта! — сказал кто-то. 

Я, кажется.

Но я не признаюсь в этом, нет-нет! 

Они вытаращились на меня одинаково изумлённо: и Джек, и отражение. 

Я решительно пошла вперёд, спрятав руки за спиной. Хоть бы получилось...

— Слушай, твоё величество, а ты там как? Не перегрелась? Ты же у нас тоже шавка, ещё и более беспородная, чем я. Попаданческая выскочка, которая надела Корону не по праву; иномирный мусор. С чего мне вообще тебя бояться?

Трещины побежали по стеклу в разы быстрее, порождая мерзкий, неприятный звук. Королева (будем считать, что всё же она) убрала руку от Джека и повернулась ко мне. Лантерн рухнул на колени. Очевидно, он не замечал, как много сил из него уже успели выпить. 

Я старалась не смотреть на него. Я смотрела только на Королеву. 

Ну же, дай подойти поближе. У меня для тебя, тварь, есть небольшой подарочек…

— Да как ты смееш-ш-шь! — её шипение перешло чуть ли не в ультразвук. — Думаешь, он сможет защитить тебя? Стала смелой, а, девочка?

Вообще-то не стала. Колени трясутся, и поджилки тоже.

Но ещё я вижу очевидное: проклятие стало очень сильным. Оно дотянулось до Джека, уж не знаю как. И, если не ослабить его сейчас, то в праздничную Ночь я проиграю. 

Потому что Джек едва ли сможет к нам на празднике присоединиться. 

— Марьяна, брысь отсюда! — рявкнул Джек. Он попытался встать, но ничего не получилось. 

Я всё сжимала руку за спиной, шаря во Тьме. Ну же, пожалуйста…  

— Я не боюсь тебя, Королева, — враньё, конечно.  

Ещё как боюсь.

— Лжёшь, — по лицу отражения зазмеилась усмешка. — Ты помнишь, как я убивала тебя каждую ночь, раз за разом. Тебе понравилось, малышка? Мне вот — определённо да!

И вот тут я окончательно разозлилась. 

Ярость была слепящей, обжигающей, поднимающейся изнутри приливной волной. Я почувствовала, как послушно ложится в ладонь отполированное сотнями рук древко. 

Ну наконец-то!

— Есть огонь, за которым следуют мёртвые, — прошептала я. — Есть пламя, которого боятся проклятые. 

— И что теперь, девчонка? Это пламя далеко, а я — здесь! И сейчас ты узнаешь, что такое боль!

Она метнулась вперёд, и я, извернувшись, врезала ей посохом изо всех сил.

От визга у меня чуть не лопнули перепонки.

— Что это?! 

— То самое пламя. Так пусть горит!

Глаза черепа, венчающего посох, запылали потусторонним огнём. Проклятие завизжало ещё громче, закрывая лицо от этого света, и шарахнулось назад. Стекло разлетелось во все стороны осколками.

Злой ветер хлестнул меня, попытался вытолкнуть; стёкла изранили лицо и руки. 

Но проклятие исчезло.

Остались только я, Джек и…

— Ты издеваешься? — спросил череп. — Определённо издеваешься. Василиса переворачивается в гробу, глядя на таких потомков! Я тебе что, молот? Или дубина? Как ты вообще смеешь бить всякую нечисть мной?!