Доктор Данилов в роддоме, или Мужикам тут не место - Андрей Шляхов

Выждав, пока все умолкнут, главный врач перешла к сути:

— В седьмом роддоме погибли роженица и ее ребенок. Погибли на глазах у заведующих отделениями, дежурных врачей и ряда других сотрудников! Произошедшее совершенно не вяжется ни со статусом столичного медицинского учреждения, ни с… Короче говоря — непонятно, как такое могло произойти.

— Да, поистине чудовищное происшествие! — картинно вздохнула заместитель главного врача Нижегородова, сидевшая по левую руку от Ксении Дмитриевны.

— Женская консультация направила первородящую в седьмой родильный дом. Через свою подругу женщина договорилась с одной из врачей роддома, что та будет вести ее роды и вообще присматривать за ней. Никто, конечно, и не предполагал, что в итоге все закончится гибелью двух человек!

Ксения Дмитриевна отпила воды из стоявшего перед ней стакана. Главный врач всегда выступала сидя и не требовала, чтобы вставали те, к кому она обращалась. «У нас не школа, а родильный дом», — любила повторять она.

— Итак, роженица, у которой немного скакало давление, была госпитализирована в отделение патологии беременности. Ей было проведено полное обследование и из-за узкого таза было рекомендовано оперативное родовспоможение. В субботу, когда у женщины появились боли в низу живота, один из дежурных врачей посмотрел ее и решил, что она сможет родить сама. «Личная» врач в это время отдыхала дома. Кто-то из акушерок по просьбе роженицы позвонил ей, но та приехать отказалась, и попросила ответственного дежурного врача приглядеть за своей подопечной…

Главный врач говорила долго, разбирая подробности и обстоятельно комментируя все действия персонала. Суть истории была в том, что дежурившие в субботу и воскресенье врачи несколько раз меняли свое мнение по поводу способа разрешения родов и, непонятно почему, в итоге пошли на естественные роды, хотя в истории родов было рекомендовано (и детально обосновано) оперативное родовспоможение. По недомыслию родовую деятельность еще и простимулировали окситоцином, чего явно не стоило делать. В итоге все закончилось разрывом матки и гибелью как матери, так и ребенка.

«У семи нянек дите без глазу», — говорят в народе.

— В «семерке» испокон веку черт-те что творится, — шепнул Данилову Вознесенский, сидевший на соседнем кресле. — Главврачи меняются как перчатки, персонал — и того чаще, все обшарпанно, запущенно, грязно…

— Почему так? — столь же тихо спросил Данилов.

— Место проклятое, — совершенно серьезно сказал Илья Иосифович. — Там когда-то первый главный врач в кабинете повесился. С тех пор все наперекосяк и пошло…

— Мистика какая-то, — не поверил Данилов, совершенно чуждый мистике.

— Жизнь, а не мистика. В жизни всякое бывает.

— В заключение хочу еще раз призвать вас, во-первых, думать головой, а не другими местами, и не считать себя самыми умными. Особенно на дежурствах в выходные и праздничные дни. Если у вас нет уверенности, то у вас есть я, есть Валентина Владимировна, — главврач кивнула влево, — есть заведующие, есть, в конце концов, истории родов, где все написано. Поменьше самодеятельности и самодурства! Побольше ответственности! Я намерена очень скоро уйти на пенсию. Я хочу уйти с почетом, а не получить пинка под зад по вашей вине. Так что учтите: кто попробует уничтожить мою чистую мечту — тому спуску не будет!

Ксения Дмитриевна обвела взглядом зал и добавила:

— Все свободны.

Проходя мимо главного врача к выходу, Данилов услышал:

— Владимир Александрович! Прямо сейчас загляните ко мне на пару минут!

— Хорошо, — откликнулся Данилов и неторопливо направился в приемную главного врача, уверенный, что Ксения Дмитриевна задержится в конференц-зале надолго: то один заведующий подойдет с вопросом, то другой, то сама хозяйка попросит кого-то задержаться.

Просьба заглянуть в кабинет означала, что разговор будет приватным, а значит, неприятным. Не те отношения были у Данилова с главным врачом, чтобы вести приятные беседы наедине.

Данилова догнал Вознесенский.

— Догадываешься, где прокололся?

— Нет, — равнодушно ответил Данилов. — Скоро узнаю.

— Нордический характер! — восхитился Вознесенский и убежал вперед.

В приемной главного врача скучала кадровик Ольга Евгеньевна, по совместительству выполнявшая обязанности секретаря.

— Здравствуйте, доктор, — приветствовала она Данилова. — А Ксения Дмитриевна еще не вернулась с конференции…

— Здравствуйте, я подожду, — сказал Данилов и уселся на один из шести стульев, стоящих в ряд вдоль стены.

— Хотите чаю? У меня есть горячий…

— Спасибо, Ольга Евгеньевна, не надо, — улыбнулся Данилов. — Боюсь, что без причитающейся мне порции горячего я отсюда и так не уйду.

— Вроде бы не было никаких предпосылок… — удивилась Ольга Евгеньевна.

Дверь распахнулась, и в приемную вошла Ксения Дмитриевна.

— Заходите, — пригласила она Данилова, проходя в свой кабинет. — Оля, если позвонит Бабаян из Потребнадзора, то сразу переключай его на Валентину. Она в курсе.

В кабинете главный врач молча указала Данилову на один из стульев, стоявших вдоль длинного стола для совещаний, а сама уселась на свое место.

— Владимир Александрович, — проговорила главврач суховатым и немного недружелюбным тоном, — мне поступила информация о том, что вы довольно часто конфликтуете с другими врачами роддома и, кроме того, позволяете себе вымогать деньги у больных. Это правда?

— Нет, — честно ответил Данилов. — Ссориться я вообще не люблю, разве что иногда хамов осаждать приходится, но я бы не назвал это частыми конфликтами с другими врачами. Собственно говоря, кроме Александра Емельяновича у меня со всеми сложились достаточно ровные, можно даже сказать — дружелюбные отношения.

— А почему Алексей Емельянович стал исключением из этого правила? Что в нем такого?

— Да ничего, просто характер дерьмовый, — откровенно сказал Данилов. — Причем далеко не я один так думаю.

— Вы без году неделя работает в роддоме и уже позволяете себе давать оценки старым сотрудникам, да еще и заведующим? — нахмурилась «хозяйка». — Не слишком ли вы опрометчивы в своих суждениях?

— Ксения Дмитриевна, вы спросили — я ответил. — Почувствовав, что разговор сейчас уйдет в дебри морализаторства, Данилов пошел ва-банк. — Можно подумать, что вы не знаете, кто такой Алексей Емельянович. Хам, истерик и подлец, вот и вся его характеристика! Он нажаловался вам на меня, так давайте я расскажу вам, как он ведет себя во время операций…

— Владимир Александрович! — перебила главный врач. — Лучше не будем перекладывать с больной головы на здоровую. Я пригласила вас для того, чтобы поговорить о вашем поведении. Когда мне будет надо обсудить Гавреченкова, я приглашу его и выскажу ему свои претензии. К тому же вы совершенно напрасно думаете, что Алексей Емельянович мне на вас жаловался. Сведения поступили из других источников…