Беспризорная кошка (сборник). С вопросами и ответами для почемучек - Алексей Мосалов

Шипение кошек означает угрозу. Леопарды и тигры при раздражении издают глухое рычание. Царь зверей – лев способен издавать громкий, наводящий ужас рык. А вот пумы, как кошки, не умеют рычать, они громко шипят. – Причина кроется в устройстве голосового аппарата. Приходится обходиться пусть и не таким эффектным, но не менее грозным шипением.

Почему собаки всегда зализывают рану?

Зализывая ранку, собаки действительно оказывают себе медицинскую помощь. Шершавый язык, как мягкая тёрка, вычищает рану. Одновременно собаки проводят обеззараживание места поражения. В собачьей слюне содержится очень большое количество лизоцима – бактерицидного фермента, который разрушает стенки бактерий, что приводит к их гибели. Но наибольшая концентрация этого вещества содержится в слезах собак. Определённое количество этого фермента содержится и в человеческой слюне, но у нас его значительно меньше.

Сколько котят бывает у кошек?

В среднем домашние кошки могут приносить от трёх до восьми котят. Если кошка рожает впервые, то число их будет меньшим, чем у мамаш со стажем. Котята рождаются глухими и слепыми. Способность видеть у них появляется только через 5-10 дней после родов, а слышать котята начинают и того позднее – только в 9-11.

Что за растение камыш?

Настоящий камыш является близким родственником осок. Стебли камыша не очень высокие, редко вырастают больше двух метров. Соцветие в виде зонтика или метёлки. Камыш используют для плетения хозяйственных сумок, корзин, циновок, ковриков, а также для декоративной отделки плетёных изделий из лозы. В прошлом веке применялся для топлива и производства строительных материалов.

Чем крабы отличаются от раков?

Крабы и раки принадлежат к одному и тому же отряду десятиногих раков. Эти животные несколько напоминают друг друга. И у тех и у других есть клешни, у них по пять пар конечностей, тело одето в панцирь. Но есть и отличия. У раков хорошо заметен длинный хвост, а у крабов он скрыт под панцирем. Крабы могут вести сухопутный образ жизни, а раки такой возможности лишены.

Боятся ли кошки воды?

Кошки с неохотой лезут в воду, это правда. Связано это с тем, что предки домашних питомцев ведут свою родословную от диких кошек, населяющих степи и пустыни, где мало водоёмов. Поэтому приспосабливаться к преодолению водных преград им было незачем. Вот и унаследовали наши Мурки и Барсики нелюбовь к водной стихии. Но при необходимости они могут хорошо плавать. Так, в Юго-Восточной Азии обитает кошка-рыболов, которая не только ловит рыбу, но и превосходно плавает и даже ныряет.

Как кошки учат котят охотиться?

Все хищные млекопитающие учат своих детёнышей охотиться. Приёмы обучения, которые они применяют, практически у всех одинаковые. Мама-кошка приносит котятам слегка придушенную добычу. Котята начинают с ней играть, мышь пытается удрать, а малыши её преследуют. Конечно, не всё у них сразу получается, но кошка пристально следит за процессом обучения, повторяя «игру» каждый день.

Я очень хотел, чтобы у меня была настоящая, живая мангуста. Своя собственная. И я решил: когда наш пароход придёт на остров Цейлон, я куплю себе мангусту и отдам все деньги, сколько ни спросят.

И вот наш пароход у острова Цейлона. Я хотел скорей бежать на берег, скорей найти, где они продаются, эти зверьки. И вдруг к нам на пароход приходит чёрный человек (тамошние люди все чёрные), и все товарищи обступили его, толпятся, смеются, шумят. И кто-то крикнул: «Мангусты!» Я бросился, всех растолкал и вижу: у чёрного человека в руках клетка, а в ней серые зверьки. Я так боялся, чтобы кто-нибудь не перехватил, что закричал прямо в лицо этому человеку:

– Сколько?

Он даже испугался сначала, так я крикнул. Потом понял, показал три пальца и сунул мне в руки клетку. Значит, всего три рубля, с клеткой вместе, и не одна, а две мангусты! Я сейчас же расплатился и перевёл дух: я совсем запыхался от радости. Так обрадовался, что забыл спросить этого чёрного человека, чем кормить мангуст, ручные они или дикие. А вдруг они кусаются? Я спохватился, побежал за человеком, но его уже и след простыл.

Я решил сам узнать, кусаются мангусты или нет. Я просунул палец через прутья клетки. И просунуть-то не успел, как уж слышу – готово: мой палец схватили. Схватили маленькие лапки, цепкие, с коготками. Быстро-быстро кусает меня мангуста за палец. Но совсем не больно – это она нарочно, так – играет. А другая забилась в угол клетки и глядит искоса чёрным блестящим глазом. Мне скорей захотелось взять на руки, погладить эту, что кусает для шутки. И только я приоткрыл клетку, эта самая мангуста – юрк! – и уж побежала по каюте. Она суетилась, бегала по полу, всё нюхала и крякала: кррык! кррык! – как будто ворона. Я хотел её поймать, нагнулся, протянул руку, и вмиг мангуста мелькнула мимо моей руки, и уже в рукаве.

Я поднял руку – и готово: мангуста уж за пазухой. Она выглянула из-за пазухи, крякнула весело и снова спряталась. И вот слышу – она уже под мышкой, пробирается в другой рукав и выскочила из другого рукава на волю. Я хотел её погладить, и только поднёс руку, как вдруг мангуста подскочила вверх сразу на всех четырёх лапах, как будто под каждой лапой пружинка. Я даже руку отдёрнул, будто от выстрела. А мангуста снизу глянула на меня весёлыми глазками и снова: кррык! И смотрю – уж сама на колени ко мне взобралась и тут свои фокусы показывает: то свернётся, то вмиг расправится, то хвост трубой, то вдруг голову просунет меж задних ног. Она так ласково, так весело со мной играла, а тут вдруг постучали в каюту и вызвали меня на работу.

Надо было погрузить на палубу штук пятнадцать огромных стволов каких-то индийских деревьев. Они были корявые, с обломанными сучьями, дуплистые, толщенные, в коре, – как были из лесу. Но с отпиленного конца видно было, какие они внутри красивые – розовые, красные, совсем чёрные! Мы клали их горкой на палубу и накрепко укручивали цепями, чтобы в море не разболтало. Я работал и всё думал: «Что там мои мангусты? Ведь я им ничего поесть не оставил». Я спрашивал чёрных грузчиков, тамошних людей, что пришли с берега, не знают ли они, чем кормить мангусту, но они ничего не понимали и только улыбались. А наши говорили: