Мы - это музыка. Как музыка влияет на наш мозг, здоровье и жизнь в целом - Виктория Уильямсон

Часто встречается такое толкование этой проблемы, как «неспособность понимать музыку или реагировать на нее», но оно вводит в заблуждение. Люди с амузией способны ценить музыку. Моя коллега Диана Омиги{165} изучила типы музыки, которую люди с врожденной амузией слушают в повседневной жизни. Она попросила записывать в дневнике, какая музыка их окружает, несколько раз в день в течение недели, получив оповещение в виде СМС. Участники фиксировали, в какой степени они влияли на выбор музыки, нравилась она им или нет, сколько внимания ей уделяли и как она воздействовала на их настроение и эмоции.

Многие испытуемые были склонны избегать музыки и предпочитали не включать ее{166}. Но некоторым нравилось, когда радио играло фоном, и с помощью мелодий корректировали свой уровень энергии. Интересно, что одним из самых популярных жанров в группе амузии был джаз, где мелодия не играет такой большой роли, как в поп-музыке, кантри или роке.

Получается, в ситуации с амузией нет определенности; люди с таким диагнозом не испытывают ненависти ко всей музыке и/или не считают ее непонятной. Если подумать, это логично: музыка представляет собой организацию сложных звуков с множеством разных аспектов, способных радовать, например тембры, ритмы или слова. Возможно, вам приносят удовольствие также социальные и культурные аспекты – те преимущества музыки, которые не ограничиваются звуком. Может быть, любимый мотив ассоциируется у вас с первой любовью, мелодия «С днем рождения» – со счастливыми глазами ребенка, задувающего свечи на торте. Глубина, сила и охват музыкой нашей жизни означает, что мы можем достичь симпатии к ней разными путями; но эти пути, скорее всего, будут другими у человека, испытывающего трудности с обработкой музыкальных звуков.

Одна женщина, назову ее Пэт, участвует в изучении амузии почти десять лет. У нее большая семья, живущая в изумительной сельской местности Ирландии с богатыми музыкальными традициями. Семье Пэт принадлежит магазинчик, продающий традиционные ирландские инструменты; в детстве она, как ее братья и сестры, училась ирландской музыке и танцам. Брат прекрасно играет на аккордеоне. Но ей никогда не давались исполнение музыки, пение и танцы, хотя она научилась читать ноты. Пэт старалась изо всех сил и занималась часами, но успехов не было, и она никогда не участвовала в концертах общины.

Теперь Пэт никогда не слушает музыку по своей инициативе, особенно в машине: ее устраивает разговорное радио или тишина. Однако она поощряет музыкальность в своих детях и с восторгом рассказывает об их достижениях на этом поприще, а также с удовольствием смотрит в местном пабе традиционные ирландские выступления друзей и родных.

Пэт всегда стремилась понять, почему она отличается от других, по какой причине, несмотря на многолетние старания, ей не под силу исполнять музыку и по-настоящему понимать увлеченность окружающих музыкальными звуками.

Как и многие в ее ситуации, женщина с радостью узнала о причине своей проблемы. Дело было вовсе не в ее глупости, недостатке старания или, о ужас, отсутствии вкуса (в чем обвиняют многих людей с амузией). Благодаря усилиям таких как Пэт, любезно уделяющих время тестированию, мы теперь понимаем, что существует такой вид отклонения. Это не вина человека, и никто ничего не может с этим поделать.

Описывая свой опыт, люди с амузией часто сравнивают ее с дальтонизмом. Когда я задаю вопрос: «Чем отличаются эти два тона?» – некоторым кажется, что с тем же успехом можно спрашивать дальтоника о разнице между красным и зеленым. Они понимают, что другие могут воспринимать эти цвета иначе, но не видят явной разницы.

По словам одной женщины с амузией, ее часто спрашивают, каково это – жить без музыки. Она отвечала, что это все равно что спрашивать слепого, каково это – ни разу не увидеть рассвета: «Вы меня спрашиваете о том, чего я никогда не испытывала… почему же мне этого должно не хватать?»

Амузию иногда описывают как «тефлоновое покрытие» мозга, из-за чего музыка быстро «соскальзывает», так что тот не успевает полностью обработать ее и понять. Или сравнивают с ситуацией, когда человеку вручают важное сообщение, но он понятия не имеет, как и где его сохранить.

Недавно одна женщина с такой проблемой рассказала, какое это завораживающее зрелище – человек, который играет на инструменте или поет. По ее словам, я бы испытывала аналогичные чувства, видя, как человек летает по комнате. Лично я на такое неспособна и поэтому не отношу это к области возможных для человека достижений. Моя собеседница ощущала то же самое, глядя на чье-то музыкальное выступление.

И напоследок расскажу о чувствах еще одного участника моих исследований. Он с самого начала дал понять, что не хочет к себе снисхождения или жалости; в амузии самую большую сложность для него представляет реакция окружающих. Он убежден, что особенно тяжело приходится детям, которым музыка дается трудно, и что люди, обладающие определенным авторитетом, например учителя, должны больше знать о существовании этой проблемы.

Способность воспринимать смысл музыкальных звуков может быть нарушена с первых же точек восприятия и дальше, вплоть до музыкальной памяти{167}, и даже на более поздних и сложных стадиях интерпретации и интеграции музыки. В результате такой разнообразной симптоматики оказалось трудно отслеживать в мозгу систематические показатели врожденной амузии.

Практически нет признаков чего-то необычного в височных долях, в рамках основных слуховых зон. А если различия в строении все же выявляются, они обычно находятся выше, в музыкальной структуре мозга и левого, и правого полушарий, в частности в нижней части лобной коры головного мозга.

Вероятно, при амузии проводящие пути белого вещества головного мозга затронуты больше, чем центры серого вещества. В этом случае нам интересен дугообразный пучок (ДП). Я уже говорила, что у музыкантов он плотнее. Сканирование показало, что ДП у людей с амузией, возможно, плохо развит{168}.

Кроме разницы в строении мозга у людей с этим диагнозом есть отличия в реакциях мозга на музыкальные звуки. Ранние реакции, измеряемые с помощью ЭЭГ, могут быть «сдержанными» (слабыми или запоздалыми): мозг реагирует на фальшивые ноты или звуки, противоречащие ожиданиям, но довольно вяло{169}.